Страница 31 из 94
— Только вот ты не хочешь, — мягко заметил он. — Ты на самом деле не хочешь почувствовать это, потому что боишься. Ты боишься, что это приведет к последствиям, например, утрате половины силы. Или что твоя бабушка станет плохо думать о тебе.
Он попал прямо в цель, и я не могла отрицать этого.
— Возможно, — пробубнила я, снова отведя взгляд.
— Гвендолин… — Он обхватил мою щеку и повернул мое лицо, мне пришлось посмотреть на него. — Я полагаю, твоя проблема скорее идет из головы, нежели чем физический недостаток.
— То есть? — спросила я, нахмурившись.
— Подумай над этим. Ты боишься своей сексуальности, потому что тебя так воспитали. Твоя сестра осмелилась пойти против учений семьи и столкнулась с ужасными последствиями, которые только укрепили твой страх.
— Но я пыталась, — честно сказала я. — Я правда пыталась, и ничего не вышло. И не только вибратором… но и… пальцами. — Мне казалось, что мое лицо вот-вот вспыхнет от признания, но я должна была выговориться, должна была донести до него, что всё перепробовала и сдалась. Я решила, что проще поставить крест на сексуальной жизни.
— Пыталась, говоришь? — удивился Лаиш. — Но я уверен, тебе казалось, что за тобой постоянно наблюдают… Ты боялась, кто-то войдет и застанет тебя за «постыдным» занятием.
— Ну да. — Я неохотно кивнула.
Его слова очень точно подвели итог каждой моей попытке самоудовлетвориться. Просто я чувствовала себя такой виноватой… Так как могла попасть в большие неприятности, всё это казалось грязным и неправильным.
— И ты решила не думать об этом… Попыталась забыть об этом… Отвергнуть, — сказал Лаиш.
Я снова кивнула.
— Бабуля всегда говорила, что мысли ведут к словам, а слова — к действиям, а действия — к неприятностям, — тихо сказала я. — Поэтому я попыталась не думать об этом. Но порой я становлюсь такой… Такой…
— Такой голодной, — закончила за меня Лаиш. Его голос был таким нежным, что я снова посмотрела на него. Его глаза горели в то время, как он гладил мою щеку. — Нет ничего неправильного в том, чтобы время от времени наслаждаться удовольствием, Гвендолин. Но думаю, тебе это будет трудно принять с таким воспитанием.
— Бабушка замечательно воспитала меня, — резко ответила я. — Она проделала прекрасную работу, хотя ей и было тяжело после смерти моей мамы.
— Никто и не отрицает это, — тихо сказал Лаиш. — Но давай не будем говорить о ней, а вернемся к обсуждению твоей проблемы.
Я прикусила губу.
— Хорошо, возвращайся, если хочешь. Делай, что хочешь. Но не думаю, что в этом будет толк.
Он нахмурился.
— Конечно, не будет, если ты так настроена. Я всего лишь прошу тебя, Гвендолин, попробовать и открыться… Открыться наслаждению, всего чуть-чуть. Позволь себе удовольствие от прикосновений к себе и к партнеру. Позволь себе отдаться близости со мной.
Он обнял меня, прижав к большому, мускулистому телу. Сначала я напряглась, неуверенная, что последует дальше. Но Лаиш просто обнимал меня, нежно поглаживая спину, пока я наконец не расслабилась.
Я подумала, что мне очень приятно находиться в его объятиях, и устроилась поудобнее. Да, неловко лежать голой, но ему вроде нравилось. Также меня успокаивал его аромат корицы и специй. Его грудные мышцы оказались на удивление удобными, и я чувствовала себя более непринужденной, чем когда-либо, несмотря на наготу и предстоящий «грех» этой ночью.
Я провела самоанализ. Доверяю ли я ему больше после спасения от демонического яда? Или же это от того, как нежно он обнимал меня в ванной и сосал соски, и наблюдал за реакцией, в то время как доставлял удовольствие? Вспомнив об этом, я почувствовала жар и забеспокоилась. Я начала отталкивать это чувство… Но потом остановилась.
Как часто я так поступала с собой? Сколько раз отрицала чувства, гасила желание, скрывала потребность в сексе или притворялась, что у меня её вообще нет? Хотя маленький голосок в голове говорил о необходимости отрицать желание ради безопасности, другой, более сильный голос, говорил совершенно другое.
Это несправедливо. Несправедливо! Почему всем женщинам мира можно хотеть секса и оргазма, а мне нет? Почему? Просто потому что я ведьма? Потому что меня так воспитали, сказали ждать подходящего мужчину? Что если он никогда не придет? А если я его найду, но не возбужусь, потому что так долго отказывала себе в сексе? Что тогда?
Внезапно я захотела отдаться сильной потребности в сексе. Мне захотелось ещё ближе прижаться к Лаишу, когда его большие, теплые руки провели по моему плечу, боку и бедру. Когда он сжал мою попку, я задрожала, желая большего… Намного больше…
— И ты это получишь, mon ange, — прошептал он, напугав меня. Неужели я произнесла желание вслух? Или он как-то читал мои мысли?
— Лаиш? — неуверенно прошептала я, посмотрев на него.
— Ты получишь всё, что пожелаешь. — Он погладил меня по щеке. — Ты хочешь получить удовольствие этой ночью, Гвендолин?
Я открыла рот, не зная, что сказать.
«Осторожно!» — прокричал голос в моей голове, но я устала его слушать.
— Да, — услышала я свой голос. — Да, я хочу получить удовольствие… Я хочу… Я хочу кончить.
— Очень хорошо. — Он лениво улыбнулся мне. — Тогда я помогу тебе.
Глава 16
Гвендолин
— Для начала, давай разместимся поудобнее.
Лаиш приподнялся, взбил подушку и подложил её под спину у изголовья кровати. Он раздвинул ноги и похлопал по матрасу.
— Давай, Гвендолин, присаживайся.
Несомненно, Лаиш поможет мне преодолеть барьер, отделявший меня от удовольствия. В конце концов, он был демоном похоти — если он не мог помочь мне, то никто не мог. Поэтому я выполнила его указания, с полной уверенностью и сильно смущенная.
Я всё ещё чувствовала себя невероятно голой, но прекратила прикрываться. В конце концов, какой смысл? Он уже видел меня, и, судя по его взгляду из-под полуопущенных век, было ясно, что вид ему очень нравится. Я смело встала на четвереньки и поползла к нему, извиваясь, как кошка. Моя грудь свисала вниз и мягко покачивалась при каждом движении, а его темно-красные глаза жадно следили за мной.
— Боги, ты прелестна. — прошептал он, когда я уселась меж его ног.
— Спасибо, но ты можешь не продолжать так говорить, — сказала я, скрестив ноги. — Я имею в виду, что не пойду на попятную. Я должна выплатить налог на грех.
— У меня нет скрытого мотива для комплиментов, Гвендолин, — сказал он сухо. — Я просто говорю правду. Правду, которую ты ещё не осознала. Однажды ты поймешь, насколько красива. Ты увидишь себя так, как я вижу тебя. И затем все твои барьеры рухнут.
— Ну разве это не будет замечательно? — посмеялась я. — А как ты меня видишь?
— Ты словно бабочка, которая боится расправить крылья, — тихо сказал он, убирая мои волосы с лица, чтобы поцеловать в щеку. — Смертные… Ваши жизни столь коротки, но за это короткое время вы светитесь так ярко. Я хочу помочь тебе расправить крылья и полететь.
— Хорошо. — Мой голос прозвучал чуть прерывисто от его близости, а его дыхание на коже шеи ощущалось очень приятно. Широкая мускулистая грудь упиралась мне в спину, а его руки прижимали меня, лаская мое тело, бедра, грудь. Я была полностью окружена им, окутана ощущениями. Жар его тела… Его терпкий аромат… Меховое покрывало под голой кожей… Каждое удовольствие ощущалось острее, а прикосновение — интенсивнее.
— Я хочу сделать тебе приятно, — прошептал Лаиш мне на ушко. — Хочу прикоснуться к тебе, и чтобы ты сильно и долго кончала.
— Ты… Хочешь? — Я расслабила ноги и немного их раздвинула. Я уже предвкушала все удовольствие, что он мне доставит. Это неправильно, но я так сильно хотела. Хотела быть в его объятиях и принадлежать ему… Хотя бы недолго. Мои соски сжались и загудели, между моих бедер стало очень мокро.
— Хочу, — он тихо прорычал, целуя мою шею и нежно пощипывая соски, пока я не изогнулась и не застонала. — Но сначала ты должна научиться прикасаться к себе.