Страница 5 из 11
Но время шло, а Инна даже не пыталась наладить контакт с Олегом. Когда Варя Мезенцева заговаривала с ней, Соломатина отвечала:
– Я не понимаю примирения ради ребенка. Рано или поздно старые конфликты выползут наружу.
– А что, ничего, кроме ребенка, вас больше не связывает? – интересовалась Варя.
– Я не знаю, – пожимала плечами Инна.
Варя понимала, что та загадочная история с изменой, которая послужила причиной расставания для самой Соломатиной, была чем-то мучительным и теперь неочевидным. Но еще Варя знала, что к компромиссам Соломатина относится плохо. Слишком уж много их было в ее жизни. И одним из примеров такого компромисса могут служить ее отношения с Аней Кулько, некогда подругой, теперь же человеком, которого Соломатина вычеркнула из своих списков навсегда.
Вот так и получилось, что, решив свои карьерные задачи, Инна мучилась сомнениями, а правильно ли она поступила, когда выгнала мужа. Выгнала решительно, не объяснив причин своего решения, не поговорив с ним. И еще она понимала, что этот вопрос станет вопросом всей ее жизни – не бывает так, чтобы можно было уйти от неразрешенного. И не важно, касается это только тебя, другого человека или вас обоих.
Теперь, когда Инна сменила форму стюардессы на белый медицинский халат, ее рабочий день начинался рано. Ехать ей было далеко, но дорога была привычной и пролетала в мыслях о сыне и предстоящем дне. В своем кабинете, а Инна вернулась туда же, где работала до ухода в авиацию, она теперь сидела одна. На курсы переподготовки пилотов Соломатина вернулась с повышением – она была уже кандидатом наук, опытным врачом, к тому же еще пилотом-любителем. Последнее на медицинскую карьеру не влияло, но добавляло пиетета в заведении, где каждый второй имел отношение к авиации.
Тут же она встретила своего давнего знакомого Сергея Петровича Колесника, того самого, который когда-то затащил ее на аэродром и буквально впихнул в маленький любительский самолетик. Сергей Петрович знал, что Соломатиной летать понравится, только ее надо «сдвинуть» с мертвой точки. Он и сделал все так, что вскоре Инна Соломатина летала с инструктором, а потом, пройдя все необходимые комиссии, получила удостоверение пилота-любителя с правом управления легкомоторными самолетами нескольких типов. Став пилотом, Соломатина страшно загордилась, но Колеснику с признательностью сказала:
– Спасибо тебе, Сергей Петрович! Без тебя этого бы не случилось!
Колесник довольно улыбнулся, но про себя подумал, что Соломатина и сама по себе человек с амбициями и не боится ничего нового. А еще она очень выносливая, дисциплинированная и храбрая. А с таким набором качеств человек не только взлететь может, человек горы свернет!
Родители Инны, которые опекали внука, отнеслись к переменам хорошо.
– Вот будет все как у людей. Степан в садике, ты на работе, вечера вдвоем будете проводить, – говорила бабушка, мать Инны. Но тут же добавляла: – Хотя на неделе он запросто с нами может побыть.
Соломатина в этом вопросе была непреклонна – она и так переживала, что некоторое время, пока работала стюардессой, Степка проводил у бабушки с дедушкой.
– Нет, мама, у людей как у людей. После работы я его буду забирать сама из садика, и вечера мы будем проводить вместе, – отрезала Инна.
Мать вздыхала и осторожно заговаривала об Олеге:
– Отца бы хорошо ребенку вернуть. Вот это тоже будет «как у людей».
– Ну, это вопрос спорный, – иронизировала Инна. В ее окружении как раз неполных семей было большинство.
Так или иначе, но жизнь приняла несколько другую форму, и на какое-то время новизна распорядка отвлекла всех от сомнений и тяжелых размышлений.
Степану нравилось быть в детском саду, нравилось, что маму он теперь видит каждый день. Ему были приятны ее рассказы о новой работе – теперь она уже не рассказывала о новых странах и городах, она говорила, как тяжело быть пилотом, как важно уметь дружить и что ссоры тоже иногда нужны. Но только обязательно с примирением. Степан попытался новые знания применить в саду, но заработал замечание от воспитательницы, к тому же на него пожаловались маме. Дома мама с улыбкой объяснила Степану, что ссора – это такая игра. Для выявления конфликта, для того, чтобы понять, что же может не устраивать людей друг в друге.
– Понимаешь, как только люди вслух назовут обиды, так сразу можно будет исправить их отношения. Ну, например, твоему другу Антону не нравится, что ты забираешь все машинки себе. Из-за этого у вас ссоры. А вот он тебе скажет об этом, и ты часть машинок отдашь ему. И вы уже опять друзья.
Степан долго молчал после этого объяснения, а потом спросил:
– А вы с папой тоже когда-нибудь назовете друг другу обиды?
Инна хмыкнула и подумала, что для пятилетнего ребенка Степан задает уж больно сложные вопросы. Вслух же она ответила:
– Да, обязательно. Когда-нибудь.
– Это будет здорово. А то надоело к бабушке ездить и там слушать, как она вздыхает.
Соломатина охнула про себя – Олег по-прежнему часто виделся с сыном и по-прежнему забирал его из дома бабушки. И пока взрослые играют в свои игры, ребенок все видит, понимает, только вслух не говорит. Остается понять, почему? Может, боится всех обидеть?
Да, Степану новая жизнь с мамой и ежедневным садиком нравилась – мама не обращала внимания на его насморк, мороз на улице или потерянную рукавицу. В садик они шли при любых условиях, кроме высокой температуры. Но, к счастью, Степка рос крепким мальчиком. Степке нравилось, что мама завтракала с ним и не заставляла есть в саду. Еще мама с утра была веселая – что-то напевала, суетилась около зеркала. Степан в это время играл в своей комнате, терпеливо, по-мужски дожидаясь, пока мама будет довольна своим видом. Однажды он сказал:
– Мама, ты же на работе все равно в белом халате. Твое красивое платье будет не видно.
Соломатина расхохоталась – сын повторял слова бабушки. Но, поняв, что опаздывать в сад сын не хочет, стала вставать на полчаса раньше. Между ними сложились прекрасные отношения, теперь больше похожие на дружеские – Инна старалась разговаривать с сыном серьезно, без скидки на возраст, не позволяла себе кричать, по возможности советовалась с ним и никогда не обманывала. Поэтому, когда Степан спросил, хочет ли она увидеть папу, Инна честно сказала:
– Хочу, но нам надо договориться… О встрече…
Степан пожал плечами:
– Давай я с папой договорюсь. Я могу…
Соломатина посмотрела на сына и поняла, что как бы она ни пряталась, а объясняться с Олегом придется. И придется наводить в своей жизни порядок. Только вот шло время, и мысль о том, что сейчас думает о случившемся Олег, тревожила Соломатину. Она понимала, что их история относилась к тем, на которую время не работает, а, наоборот, становится врагом. И так было всегда – и тогда, когда они ждали встречи, и сейчас, когда между ними случилась эта ссора.
Будни немного отвлекали. Инна, не халтуря, старалась помочь людям. Она, имея опыт работы в летном отряде, уже знала «болевые точки», а потому ее советы были действенны.
Сергей Петрович Колесник, ее коллега, тот самый, который уговорил ее получить летные права, наверное, больше всех обрадовался ее возвращению.
– Стюардесса – это хорошо, но ты можешь заниматься и более серьезными делами.
– А стюардесса – это несерьезно, – сердилась Инна.
– Серьезно. Но это… как бы это сказать… Понимаешь, у нас же точка отсчета не такая, как у всех остальных. Вот для обычного человека стюардесса – это ах, романтика и опасность. Не умаляю этого… Но ты – крутая! Инна, у тебя потенциал…
Соломатина щурилась от удовольствия – Колесник говорил то, что ей очень хотелось сейчас слышать. Приятно было и то, что мужчина, опытный пилот, видит в ней что-то, что ей самой пока неведомо. Соломатина помнила это чувство – неуверенностью это не назовешь. Это скорее растерянность. Так в жизни бывает – и вроде успехи, и движение вперед, но что-то гложет, не дает себя похвалить. Впрочем, сразу после возвращения Инна заметила и другое – Сергей Петрович Колесник стал за ней ухаживать. И теперь это он делал открыто, не таясь и не стесняясь посторонних. Инна поделилась с подругой Варей: