Страница 8 из 9
Глава 2. От армии беженцев к Русскому Обще-Воинскому Союзу
1923–1924 гг.
Армия в изгнании. Работает на шахте солдат, копает землю казак, бьет щебень израненный офицер. Голодно. Холодно. Кругом безучастие или клевета и злоба…
Но Армия жива. Она продолжает творить свой подвиг. В ее сердце образ измученной Родины.
Весной 1923 г. последние чины Русской армии покинули военные лагеря на турецкой земле. Завершилась очередная крупная фаза перемещения русской военной эмиграции в Европе. Ее итогами стала концентрация воинских контингентов в ряде стран:
Болгария – 17 000 человек;
Королевство сербов, хорватов и словенцев – 11 500 человек;
Чехословакия – 1000 человек;
Греция – 3000 человек;
Венгрия – 300 человек;
Бизерта (Тунис) – 6000 человек;
Всего: 38 800 человек[64].
По окончании переезда из лагерей основными странами сосредоточения стали Болгария, КСХС для чинов Русской армии генерала П. Н. Врангеля и Польша, где оказались в большом числе чины различных армий и формирований, действовавших на западе и северо-западе России. Также стоит отметить начавшийся приток бывших русских военнослужащих на территории Франции.
Главное командование Русской армии прилагало большие усилия для устройства военнослужащих, не окончивших своего образования из-за Гражданской войны, в высшие учебные заведения Европы. Около 2000 молодых чинов было определено в университеты, из них около 1000 человек на территории Королевства СХС. Участники белой борьбы на других фронтах такой возможности и помощи не имели.
Как и прежде, главными проблемами военной эмиграции оставались трудоустройство и сложности гражданско-правового характера. К ним относились вопросы получения тех или иных документов в странах-реципиентах, вопросы гражданства и натурализации.
Недостаток денежных средств в казне Главнокомандующего заставлял штаб армии сокращать финансирование частей (как было ранее указано, многие части перешли на самофинансирование за счет выполняемых работ). Было принято решение о сворачивании обучения в сохраненных военных училищах. После выпуска последнего курса училища должны были быть кадрированы, а их помещения использованы для проживания личного состава и выпускников. Всего же на чужбине 6 военными училищами было подготовлено около 2000 офицеров[65].
Старший курс Сергиевского артиллерийского училища в Великом Тырнове (Болгария) был выпущен весною 1923 г., а уже 12 июля 1923 г. (согласно приказу генерала П. Н. Врангеля последний выпуск из училищ должен был произойти 15 сентября 1923 г.) состоялся ускоренный выпуск прежнего среднего курса. Занятия продолжались до последнего дня. Последние юнкера Русской армии очень серьезно отнеслись к завершению обучения и постарались путем пересдачи повысить свой средний выпускной балл. Процедура выпуска, несмотря на тяжелейшие условия, проходила в атмосфере торжественности, с соблюдением славных традиций Русской императорской армии.
Сдача выпускных испытаний продолжалась до 10 июля 1923 г., экзамены сдавались группами по 15 человек каждая. Порядок сдачи экзамена («репетиции») был не пофамильный, а устанавливался самими юнкерами. Как правило, самый плохо подготовленный юнкер старался отвечать последним. Так было и вечером 10 июля в Сергиевском училище. Когда последний юнкер вышел к доске, во дворе казармы четыре трубача заиграли «великий отбой» и преподаватель по сложившейся традиции, не задав юнкеру ни одного вопроса, поставил ему 12 баллов.
Другой интересной традицией выпускников военных училищ было устраивать накануне производства в офицеры в зале училища шуточный парад. Парадом командовал ротный фельдфебель, а принимал «генерал выпуска» – юнкер, окончивший училище с худшим баллом. Каждый взвод являлся на парад в своей «униформе». Один из юнкеров Сергиевского училища оставил описание «парадной формы» последнего выпуска:
«1-й взвод: бескозырка, шинельная скатка через плечо, набедренная повязка из полотенца и сапоги со шпорами;
2-й взвод: кальсоны, фуфайка, коричневый кожаный пояс, сапоги, перчатки и вещевой мешок за плечами;
3-й взвод: пять белых казенных носков – два на ногах, два на руках, а пятый вместо фигового листа;
4-й взвод: тут дело обстояло сложнее. Перед началом парада этот взвод должен был построиться в одну шеренгу в обычной юнкерской форме; затем раздеться донага и аккуратно, в уставном порядке, сложить все с себя снятое тут же, перед собой, на полу. Каждому нам надлежало выйти на парад в том, что он снова успеет надеть в течение десяти секунд, которые громко отсчитывал фельдфебель. Успели надеть, конечно, очень немногое – самый нерасторопный только кальсоны и один сапог»[66].
Офицеры-преподаватели на этом шуточном параде не присутствовали, хотя и среди них находились охотники взглянуть на торжество одним глазком. На параде зачитывался шуточный приказ, в котором посмеивались над офицерами и порядками училища. Завершался парад церемониальным маршем в «парадной униформе» далеко за полночь.
В день выпуска в 12.00 состоялось торжественное построение в зале училища. Генерала Врангеля, не допущенного в Болгарию, представлял генерал-лейтенант И. А. Ронжин, он же зачитал поздравительную телеграмму от Главнокомандующего: «Сердечно поздравляю славных юнкеров-сергиевцев подпоручиками. Твердо верю, что молодые орлы будут достойны своих доблестных старших соратников». Затем генерал обошел строй юнкеров и поздравил каждого, а адъютант училища вручил каждому выпускнику сложенный в четыре раза приказ о производстве. По сложившейся традиции, юнкера засовывали сложенный приказ под левый погон.
Один из произведенных позже вспоминал: «Важнейшее и незабываемое для каждого военного человека событие свершилось: после долгих лет подготовки в кадетском корпусе, военном училище, а в нашем случае еще и на войне, – мы, наконец, вступили в русскую офицерскую семью. Но, увы, при обстоятельствах подлинно трагических и в истории Русской Армии небывалых: через три дня нам предстояло отправиться не в славные воинские части, а по окрестным городкам и селам, искать себе применения в качестве чернорабочих и батраков»[67].
Вслед за производством шла череда празднеств: выпускной банкет (выпускники, преподаватели и офицеры прошлых выпусков); на следующий день – торжественный обед с участием частей-побратимов и офицеров болгарского гарнизона и торжественный ужин с офицерами предыдущего выпуска; на третий день завершал торжества выпускной бал.
На балу присутствовали все вышеназванные категории офицеров. Прекрасная половина человечества была представлена только женами и дочерьми присутствующих офицеров. На балу исполнялись мазурка, вальс и другие классические танцы. Фокстрот же еще не нашел широкого признания в кругах русской эмиграции, о чем сильно сокрушались молодые офицеры.
Весной 1922 г. в отношении частей Русской армии в Болгарии начались различные репрессии и провокации, ряд старших офицеров и генералов был выслан из страны. Предвидя переворот в Болгарии, генерал Врангель в приказе № 263 от 9 апреля 1922 г. указал: «В случае выступления внутри страны какой-либо политической партии ни в коем случае участия в выступлениях не принимать»[68]. Было зафиксировано несколько случаев нападения болгарских левых активистов на эмигрантов. В Тырнове 16 июля 1922 г. болгарские жандармы напали на юнкеров Сергиевского артиллерийского училища. В результате нападения юнкер Лобода был убит, а еще 4 ранены[69].
К лету 1923 г. средства, внесенные командованием Русской армии на содержание своих частей в Болгарии, стали заканчиваться, что привело к серьезным финансовым проблемам среди эмигрантов. Вместе с тем советское представительство в Болгарии усилило работу по разложению армейских частей, в ней также участвовали члены болгарской Коммунистической партии и Союза возвращения на Родину (Совнарод). Филиалы Совнарода стали открываться поблизости от мест размещения армейских частей. Всего было образовано 65 местных групп Совнарода, которые вовлекли в свои ряды около 8500 беженцев[70]. Деятельность просоветских организаций начала приносить первые ощутимые плоды к середине 1923 г. С помощью миссии Советского Красного Креста из Болгарии в Советскую Россию было репатриировано более 11 000 человек (включая гражданских беженцев), что составляло около 25 % от всех ранее прибывших[71]
64
Русская армия в изгнании 1920—1923. Б/м., б/д. С. 9. В данном перечне в строке Бизерта приводится завышенная цифра. В феврале 1921 г. в составе Русской эскадры в Бизерте насчитывалось 5849 человек. С годами эта цифра стремительно снижалась. См. ниже.
65
Русская армия в изгнании 1920—1923. Б/м., б/д. С. 19.
66
Каратеев М.Д. Белогвардейцы на Балканах // Русская армия в изгнании. М., 2003. С. 180.
67
Там же. С. 181–182.
68
Русская военная эмиграция 20—40-х годов. Т. 1. Кн. 2. На чужбине. М., 1998. С. 601.
69
Витковский В.К. Пребывание русской армии в Болгарии и коммунистическое движение в 1922—1923 годах // Русская армия в изгнании. М., 2003. С. 121.
70
Шкаренков Л.К. Агония белой эмиграции. М., 1981. С. 74.
71
Спасов Л. Врангеловата армия в България 1919—1923. София, 1999. С. 202—204.