Подарок для миллиардера

– Что с ним случилось? – поинтересовался он негромко, подходя ближе. Я опустила глаза, чтобы Илья не мог меня рассмотреть. Очков на мне в этот момент не было и я не знала, как скрыть от него свое лицо.

Не зная, как ответить на заданный вопрос, я медлила. Самым очевидным было сказать, что ребенок умер, но на подобное у меня попросту не поворачивался язык. Ведь вот она, моя маленькая девочка, на моих руках, и я никому не позволю причинить ей вред.

– Его… похитили, – наконец произнесла я, нарушая возникшую тишину.

Это была почти что правда.

– И не могут найти? – уточнил он.

– И не могут найти, – подтвердила я.

– Мне очень жаль, – сказал Родионов и в его голосе мне послышалось неподдельное сочувствие.

Интересно, что было бы, скажи я ему о том, что именно он сам и его жена сделали со мной все это? Но нет, я бы никогда так не рискнула. Ведь передо мной стоял все тот же человек, что кинул мне несколько тысяч на аборт, даже не пожелав поговорить лично. Тот самый человек, что потом вдруг воспылал отцовскими чувствами и пошел на то, чтобы лишить меня моего родного ребенка. А теперь стоял здесь с сочувствующим видом!

Я вдруг ощутила ненависть. Дикую, кипящую ненависть. Как он смел сожалеть о том, что сам же и сделал?!

Присутствие Родионова вдруг показалось невыносимым. Но все, что я могла сделать – это только терпеть. Только бы не выдать себя. Господи, только бы не выдать.

– Наверно, вы поэтому и пошли в няни, – сделал самостоятельные выводы Родионов. – Кстати, какое агентство вас прислало? – вдруг поинтересовался он.

Я похолодела от ужаса. Что сказать на это – не знала. На этот счет Валерия ничего мне не говорила. По ее задумке ее чертов муж вообще не должен был здесь стоять и о чем-то меня спрашивать!

– Фрекен Бок, – ляпнула я первое, что пришло на ум.

Понятия не имела, существовало ли подобное агентство взаправду, но если нет – Валерии стоило бы его создать! И лучше побыстрее. Пока ее муж не начал наводить о нем справки.

Чтобы как-то отвлечь Родионова от этой темы, я выпалила, взглянув ему прямо в глаза:

– А почему вы интересуетесь? Я вас чем-то не устраиваю? Если вы не хотите, чтобы я кормила девочку грудью, я не буду. Я просто хотела как лучше!

– Не волнуйтесь, – ответил мне Илья. – У меня нет к вам претензий. И я приехал, чтобы вернуть вас домой.

Домой… он даже не представлял, где на самом деле наш со Снежаной дом! Пусть маленький, пусть обшарпанный, но свой, родной…

Интересно, как там сейчас мама? Мне пришлось объяснить ей исчезновение внучки по телефону практически так, как есть. Нет, я не стала пугать ее угрозами, которые мне выдвинула Валерия. Я просто сказала, что отец Снежаны хочет воспитывать ее сам. И что я согласилась на это, потому что он может дать ей гораздо больше, чем я.

И в результате выслушивала обвинения матери в том, что я продажная дрянь. И ее столь ненавистные мне рыдания.

Потому что моя мать была из разряда тех, кто сначала громко и зло кричит : нет, мы не возьмем в дом этого котенка (ребенка, щенка, хомячка – нужное подчеркнуть), потому что его нечем кормить и мне некогда убирать за ним каки! А потом шумнее всех рыдает крокодильими слезами, когда нежеланный котенок внезапно пропадает.

Ей не понять было мою боль. А я не могла ее объяснить. Я вообще никому не могла это доверить.

Но сейчас я отчаянно скучала по той жизни, что была у нас троих до появления Валерии. И вздохнула с облегчением, когда жена Родионова отослала нас со Снежаной в этот затерянный среди леса домик.

Как жаль, что жизнь здесь не могла длиться вечно. И вот уже приехал сам Родионов, чтобы отвезти нас со Снежаной обратно. В то место, что было его домом. Но не нашим.

Я не должна была ничего возражать. Мне стоило покорно собрать вещи и молча идти за ним. Но все же я сделала робкую попытку оттянуть невозможное.

– Но ваша жена сказала, что мы должны жить здесь… – сказала я и услышала, как Родионов в ответ презрительно хмыкнул.

– Моя жена – как, кстати, и вы, Лали – получает мои деньги. А значит, будет делать то, чего хочу я. А я хочу, чтобы вы вернулись со мной домой.

Да, в том, что за свои деньги он мог купить все, я уже убедилась. Ненависть снова всколыхнулась внутри обжигающим пожаром и, чтобы не выдать глазами того, что чувствовала , я потупилась и, встав с дивана, понесла было Снежану в спальню, которую мы заняли. Выхода не было – нужно было снова собираться в дорогу. Но не успела я дойти до двери, как к своему ужасу услышала позади себя:

– Вот черт, снег пошел! Даже не снег, а метелище! Похоже, нам придется здесь переночевать.

Метель была с одной стороны некстати. С другой, я вдруг понял, что не хочу домой. Значит, все было к лучшему.

Лали с ребенком ушли в ту комнату, которую заняли, а я принялся рыться в холодильнике. Мда, запасов было от силы на пару дней, но я и не собирался оставаться здесь дольше. Уже завтра мы вернемся обратно, а сейчас вполне стоило подумать об ужине.

Кулинар из меня был так себе, это я понял, когда извел половину продуктов, а ничего путного не получилось. Пришлось сначала призвать на помощь старый добрый Гугл, но когда не сработал и он – попросить помощи у Лали.

Она уложила Снежану и как раз собиралась спать, когда я появился на пороге комнаты и сказал:

– У меня катастрофа на кухне, а есть хочется. Да и вам будет нелишним поужинать.

Окинув взглядом ее худощавую фигуру, я добавил:

– Если Снежана спит крепко, то давайте приготовим что-нибудь. Я буду помогать. По мере сил, конечно.

Лали посмотрела на меня с сомнением, и когда я уже было решил, что она пошлет меня на хер, кивнула.

– Хорошо. Но я не очень голодна.

– Тогда просто составите мне компанию за ужином. Кстати, кофе я варить умею, так что с меня будет хоть какой-то толк.

Вернувшись на кухню, я начал убирать весь тот срач (а иначе его было не назвать), который развел во время своих кулинарных опытов. Лали присоединилась ко мне позже, принеся с собой и Снежану. Ее она устроила в коляске, и на мой вопросительный взгляд пояснила:

– Ей все равно, где спать. А так будет под присмотром.

Кивнув, я принялся наблюдать за тем, как Лали взялась за готовку. Она действовала быстро, как будто не няней у меня работала, а поваром.

– У тебя отлично получается, – похвалил я, переходя на «ты». – Помощь не нужна?

– Нет. Спасибо, – тихо ответила она, и беседа на этом закончилась.

Я же продолжал смотреть на Лали, пытаясь составить о ней более полное впечатление. Например, о том, как она себя чувствует наедине со мной. И пришел к выводу, что Лали испытывает стеснение. Как будто ей хотелось быть в этот момент где угодно, но только не здесь.

Мои наблюдения прервал плач. Снежана проснулась, и мы с Лали одновременно поспешили к коляске. Только у няни были перепачканы руки, поэтому ребенка немного неуклюже (но уж как умел) взял я.

– Я укачаю ее, – пообещал Лали.

– Только голову держите, она еще не умеет сама.

– Хорошо.

Во взгляде Лали мелькнуло что-то, похожее на затравленность. Я ее пугал? Она чувствовала себя рядом, словно в клетке? Хм, это было довольно странно.

Хотя, точно. У нее же пропал ребенок, и я даже представить не мог, что она ощущала.

– Кстати, брат моей жены работает в полиции, – сказал я, присаживаясь на диван и покачивая Снежану на одной руке. Ребенок был такой крохотный, что вполне на ней умещался. – Он может помочь вам в поисках похищенного младенца.

Я взглянул на Лали, но она вдруг побледнела и снова посмотрела на меня затравленно. Да что вообще происходит, черт бы все подрал?

– Спасибо… но его уже ищут, – выдавила она из себя, и на этом наш разговор опять завершился.

Ужинали мы тоже почти что в молчании. Обменялись лишь парой реплик относительно разбушевавшейся стихии за окном, и на этом все. А когда разошлись по комнатам спать, я набрал номер жены.

– Ты с ней? – было первым, что она спросила, когда взяла трубку.