Страница 2 из 8
От полученного удара легкие Хавьера выпустили из себя остатки воздуха, не оставив ему возможности произнести проклятья в адрес чокнутого вояки. Серхио бросился в сторону телевизора и начал лихорадочно переключать каналы.
– Не то, не то, не то… ВОТ!
Его выбор пал на исторический канал, где транслировались ужасы Второй мировой войны. Фильм был посвящен зверствам Освенцима и проводимым там экспериментам по изучению влияния химических веществ на человеческий организм. На кадрах документальной хроники было запечатлено, как испытывались новейшие фармацевтические препараты и как заключенных искусственно заражали малярией, гепатитом и другими смертельными заболеваниями. Внимание Лаутаро переключилось на фильм. Он больше не был похож на умалишенного. Он скорее напоминал чем-то чрезмерно увлеченного человека. Через пару мгновений его губы зашевелились в попытке произнести что-то членораздельное.
– Где я? Кто я? – сорвалось с губ больного.
Серхио проглотил ком размером с кулак боксера, застрявший в горле, и произнес:
– Ты – Лаутаро Эрнандес Гарсия. Мой сын. Два года назад ты получил травму головы, после чего потерял способность говорить, двигаться и мыслить. Но теперь это позади.
– Мне жаль вас расстраивать, сеньор Гарсия, – донеслось из другой части комнаты. По всей видимости, нестерпимая боль проиграла проснувшемуся любопытству, и доктор пришел в себя. – То, чему мы стали свидетелями, – не чудо, а лишь последствия пережитой травмы. У вашего сына повреждения префронтальной коры головного мозга. Эта область отвечает за управление мыслительной и моторной активностью, играет главную роль в создании когнитивных схем и планов действий, принятии решений, а также контроле и регуляции социального поведения. Боль, насилие и тому подобные вещи стимулируют поврежденную область мозга, возвращая вашему сыну возможность коммуницировать, но этот эффект не вечен. Мозг придется постоянно стимулировать, иначе сознание опять пропадет в чертогах разума. К сожалению, постоянно стимулировать мозг подобным образом крайне затруднительно, если вообще возможно.
– Доктор Армандо, я заплачу вам вдвое больше оговоренной суммы, если вы поклянетесь забыть, что сегодня произошло в этом доме. Вы никому не расскажете ничего о случившемся, а я, в свою очередь, отправлю рекомендательное письмо в Министерство здравоохранения, в котором буду ходатайствовать о вашем немедленном повышении. Поверьте, у меня остались там влиятельные друзья.
– Сеньор Гарсия, это очень щедро с вашей стороны, но…
– ВОН! – прогремел Серхио, будто пытался приструнить своего подчиненного. Благо опыта у него хватало.
– Как вам угодно, – произнес Хавьер. У него самого давно не осталось никакого желания задерживаться в этом доме. Он поднял свой портфель и, хромая, вышел из комнаты.
– О чем он говорил? – прошептал Лаутаро.
– Это уже не важно.
Серхио наслаждался каждой секундой, пока его сын находится в сознании.
– Доктор сказал, что возвращение сознания несет временный характер? – сам себе напомнил Серхио. – Что ж, у меня родился план, как с этим справиться.
Нехотя Серхио убрал руку с плеча сына и достал телефон. На память он набрал номер, который рассчитывал не вспоминать до конца жизни. После нескольких секунд ожидания он провел один из самых коротких и одновременно самых тяжелых разговоров в своей жизни:
– Алло, это Гарсия. Скажи, как мне найти то место, о котором мы говорили три года назад? Координаты? Записал. Когда вылетает самолет? Через месяц? Отлично. Да, возможно, у меня есть пассажир.
Серхио закончил телефонный разговор, обернулся и посмотрел на сына. Слепой взгляд Лаутаро снова был устремлен в зияющую бездну экрана. Надежда и чувство неистовой радости разбили в прах его твердую душу, и на глаза навернулись никогда еще не изведанные слезы, которые он немедля стер рукавом пиджака.
Оставшуюся часть дня Серхио провел в комнате сына. Внезапное потрясение запустило в голове механизм, в совершенстве отлаженный долгими годами военной службы. За несколько часов он разработал план, включающий в себя физическую и психологическую реабилитацию сына. Он понимал, что два года в вегетативном состоянии могут сломить даже такого сильного духом человека, как Лаутаро. На секунду ему показалось, что он вернулся в прошлое: Серхио вновь чувствовал себя военачальником, от действий которого зависят жизни других людей. Сейчас же в его руках лежала судьба человека, жизнь которого он ценил превыше любой другой.
Много часов Серхио оставался погруженным в глубокие раздумья. В голове своей он словно сражался с Лернейской гидрой: стоило ему найти решение на один вопрос, на его месте появлялись два новых.
Серхио был уверен лишь в одном: ближайший месяц станет для него и Лаутаро самым тяжелым в жизни. Но он сделает все, что в его силах, чтобы победить в этой битве, не щадя ни себя, ни свое дитя.
– Нет ничего хуже жалости… – сказал он и посмотрел на лист бумаги, на котором после телефонного разговора было записано только два слова: Сонидо Форте.
Серхио Эрнандес Гарсия
Возраст: 55 лет
Рост: 180 см
Цвет волос: угольно-черный
Телосложение: среднеатлетическое
Цвет глаз: карий
Внешность: Высокий мужчина с волевыми чертами лица. Нос прямой, немного впалые щеки, аккуратно выстриженная короткая борода с усами. Тонкие губы, густые брови с проседью. Лицо немного морщинистое. Одевается в основном в дорогие строгие костюмы. При чтении пользуется очками, но при желании может обойтись и без них.
Навыки: Выдающийся тактик, мастер шпионажа. Искусно владеет как огнестрельным, так и холодным оружием. Обучен рукопашному бою и борьбе.
Бывший высокопоставленный военнослужащий аргентинской армии. Генерал запаса. Имеет ряд государственных наград, в том числе Крест за героическую доблесть в бою. Принимал участие в военной операции по свержению последней аргентинской диктатуры в 1983 году.
Тридцать лет провел на службе в вооруженных силах Аргентины. Руководил специализированным подразделением, основными задачами которого были профилактика, предупреждение и устранение угроз безопасности государства. Темперамент Серхио не характерен для типичного латиноамериканца. Он спокоен, абсолютно лишен проявления эмоций, вкрадчив и немногословен. Искренне верит, что нет ничего важнее семьи и приумножения ее славы. Безмерно любит своего единственного сына, которого с детства обучал военному делу. Немного расист.
Глава 2. Красота в глазах смотрящего
Утреннюю тишину прервал скрежет иглы по виниловой пластинке. Звонкий голос Касс Эллиот заставил мои глаза открыться.
– Nobody can tell ya, there’s only one song worth singing…
Последние три недели я посвятил тому, чтобы вернуть тело в былую кондицию. Все-таки два года аморфного существования дают о себе знать. Сколько я потерял килограммов? Пять? Десять? Пятнадцать? Сложно ответить. Первая неделя ушла на то, чтобы заново научиться уверенно стоять на ногах. Никогда не ощущал себя таким беспомощным… такое чувство, что дух мужчины поместили в тело дряхлого старика, словно молодое вино в ветхие меха. По прогнозам врачей, навыки примитивной моторики должны были вернуться через пару месяцев интенсивных занятий с физиотерапевтом. Я справился за неделю. Мог бы и быстрее, но даже отец сказал, что времени у нас достаточно и подобная спешка ни к чему.
Вторую неделю я посвятил физическим упражнениям с собственным весом: подтягивания, отжимания, сгибания корпуса, чтобы восстановить утерянные умения и навыки.
Неожиданно нахлынувшая злость заставила сжать руками края простыни. Сейчас я лишь бледная тень былого Лаутаро! Шарж, нарисованный уличным художником-недоучкой! Осталось несколько дней до вылета, а я еще не готов!
Мое внимание переключилось на открытую дверь комнаты. На пороге стоял отец, держащий в руках красную записную книгу.
«Сколько часов в день он спит?» – спросил я себя. По моим подсчетам, не больше четырех. Хех, будучи в сознании, я приношу ему только больше проблем. У Господа определенно есть чувство юмора.