Горгульи Нотр-Дама

– Я не знаю, – бледными губами прошептала она. Новые события вытеснили ужас встречи с бродягой, теперь она не могла отвести глаз от погибшего ворона.

– Давай приберем здесь все побыстрее. – Жан накинул на себя рубашку, которой только что прикрывалась Анни. – Родители должны приехать скоро, я не хочу, чтобы они застали весь этот бардак.

Они принялись убирать комнату, Жан даже спустился вниз за стекольщиком, который вставил новое окно, Анни в это время готовила на крошечный кухне обед для родителей своего жениха. Трупик ворона они убрали из квартиры в первую очередь, но Анни каждую минуту с ужасом нет-нет да и осматривалась по сторонам. Она не могла понять, что напугало ее больше: ужасная встреча с бродягой и то, что он с ней сделал в кладовке, или это происшествие с влетевшим в квартиру вороном. Летиция, та самая, которая работает у месье Карла в чулочной, как-то раз говорила ей, что птица, залетевшая в окно, к покойнику, и теперь Анни никак не могла отделаться от этой мысли. В квартирке Жана они были вдвоем, значит ли это, что в ближайшее время кто-то из них должен умереть?

Тягостные размышления Анни были прерваны, когда в квартирку Жана постучали его родители. Как и обещали, они приехали чуть раньше обеда. Жан тоже выглядел подавленным, история с вороном не оставила его равнодушным, но парень постарался взять себя в руки.

– О, мама! – Он прижал к себе полную женщину лет пятидесяти. – Отец! – Жан пожал руку мужчине в черной одежде священника. Анни, конечно, знала, что отец жениха был настоятелем небольшого аббатства Жюмьеж на юге Франции, но само появление святого отца в квартире, где до этого явно происходила какая-то чертовщина, показалось Анни пророческим.

– Это моя невеста, Анни. – Жан представил ее родителям, а она опустила глаза в пол, уж больно пристально ее разглядывала матушка жениха.

– Надеюсь, вы не живете во грехе? – Мать Жана демонстративно одернула покрывало, которым была накрыта постель ее сына.

– Нет, мадам, что вы, – испуганно прошептала Анни, не поднимая глаз.

– Это очень хорошо, потому что распутницу в своей семье я не потерплю, – высказался отец Жана – неприятный толстый священник с потным лбом и большими навыкате глазами. Анни показалось, что он родился на свет, чтобы поучать людей и карать за грехи отлучением от церкви, настолько непримиримым ко всем земным слабостям он выглядел.

– Ее приемный отец, месье Карл, дал согласие на наш брак, – поспешил Жан расставить все точки над «i».

– Это хорошо, – матушка Жана села на кровать, так как другой мебели в квартире сына не было: только стол и три стула на кухне. – Я думаю, через пару месяцев, когда мы уладим свои дела, сыграем свадьбу.

– А сейчас мы бы с удовольствием пообедали, мы с дороги и порядком устали, – добавил отец Жана, снимая с себя рясу. Под ней оказался самый обычный костюм горожанина.

Анни пригласила их к столу, а так как стула было всего три, она осталась стоять на ногах, прислуживая своему жениху и его родителям.

Пока все семейство Гренгуар поглощало пищу, приготовленную Анни, она, тайком за ними наблюдая, еще раз усомнилась в правильности принятого ею решения выйти замуж за Жана. Но, с другой стороны, ее жизнь сейчас стала совершенно невозможна в доме месье Карла, а в чулочную она теперь не могла вернуться и под страхом смертной казни. Настолько она была напугана нищим, который явно ее поджидает в закоулках.

– Нам надо по делам. – Отец Жана похлопал себя по отвратительно огромному животу. – Я обещал его декану, – он кивнул в сторону сына, – привезти козьего мяса. Внизу у дома стоит повозка, в ней полно козлятины из моего аббатства, и я не хочу, чтобы оно пропало. Поэтому, жена и сын, нам надо поторопиться.

Так как Анни никто не пригласил последовать с ними, она беспомощно взглянула на Жана – куда ей идти?

– Ты, дорогая, оставайся пока здесь. – Жан правильно понял ее взгляд. – Как только мы с родителями все утрясем, вернемся назад.

– Но, мой милый! – приторно сладким голосом пропела матушка Жана, – вернемся мы уже поздно, и разве Анни не надо быть дома к сумеркам?

– Да, да… конечно, да… – пролепетал Жан.

Анни была неприятно удивлена таким поведением жениха. Он прекрасно знал, что ей просто некуда идти, мало того, ей даже негде переночевать. Неужели он, боясь осуждения родителей, выбросит ее на улицу и оставит ночевать под мостом?

– До завтра, дорогая, – матушка Жана лицемерно улыбнулась, – завтра мы рано утром уезжаем, я думаю, ты захочешь прийти нас проводить.

– Да, мадам. – Анни почтительно склонила голову. Она хотела дождаться, пока Жан и родители уйдут, а потом уже подумать, что ей делать дальше. К тому же ее сундук с вещами до сих пор был задвинут под кровать Жана.

– Так чего же ты медлишь? – матушка Жана недовольно сдвинула брови. – Мы же уже попрощались? Нам надо остаться семьей и обсудить свои маленькие тайны, надеюсь, ты нас за это простишь. – И она засмеялась таким резким смехом, что у Анни зазвенело в ушах.

– До свидания! – Анни схватила свой плащ, который бросила в коридоре на полку, и выбежала из квартиры Жана. Она шла по Парижу и совершенно не понимала, куда ей следовать дальше. Конечно, она всегда могла вернуться домой и стойко вынести осуждающий взгляд месье Карла и проклятия мадам Катрин, но на улицу, как Жан, они ее бы точно не выгнали. О том, чтобы пойти в чулочную, не могло быть и речи.

Так рассуждая, незаметно для себя самой она попала на Складскую улицу, напротив Сенной пристани. Этот район славился свободными нравами, проститутки здесь круглосуточно предлагали свое тело портовым рабочим и морякам, оказавшимся на некоторое время на суше. Анни так некстати вспомнила, что они с Жаном едва не переспали, когда к ним в комнату ворвался ворон, и покраснела. Она ускорила шаг, чтобы как можно быстрее миновать этот район. Но чуть поодаль она заметила толпу горожан, которые окружили кого-то плотным кольцом, посмеивались и даже выкрикивали проклятия, но все это с доброй, даже мягкой интонацией. Любопытство взяло вверх, и Анни подошла к людям вплотную. Она услышала звуки гитары и женское пение, похоже, это цыганка зарабатывала себе на жизнь.

Протиснувшись сквозь плотное кольцо, Анни увидела, что действительно цыганка сидела прямо на мостовой, раскинув свои огромные цветастые юбки вокруг наподобие цветка. А возле нее танцевала маленькая девочка, вот именно ее незамысловатые движения и вызвали такое умиление у почтенных горожан и прочей менее благородной публики.

Девочка, которой было не больше трех лет, весело танцевала под песню матери. Она неуклюже вскидывала ручки к серому парижскому небу и весело смеялась, радуясь чему-то, что знают только дети. Затем она остановилась, выступление было закончено, ее мать отложила гитару в сторону, встала и принялась собирать милостыню с мостовой, монеты кидали ей прямо под ноги. Анни бы с радостью дала им пару су, но у нее самой не было ни крыши над головой, ни дома, она даже не знала, где будет ночевать, именно поэтому она опустила глаза и уже собралась пойти прочь, как услышала обращенное к ней приветствие.

– Красавица, – позвала ее цыганка, – хочешь, я тебе погадаю?

Анни обрадовалась и испугалась одновременно. Как любая женщина, она хотела узнать, встретит ли свою любовь и кто будет ее мужем (Анни все больше склонялась к тому, чтобы порвать отношения с Жаном). А с другой стороны, она просто боялась услышать плохие известия, например, что она умрет от чахотки или что навсегда останется одна, без мужа и детей.

Пока девушка медлила с ответом, цыганка взяла ее руку и повернула ладонью к себе. Чем дольше она всматривалась в линии на ладони Анни, тем мрачнее становилась. Толпа, прежде уже расходившаяся по своим делам, остановилась и с интересом стала следить за развитием событий. Зевакам хотелось узнать, какую судьбу предречет эта цыганка красавице-блондинке с бледным лицом и испуганными глазами.

– Пока ты остаешься девственницей, ты будешь жива. – Цыганка отбросила ее руку от себя, словно прокаженную. – Но как только ты познаешь мужчину, тебя ждет неминуемая смерть.