Страница 8 из 48
— Оу, — я вытащила телефон, разблокировала и тихо ругнулась. — Восемь двадцать.
— Почему тебя никто не ищет? Тебе не звонили?
Я покачала головой, грустно усмехнувшись.
— Мой отец, наверное, занят чем-то снова.
— А мама? — заинтересованно спросил парень.
— Ох, эм, — я замялась, не зная, что ответить. — Она не с нами.
— О, я не знал, извини… — рассеянно прошептал Гарри, замедлившись.
Я могла рассказать ему всё. Абсолютно всё рассказать о ней. Я хотела поделиться с ним теми вещами, которыми не делилась ни с кем. Потому что это было необходимо, а Гарри оказался рядом.
Но проблема в том, что я не говорила об этом никому, даже Мартену, который всегда просил меня быть с ним откровенной. А Стайлс был просто братом девочки, которую я учу. Он не был моим другом, братом, парнем, да кем угодно! Мы просто были чужими друг другу. И это заставляло меня держать рот на замке.
Однако он был готов выслушать. Он спрашивал причину моих слёз и злился, когда я молчала.
Думаю, немного правды не смутит его.
— Ох, нет, она жива и здорова, — я пожала плечами. — Просто, наконец-таки, уехала.
— Ты хотела этого?
— Да, я мечтала об этом, — прошептала я. — Для отца это было трагедией, для меня — победой.
Мой голос осип, а слёзы наворачивались на глаза. Я больно прикусила губу и сильно сжала руку Гарри. Он выдохнул и остановился напротив меня, смотря прямо в глаза.
— Она — причина твоих слёз по ночам?
Я покачала головой.
— Ри, ты можешь рассказать мне. Абсолютно всё. Я выслушаю. Я знаю, что у тебя что-то произошло, и ты держишь всё это дерьмо это в себе. И вот сейчас, когда ты рядом со мной, можешь ничего не бояться и сказать.
— Но я не понимаю… — рассеянно прошептала я. — Я не понимаю тебя, Стайлс. Сначала ты говоришь, что я должна тебя бояться, а теперь говоришь это? Не пудри мне мозги.
— Я просто хочу узнать тебя.
— Ты хочешь запудрить мне мозги.
— Почему ты такая, Ривер? Я думал, ты тихая и нудная ботаничка, которая будет трястись от каждого моего вздоха! — психанул шатен. — Я просто хочу убедиться… ты можешь сказать, что у тебя произошло?
— Могу, но не вижу смысла.
— Это твоя любимая отговорка.
— Тогда почему ты просишь меня рассказать тебе всё? Почему тебе интересно?
Стайлс замолчал, пустым взглядом уставившись в пол. Я усмехнулась и продолжила наш путь. Когда мы спустились в метро, я облегчённо вздохнула. Столько людей было в подземке! Конечно, люди просто едут с работы.
— Эта станция совсем недалеко от моего дома, — ткнув пальцем в карту на стене, я довольно улыбнулась. — Ну, эм, спасибо, что проводил и… до завтра?
— До сегодня, — парень улыбнулся и отпустил мою руку, делая шаг назад.
Через несколько секунд он и вовсе затерялся в толпе, а я всё ещё чувствовала тепло его руки и запах его парфюма.
*
Я разочарованно застонала, обнаружив, что мои любимые хлопья закончились, и села на столешницу, свесив ноги. Отсутствие отца было мне только на руку — можно избежать его тупых разговоров о свадьбе и прочих глупостях, связанных с одним скользким типом по имени Тед Уолтерс.
Итак, какие же у меня были идеи?
Конечно, можно было бы добиться того, чтобы Тед сам сбежал от меня. Но что может остановить моего отца перед такими перспективами, как управление компаниями по всему Лондону? Он лично найдёт Теда и потащит под венец. Это же я могу сказать о Мистере Уолтерсе.
Или же побег. Я могла бы сбежать, но куда? Во Францию? И каким образом?
Во всяком случае, сбежать с собственной свадьбы было бы идеальным вариантом, но, думаю, мне просто нужен был сообщник.
— Ривер-р-ри! — тонкий голосок вырвал меня из размышлений, и я закатила глаза.
Отец никогда не брал никуда с собой Элизабет. Она была совершенно одна, и в этом я ей сочувствовала. Каково это? Любить человека, которому на тебя, кажется, плевать?
И любила ли она его?
Может быть, их отношения были похожи на наши с Мартеном. Монотонные, скучные, пресные. Только там не любили двое.
— Привет, Бет, — я помахала девушке рукой и выдавила улыбку.
Она заглянула в пустую коробку от хлопьев, фыркнула и села на столешницу рядом со мной. Теперь я хотя бы знала — куда они пропадают.
— Я не слышала, как ты пришла.
— Я пришла полчаса назад, — я усмехнулась.
— Почему ты задержалась? Я хотела позвонить и спросить, что случилось, но не знала твоего номера. Я загуглила адрес той девочки, и, вау, ты очень смелая девчонка, раз пошла туда, когда Маркус на больничном.
Я чуть не поперхнулась воздухом, округлив глаза. Она… волновалась за меня? Никто никогда не волновался за меня, могу это точно сказать.
— Завтра у Марни контрольная, я хотела объяснить ей новую тему, — пожав плечами, ответила я. — Меня… меня проводил её брат до станции метро.
— А как ты добиралась туда?
Я не смогла сдержать смешка, вспоминая, как это произошло.
— Ох, я вызывала такси, водитель остановился на несколько кварталов раньше и сказал, что по таким дорогам ехать никуда не собирается. Пришлось идти пешком.
И Лиз слушала меня. Кивала и смеялась, кажется, действительно заинтересованная моим рассказом. Я невольно задалась вопросом: «А почему я, собственно, её недолюбливала?».
— Ты что-то говорила о брате? И как он тебе?
— Боже, Бет! — я засмеялась, но была прервана звонком телефона.
Неизвестный номер на дисплее заставил моё сердце биться чаще. Выдохнув, я нажала ‘ответить’ и услышала знакомый голос по ту сторону телефона.
— Как добралась, красавица?
========== Глава пятая. ==========
Я хотела быть нужной. Кому-то. Просто нужной. Хотела принадлежать кому-то и с гордостью принимать этот факт. Хотела знать, что кому-то не плевать на меня и на всё, что я чувствую. За меня решали, меня даже не ставили перед выбором. С раннего детства обо мне (а точнее, о своей заработной плате) заботились всевозможные гувернантки и учителя, мать не считала меня своей дочерью, а отец был так сильно погружён в любовь к ней, что отдавал всего себя без остатка этому противоречивому для них чувству. Мне были хорошо известны такие понятия, как лесть, обида и унижение. Но я ничего не знала о любви. Даже родственной. И когда я узнала, что мне, девочке, только закончившей школу, придётся навсегда улететь в Париж, была разбита. Уничтожена. Я думала, что победила. Думала, что свобода примет меня в свои объятия. Думала, что отец станет моим отцом. Но как бы ни так. И тем самым первым утром, проснувшись в своей новой, но уже такой ненавистной квартире, я была счастлива, увидев одно простое «папа» на дисплее. Я хотела услышать нотки заботы в его вопросах о том, как я добралась и всё ли со мной хорошо. Но разочарование вновь овладело мной, когда он, вместо всякого приветствия, так просто сказал: «Я не могу без неё. Я не могу жить без неё, Ривер». Это было больно, но я просто пыталась быть заботливой. Такой, какой меня быть не учили. И с того момента он звонил каждый день, говоря о том, как ему плохо. Конечно, он спрашивал и обо мне. Но не сразу. Далеко не сразу. Всё наладилось только спустя год, когда папа приехал. Ко мне. Не по работе или на отдых. Он сжал в своих объятиях и сказал, что скучает. Но разве этого было достаточно? Он отдалялся. Возвращался и уходил, а я всё ещё была одной.
А потом появился Мартен.
Он всячески доказывал, что влюблён. В меня. Это было невероятным, таким новым. Мартен дарил мне книги и цветы, мы сидели на берегу Сены и любовались закатом. Может быть, я не любила так сильно, но это чувство оживило меня. Я чувствовала, что могу летать, он подарил мне крылья. Я была счастлива просто осознавать, что кому-то принадлежала. Но это тоже оказалось ложью. С каждым новым днём мы выбирались из омута этих чувств, но я не чувствовала одиночества. Я была свободнее. Легче. И теперь, с нашим расставанием, пришла и тоска.
Но не тоска по Мартену.
Тоска по той заботе, той любви, которую он дарил мне. Тоска по окрылённости и тоска по жизни.