Звездочка

– Лихо ты с ними, Ханурик управляешься. А слабо хоть раз начать раздевать ее сразу, без пяти минут на знакомство и прочую муру?

– Я так и поступаю, Шпырек. Когда имею дело с профессионалками.

Ханур гнал от себя романтические бредни. Ради воровского ремесла ему нередко приходилось глушить в себе чувства, а с женщинами он избирал прямой, как лезвие ножа путь к их прелестям, который ему подсказывал исключительно холодный рассудок. Без всякого захода мыслей в сердечную область.

Ханур, совершенно не стесняясь, обозрел фигурку дамочки и горестно вздохнул. Девица уже было нахмурилась на такое бесцеремонное разглядывание (странно – как будто не для этого она надела кокетливые черные чулочки в сеточку и затянула себя в юбку чуть выше круглых коленок), но его вздох заставил недоуменно подпрыгнуть ее подведенные брови. Тем не менее, она остановилась. Сама не понимая, зачем. И больше для того, чтобы внести объяснение в свою остановку, чем из практического интереса, задала вопрос:

– Вы кого-то ищете?

– Да. Но вот увидел вас, и одна только мысль в голове осталась, – Ханур улыбнулся и развел руками. – Кто же вас такую красивую из дома отпустил? Кто тот отчаянный человек?

Усатый вахтер, у которого пройдоха несколько секунд назад испросил пропуск внутрь управы с неудовольствием слушал их разговор. И даже хмыкнул презрительно. Но Ханур обладал фантастическим свойством – он умел ставить голосом такие заслоны, сквозь которые собеседник (читай – молодая и жаждущая признания собственной привлекательности барышня) уже не воспринимали никаких внешних раздражителей. Был только он и она. Как романтично! Девица зарделась, смутилась, улыбнулась.

– Вот, – она провела ладошкой вокруг, словно приглашая Ханура убедиться в черствости мира. – Не ценят.

– А я бы оценил, – прошелестел мошенник. – Я бы так оценил…

– Кгм! – оглушительно кашлянул вахтер.

Девица сбивчиво поправила прическу и, переходя на официальный тон, спросила вновь:

– Так вы к кому?

– Я по делу, – Ханур мгновенно влил в интонацию должное количество серьезных ноток.

В руках у пройдохи было блюдо, на котором лежала стопка еще не расклеенных листовок. С мастерством фокусника он перевернул несколько штук, демонстрируя надпись:

«Поединок с рыбами!

Чистый азарт + мастерство!

Завтра на борту электрохода «Слынчев бряг» состоятся соревнования по спортивному рыболовству. Приглашаются все участники. Победителя ждет памятный подарок и звание чемпиона Пушина по рыбной ловле. Регистрационный сбор – 25 векшей. Отбытие в 6.00 утра от речного вокзала. Не думайте, что вы заняты – всегда найдется время, чтобы стать лучшим.

Фортуна подарит улыбку решительным!»

Текст Ханур надиктовал в типографии, не особенно задумываясь. Поэтому ответ на вопрос, что значит предложение: «Приглашаются все участники», скорее всего повис бы в воздухе. Одна из афиш, казалось, сама по себе свернулась рулоном и нырнула в руки усатого вахтера.

– Дядя, тебе с этой листовкой выйдет скидка наполовину. Найдешь меня завтра на причале. Не потеряй, смотри.

Вахтер проворчал:

– Вовсе не интересуюсь. Я – грибник.

Но бумагу не выкинул, а бережно свернул вчетверо.

– Соседу отдам. Он у меня любитель различного лова, – важно пояснил сторож, как если бы сосед был существом несамостоятельным и находился у него в полном подчинении.

А про себя подумал: «Если Митрия с утра на рыбалку спровадить, то стало быть Лизавета одна целый день будет».

Он давно считал, что его усы произвели на супругу соседа неизгладимое впечатление и лишь постоянное присутствие мужа мешает несчастной женщине это впечатление трансформировать в более осязаемые рамки. А пока обладатель пышного дополнения к прочим достоинствам зрелого мужчины производил в голове нехитрый ловеласный расчет, жулик продолжал без умолка вещать о достоинствах рыбной ловли, прекрасном чувстве единения и спортивном духе. Через десяток минут вокруг него уже собралось несколько работников управы. В официальных учреждениях люди часто бродят по коридорам, а когда речь заходит о том, чтобы отвлечься от основной работы, их отзывчивость не знает границ. За то государственные конторы так возлюбили всяческие коробейники. Прибывшие в вестибюль чиновники были тут же снабжены наглядной агитацией из бесстыдных рук Ханура. Однако, впору было переходить к теме визита.

– Вот я, собственно, и явился, чтобы доложить в управе о наших состязаниях. Негоже ведь, когда все происходит без ведома власти?

Несколько энергичных кивков с разных сторон.

– Порядок должен быть во всем. Полагаю, что управа захочет послать на соревнования своего представителя. И это будет очень правильно.

На симпатичном лице девицы в чулках, к тому моменту уже «просто Элеоноры» отразилось некое понимание проблемы в целом.

– Так это вам к самому голове нужно. Он такие вопросы решает.

Какой-то неизвестный толстяк с внешностью потерявшего боевую форму носорога, протиснул свою тушу поближе к Хануру и с нажимом заявил:

– Феоклист Андреевич в служебной командировке. Будет послезавтра.

Элеонора задумчиво наморщила носик:

– Тогда к Семену Митрофановичу. Он у нас подголова по народным гуляниям и игрищам.

Ханур церемонно поклонился.

– Ведите, красавица! – пророкотал он, вновь включая обаяние на максимальный уровень. А для всех остальных работников, коих уже набралось изрядная кучка, провозгласил:

– Извините, товарищи управленцы, но более десяти человек взять не могу. Не могу, – прибавил он с сожалением. – Потому как – квота. Попрошу составить список. Работникам управы скидка пять векшей. Добычу можно забрать домой, порадовать близких.

И пошел за вызывающе дробным стуком каблучков, равнодушно созерцая сеточку на стройных ножках, которые двигались в эту минуту с особенно отточенной грацией от его присутствия позади. Пока они добрались до обитой черной кожей дубовой двери на третьем этаже, Ханур уяснил, что Элеонора весьма темпераментная особа, которой некуда в управе израсходовать свой темперамент, а Семен Митрофанович – «удивительной чистоты человек». Жулик ожидал увидеть некое подобие ангела во плоти и мысленно от того уже построжал, но когда он перешагнул порог кабинета подголовы, то понял, что определение носит вполне прямой и конкретный характер. Потому как они застали Семена Митрофановича с мохнатым полотенцем на плече. Прямо напротив роскошного кресла большого начальника из стены выступал железный клюв водопроводного крана с раковиной под ним. Подголова истово мыл руки.

Надо отметить, что сей достопочтенный управленец не являлся психом. Просто его маменька заведовала очистными сооружениями города Пушина и с детства внушила своему отпрыску крайне оппортунистические взгляды в отношении микробов и прочей антисанитарии. Ему постоянно живописали, что случается с теми бедолагами, которые легкомысленно относятся к гигиене. На коже несчастных буйно прорастают лишаи, экземы и вредоносные грибковые колонии. Поэтому ребенок не расставался с мылом, всегда ходил чистый, опрятный, с розовыми щечками, как молочный поросенок. Простое рукопожатие приводило его в трепет, а грибы он исключил из рациона с самого детства. Его опрятность, конечно, постоянно ставили в пример всем сорванцам округи, но в более зрелом возрасте это явилось непреодолимым препятствием к нормальной семейной жизни. Да, молодого чистюлю привлекали девушки – такие стройные, свеженькие и ухоженные, но как быть со всеми этими микробами? Их же нужно касаться, обнимать и даже более того! В общем, в конфликте взглядов и инстинктов победили внушенные мамой комплексы, вернее не нашлось претендентки, которая решилась бы эти комплексы выбить из его головы. В результате чего пятый десяток Семен Митрофанович встретил с лысиной, очевидными контурами брюшка под рубашкой и полотенцем на плече. Какой из этого вывод? Мамы, будьте умеренны в своих наставлениях детям и никогда не пугайте их микробами, врачами, а также разными болезнями. Пожалейте их будущность.