Чернокнижник. Первый класс

Корабль подплыл к деревянной пристани и начался процесс разгрузки багажа. Толпы призраков, представляя собой голубую реку, переносили чемоданы и сумки, пока ученики топтались на пляже, кого-то ожидая.

Гриша с его новоприобретенным другом кидали камешки в воду, считая «блинчики», когда к ним подошла Алина.

— Привет, — поздоровался оборотень, зажмуривая глаз и приседая, прицеливаясь. Затем запустил камешек так, что он скрылся из виду, прежде чем остановился, чем вызвал горестных вздох Гриши, который от силы мог набить два «блинчика». — Я насчитал тридцать два.

— Мощно, — чернокнижник запустил еще один камешек, но тот просто утонул. — А, Лина, привет.

— Давно не виделись, — буркнула княжна, смотря отрешенным взглядом куда-то за горизонт, скрестив на груди руки. — Там уже всех собирают.

И действительно, когда парни повернули голову, они увидели, как толпа собирается около ворот у подножья скалы. Не теряя ни секунды, они пошли к нарастающей куче людей.

— Уважаемые ученики, — привлекал внимание возбужденно галдящей толпы кто-то, кого Гриша не мог увидеть из-за голов других учеников. — Постройтесь, пожалуйста, парами.

Только спустя минут двадцать все угомонились и Сергей Петрович (призрак школы, как Леонид Афанасьевич, в общем) открыл кованные ворота, в которые впустил жаждущие знания тела. Гриша шел с Яшкой, Алина сзади с какой-то левой девочкой, которую она просто выхватила из ниоткуда, и таким вот стадом они стали подниматься по ступенькам, ведущим к школе.

— Слушай, — чтобы скрасить нудный подъем, начал разговор с Яшкой Хвостов, — а вот ты же Темный?

— Ну естественно, — ответил оборотень так, будто это была святая истина и как Гриша может такое не знать, — мы и, — Яшка скривился так, будто проглотил ящик шипучек разом, — вампиры — дети ночи, дети Тьмы.

— Это хорошо, — протянул Гриша, полностью удовлетворенный ответом.

Он думал о том, что все не так уж и плохо. Он с улыбкой вспоминал утро, когда думал, что всему пришел конец: молодость загублена, а он станет посмешищем, а не Хвостовым. Но вот у него уже есть друг, да еще и очень странная, но забавная, подруга. Все чудесно, осталось только Источник подчинить, и вообще можно будет как сыр в масле кататься.

Пока происходило это массовое перенаселение народов, Гриша обращал внимание на окружающую природу. Повсюду летали различные птицы, причем совершенно не волнующиеся о том, что это далеко не их экваториальный пояс. Вы когда-нибудь видели что-нибудь подобное: павлин, а над его головой на ветке березы сидит полярная сова? Гриша тоже нет. По лесу же, окружившего подъем, то и дело бегали лани и лисы причудливых раскрасок. Хоть у возможностей магии и не было четких границ, возникал какой-то диссонанс.

Спустя еще минуту ученики оказались во внутреннем дворики школы. Нет, не так, ШКОЛЫ. С корабля она казалась меньше и менее монументальной, чем сейчас, когда Гриша стоял рядом с ней.

— Мать моя волчица, — произнес Яшка, присвистнув, чем вызвал фырканье Алины где-то сзади.

Гриша на это никакого внимания не обратил, так как рассматривал здание: пятиэтажное каменное строение подковообразной формы с двухметровыми окнами и трехметровой дубовой дверью, которая больше была похожа на ворота. На ворота крепости. Крепости, которую не захватывали уже лет эдак семьсот.

Во внутреннем дворике, где сейчас расположились ученики, находилось подобие парка. В центре стоял мраморный фонтан, от которого паутинкой исходили белые дорожки. Все остальное пространство было засажено зеленым газоном, а по бокам дорожек росли туи.

— Что ж, — подала голос фигура, вышедшая из-за фонтана. Фигура была примерно одного с Гришей роста, чуть шире в плечах, чем сам парень. Одет вышедший мужчина был в белую рубашку с закатанными рукавами, открывающими вид на мускулистые руки, а также серые брюки на подтяжках и туфли бежевого цвета. Его рыжие волосы и борода подчеркивали широченную белоснежную улыбку, которой он одаривал всех присутствующих. — Вы опоздали.

Гриша посмотрел на свои часы, на которых было 14:17, а затем стал дальше слушать рыжего бородача.

— Итак, — бородач хлопнул в ладоши и улыбнулся, — прошу любить и жаловать — директор школы имени Чухры-Мухры, Федор Александрович Волошский.

По толпе пронеслись неловкие хлопки, переросшие в бурные овации и свист. Гриша тоже хлопал, так как дед много рассказывал об этом человеке:

— О да, — мечтательно говорил Хвостов-старший тогда, когда смаковал столетнюю бутылочку вина из собственного погреба, раздумывая о решении об отправке внука в школу магии. — Директор там, что надо. Замечательный маг, а главное — человек хоть куда! Пересекался я с ним пару раз по одному важному делу, знаю что такие, как он — это лучшее, что стало с нашей планетой после падения метеорита шестьдесят пять миллионов лет назад!

Да, когда дед открывал бутылочку из погреба, она уносила его в слишком далекие дали.

— Спасибо, спасибо, — Федор Александрович чуть поклонился и выставил ладони вперед, мол, все, хватит, а затем продолжил: — Так вот. Поздравляю всех с прибытием на остров. Но с поступлением в школу пока поздравлять не буду, это произойдет чуть позже. А сейчас я предоставляю вам возможность расселиться и чуть обследовать местность, так сказать. В этом вам помогут деканы ваших факультетов. И так, прошу — Тюльпанова Елена Ипполитовна!

Директор театральным жестом указал на фонтан, на который опустился столб яркого света, превратившийся в круглую лестницу, по которой спускалась… ну, если назвать эту женщину богиней, то это будет оскорблением для нее.

В желтом летнем платьице, с длинными вьющимися русыми локонами, в которые была вплетена ромашка. Она как-будто не шла, а порхала. Когда же она опустилась на землю, лестница осыпалась тысячей желтых бабочек, которые улетели в небо, создавая надпись «Я всех вас люблю!» из своих крылышек, а девушка сделала книксен.

— Я, — голос ее звучал так, будто льется ручеек, который течет по хрустальным берегам, — декан Светлого факультета. И я всех вас люблю!

Она стала посылать воздушные поцелуи, которые превращались в стаи радужных птичек и все светлые зааплодировали и засвистели, а Гриша и Яшка горестно поглядели на друг-друга и лишь тяжко вздохнули.

Елена Ипполитовна стала по правую руку от Федора Александровича, все еще посылая стайки птиц вместе с воздушными поцелуями.

— Иииии, — протянул директор, — декан Темного факультета, Федор Александрович сделал театральную паузу, — Чернов Феофан Ибрагимович.

«Твою мать» — только и успел подумать Гриша, прежде чем из ниоткуда около директора образовался черный портал, из которого полезли четыре огромные, просто гигантские, антрацитовыегадюки. Они начали приглушенно шипеть, сверкая своими фиолетовыми глазами. Затем змеи сплелись в клубок и начали кусать друга и душить, из-за чего во все стороны начали лететь куски плоти и чешуи.

— Оу, удачи, — сказала парням Алина и быстро бочком направилась к светлым, внимательно наблюдая за разворачивающимися действиями.

Спустя минуту шока и понимания того, что все гадюки убили сами себя, а так же не понимания того, почему директор и декан светлых улыбаются, чешуйки и части мертвых гадюк превратились в темную маслянистую жидкость и потекли в одну точку, образуя расплывчатый человеческий силуэт. Затем, когда силуэт превратился в мужчину в длинном черном плаще, тот произнес тихим и холодным тоном:

— Приветствую, мои дорогие, — сказал сформировавшийся Феофан Ибрагимович и, Гриша мог поклясться чем угодно, улыбка у его декана была улыбкой Сатаны.

Бледноватый, высокий и худощавый, с аккуратной бородой, цвета смолы, и с такого же цвета волосами мужчина, стоял, заложив правую руку за спину, а в другой держа посох с птичьим черепом на конце. Под плащом проглядывался темный кожаный жилет, одетый поверх (ничего себе!) белой рубашки, а брюки поддерживал кожаный пояс, являвшийся, вероятно, трупом змеи.

Все темные ученики стояли, раскрыв рот и не понимая, за что их так наказали. «Дискриминация по расовому признаку» — выкрикнул кто-то из толпы, а Гриша просто молился, чтобы их декан не стал посылать им воздушные поцелуи. Мало ли какой дракон вылетит, потом собирай свой пепел по двору.