Ведьмин ключ

– Порядок есть порядок, – ворчал Харлампий, гремя замком вьючного ящика. – Если начнём отсебятину пороть, анархия будет, а не отряд.

В палатку вернулся Сергей, удивлённо взглянул на присмиревших, чинно сидящих парней, улыбнулся косо.

– Чего это вдруг приуныли? – Он поводил глазами. – Где начальник?

Гошка показал пальцем. Сергей озадаченно нахмурил лоб, заглянул под стол. Потом прилёг на нары, достал книгу по минералогии.

– Сергей Иванович! – обратился Женька. – Как ты мозги не вывихнешь этими ромбододекаэдрами? В институте не усвоил? Ведь немолоденький уже.

Сергей лениво навёл на Женьку выпуклые глаза, с шумом втянул воздух и отвернулся к стенке.

– Правильно поступает Сергей, – продышал из-под стола Харлампий. – Пока время есть, надо его с толком использовать.

Зажав под мышкой бухгалтерскую книгу, с плошкой в руке, раскрасневший Харлампий вылез на свет, поёрзал, усаживаясь на скамье.

– Апрель, май. – Он полистал страницы. – Вот! – ткнул пальцем в пустую графу. – И не морочь мне голову. Росписи нет? Нету. А это что означает? А это означает, что правила техники безопасности на текущий момент повторить обязан. Так сказать, быть во всеоружии подкованным.

– Подставляй копыта, студент! – Гошка сочувственно покачал головой.

– Давай, давай! – нетерпеливо потребовал Женька. – А то пойду заблужусь, замёрзну, но от сознания, что накачан инструкциями, оттаю, воскресну и явлюся…

– Хватит скалить зубы, – мягко попросил Харлампий. – О тебе же беспокоятся, дорогой мой… Вопрос: что будешь предпринимать, если на улице ураган, а тебе надо попасть в соседнюю палатку?

– В этих случаях ходят, держась за протянутую от объекта к объекту верёвку, – заученно начал Женька. – Если оторвёт от оной или она лопнет, надо сесть и не сходить с места!

– Правильно, – строго кивнул Харлампий. – Ну и… Так и будешь сидеть?

– Что вы, что вы! – Женька выставил испачканные сажей ладони. – Буду выть на помощь и не терять присутствия духа, свойственного человеку, воспитанному в духе патриотизма и верности…

– Последнего в инструкции нет, но вижу – не забыл. Пошли дальше.

– А дальше я ещё пуще знаю.

Он схватил ручку, небрежно черкнул в книге и отошел, подмигнув Гошке, мол, туфта всё это, взял тозовку и важно прошествовал к выходу. Харлампий накрыл промокашкой Женькину подпись, тиснул ладонью, хмыкнул.

– Вот арап! – прищурясь, взглянул на Гошку. – Твоя школа.

– Не-ет! – Гошка тоже приузил глаза. – Школы у нас разные у всякого.

– Допустим, допустим… Ну а сам что предпримешь, если, к примеру, бурная река, а тебе её необходимо перебресть?

– Необходимо, значит, как-нибудь переберусь, – раскуривая сигарету, ответил Гошка.

– То есть как это – «как-нибудь»? – насторожился Харлампий. – На этот счёт есть точные указания к действию. Ты-то что мне голову морочишь, кажется, не новичок в геологии. Женьку можно понять, практикант, второй курс, трепач, а ты?

– Стоп-стоп-стоп! – замахал руками Гошка. – Ты меня неделю назад проинструктировал, когда я собирался на участок сходить.

Харлампий быстро заглянул в книгу.

– Неужто запамятовал? – Он подозрительно вгляделся в Гошку. – Роспись стоит, гуляй смело… И у тебя, Сергей. – Бережно перемахнул несколько страниц. – Графа, кажется, в порядке. Вот она, подпись, всё в аккурате.

Сергей повернул голову, бессмысленно из какого-то своего далека уставился на Харлампия. Начальник рукавом обмахнул коленкоровый переплёт книги и полез под стол прятать.

Бухгалтерскую книгу эту Харлампий завёл давно. Чьих только подписей в ней нет. Все, кто побывал под его началом, оставляли их на её страницах, да не по разу: расписывались ежемесячно, такой порядок был заведён в экспедиции. Но если у других начальников отряда люди расписывались в чём угодно: в ученических тетрадках, блокнотах, а то и вовсе на клочках бумаги, то у Харлампия Адамовича Полозова это дело обставлено чётко, по-бухгалтерски.

Из всего нынешнего состава отряда один Гошка знал, откуда у него такая слабость к учёту и прочей «бухгалтерии». Лет пять назад в отряде Харлампия произошло ЧП: не вернулся из маршрута студент-практикант. Искали его долго. И наземными группами, и с воздуха – вертолётами. Когда стало ясно, что не отдаст тайга практиканта, а ответить за него кому-то придётся – зашуршали бумагами. Тогда-то и открылось, что нету одной, наиглавнейшей, росписи пропавшего – в книге учёта знаний по технике безопасности при ведении геолого-поисковых работ. За предыдущий месяц стоит, а за этот нету. И долго пришлось бы Харлампию топтать бесплатную обувь, да приспела телеграмма из управления: нашелся студент. Кружил, блудил по тайге, и повезло – наткнулся на якутов-охотников. Харлампий после этого случая несколько полевых сезонов отсидел на базе экспедиции замначем по хозяйственной части, а нынче снова возглавил отряд. Теперь в книгу свою – прошнурованную, в надёжной обложке – лишний раз заглянуть считает делом верным. Не то что боится за маршрутчиков – печальный исход в тайге стал редким, техника выручает, – просто усвоил, что нельзя отпускать людей в дебри с просроченными подписями. В первые дни по завхозовской привычке за банку тушенки, пачку сигарет заставлял расписываться, но скоро поостыл. Понял, что подпись от подписи отличается. Теперь консервы, папиросы, спички и прочее хозяйственное добро на поварихе висит. Она за полставки тянет эту нагрузку, с неё и спрос.

Гошка лежал на спальнике, прикрыв руками глаза. Тишина, от которой в ушах разливается тоненький звон, стояла в палатке, и ему казалось, что он ощущает её, плотную, ватную. Он сделал руками гребок, будто разбрасывая душный наволок, резко поднялся и стал натягивать сапоги.

– Гро-об несут, коня ведут! – мрачно завёл он. – Конь головку клонит!

– Прекрати, Георгий, – не поднимая головы от бумаг, попросил Харлампий и помотал вялым лицом. – С виду парень взрослый, как таковой и есть, а ведёшь себя… Плохо ведёшь, безответственно.

– Эх, да что я, не знаю сам, люди? – Гошка сжал на коленях ширококостные кулаки. – Сознаю. За спиной как-никак два полных курса: технический и плюс на общем режиме.

Харлампий и Сергей удивлённо уставились на него. Их поразил серьёзный тон, которым он произнёс эти слова. В конце концов от него и пошла в отряде мода – ёрничать, подшучивать друг над другом. Вначале это как-то забавляло, потом надоело. Видимо, надоело и Гошке, да всё продолжал упорно в том же духе. Изредка скажет всерьёз, так на него уставятся недоумённо: все давно привыкли к его подначкам и не ждут ничего другого.

– Паясничаю, – продолжал Гошка, – рожи вам строю, да не только вам, а и для себя. Нас взбалтывать надо, иначе такая муть на душу осядет, окочуримся на этом гольце от безделья.

– А ты подыщи себе «делье», – посоветовал Сергей. – В геологии района лишний раз подразберись, в приборах покопайся, паяй или что там, я не геофизик, не знаю. Но чем-нибудь займись.

Гошка с неприязнью взглянул на него, усмехнулся:

– Этим я всю зиму на камералке вплотную занимался, и все приборы в порядке. Без нужды копаться в них, ваньку валять, не могу. А вот ты можешь, ну и лежи себе, жуй пережеванное, у тебя получается. Но я-то! – Он подолбил в грудь кулаком. – Я-то, бесталанный, живого дела хочу. В маршруты ходить, рабо-о-тать!

Сергей вроде не слушал, что-то выписывал из книги в толстую тетрадь.

– Вот ты занят делом, как я себе представляю. Пока мы тут груши околачиваем, может, кандидатскую накатаешь, – заиздевался Гошка. – Продолжай. Могу тему подкинуть, соответствующую духу времени. А то и две.

– Это какую же? – поинтересовался Сергей.

– Излагаю, записывай. – Гошка серьёзно уставился на Сергея. – Влияние благосостояния народа на диаметр канализационных труб, ширину и вместительность унитазов. Это первая. Вторая…

– Довольно пороть хреновину! – вскинулся Сергей. – Не одному тебе тошно. Бездельничаем вынужденно, дорогой мой, терпи.

– Вообще-то, не твоё это дело, Георгий, – вмешался Харлампий. – Раз человек чувствует, что может, пусть пробует. Годикам к тридцати пяти защитит диссертацию, а это, знаешь, это уже высота-а…