Warrior

— Угу, — бормочет капитан, а затем добавляет. — Я думал, ты, задрав нос, скажешь, что я идиот и уйдешь.

— Это ещё почему?

— Это ведь не свидания твоего класса, не ужин на яхте и что вы там ещё со своей богемой делаете.

Эмма обиженно поджимает губы.

— Ах да. Это досье тебя надоумило? Ну, что я так провожу свое время? Что, если я выросла в богатой семье, у меня все шансы на то, чтобы иметь высокие запросы?

— Надеюсь, тебя не заденет, если я скажу да?

— Все нормально, — она, все-таки, обижается. — Мои родители так и не привили мне любовь к роскоши. Ты не должен думать об этом.

Погрузившись в глубокие раздумья, Джефф ничего не отвечает. Ему, конечно, хочется расспросить её обо всем, что его волнует, но не сейчас. Сейчас слишком хорошо и уютно, когда её маленькое тело его тела касается. Эмма же тишиной не наслаждается.

— Кто-нибудь ещё знает об этом месте?

— Кроме тебя? Только Дейв.

Девушка удивлённо хлопает ресницами, а затем усмехается.

— Ты ведь делаешь вид, что его ненавидишь. А затем показываешь ему свое тайное место. Знаешь, у нас с тобой всё так же начиналось… — девушка прикусывает губу, стараясь не расхохотаться, а с губ Джеффа слетает обречённый вздох.

— Заткнись.

Эмма подрагивает в немом приступе хохота, представляя Джеффа и Дейва вместе, на что мужчина лишь закатывает глаза.

— Откуда такая озабоченность этим? — недовольно спрашивает он.

— Было бы неплохо, если бы по итогу оказалось, что вы друзья.

— Этого не произойдёт, — фыркает Джефф. — Я уважаю его, он трудолюбивый. Но высокомерный. Такие отлично вливаются в твою светскую компашку. В поединках неплох, правда.

— Ты так мастерски втаптываешь людей в грязь и хвалишь одновременно, что я не знаю, что и думать. Ты в курсе, что он собирается в Нью-Йорк?

— Скатертью дорожка. А вот твоя осведомленность меня пугает.

— Джефф, полагаю, это единственный друг мужского пола в моем окружении, который не хочет меня трахнуть.

Капитан сжимает челюсти, усиливая хватку на оголенной талии Эммы. Она усмехается его реакции.

— Все твоё мужское окружение, за исключением меня, латентные и не очень геи. Ах да, и насчёт трахнуть я бы поспорил. Мы с тобой не подростки сопливые, но все же предупрежу: один труп мою репутацию не очернит.

Слушая очередную угрозу, актриса лишь закатывает глаза и устраивается удобнее на его груди. Вдруг образовавшаяся тишина кажется им обоим такой уютной, что нарушать её нет смысла. Они лежат посреди ринга, обессиленные и умиротворенные, слушают размеренное дыхание друг друга и не могут поверить, что истинное счастье действительно настигло их. А думать о том, что это, возможно, затишье перед бурей, не хочется совсем. И нет в этом никакой необходимости.

***

С самого утра дождь отбивает свой унылый ритм по подоконникам, тучи заволокли все небо, делая мрак в квартире ещё более устрашающим, а в озноб бросает от одной мысли, что через каких-то пару минут придётся идти по этому ливню на парковку. Джефф и так считал это время суток крайне паршивым, а теперь вместо безобидной неприязни душу его заполняла всепоглощающая ненависть. Он, к тому же, ещё и опаздывал.

— Чёрт, значок, — говорит Джефф сам себе, возвращаясь из прихожей в спальню, когда звонок в дверь вдруг заставляет его остановиться на полпути. — Да кого это принесло?

С недовольным вздохом он идёт обратно к двери. Невыспавшегося и опаздывающего, из душевного равновесия его выводит любая деталь, как, например, слишком громкий звонок. Но все это вмиг становится пылью и ничтожеством, когда с раздраженным вздохом капитан открывает дверь.

Комментарий к Глава 22.

осталась глава и эпилог.. :(

========== Глава 23. ==========

Комментарий к Глава 23.

проостиите за опечатки! обязательно все отредактирую по мере возможности! люблю! хххх

«ШУТКА»

Каждый человек — это шрам. От глубины ваших взаимоотношений зависит и глубина рубца, оставшегося на душе. Он может быть саднящим и уродливым, может наложить огромный отпечаток внутри, может быть достаточно большим, чтобы не позволить другим шрамам поселиться на душе. А может оказаться и лёгкой отметиной, небольшим напоминанием о присутствии этого человека в жизни. И тогда, при одном взгляде на неё, ты будешь думать не о том, как больно и тяжело носить её на себе, а сколько прекрасных воспоминаний она несёт.

И, собираясь исчезнуть из жизни Эммы навсегда, Дейв мог остаться маленькой отметиной на её израненной душе.

— Так непривычно видеть, как ты собираешь вещи. Не могу поверить, что вылет уже завтра.

Дейв отодвигает ящик в столе, доставая оттуда какие-то папки и укладывая их в коробку. Эмма, что уселась в турецкой позе на его диване, с непониманием наблюдает за крайне сосредоточенным мужчиной. Ей хочется найти на его лице хотя бы мимолетную тень печали, но он задумчиво молчит, складывая все свои вещи в картонную коробку. Этим утром он сам позвонил ей, попросив приехать. Он не сказал, в чем причина, но девушка догадывалась: расставаться с прошлым в одиночку слишком тяжело. Эмма приехала настолько рано, насколько смогла. Кажется, ещё не было и девяти утра.

А дождь уже колотил по крышам, придавая этому утру ещё больше тоски, чем оно заслуживало.

— Давай не будем романтизировать это, колибри, — мужчина обнажает ровные белые зубы в улыбке, но выглядит она такой неестественной и натянутой, что кажется — Дейв вот-вот заплачет.

Конечно, это было неправдой. Он не сторонник любых проявлений чувств и эмоций, считая единственно верной тактикой всегда оставаться на нейтральной стороне. Держать все в себе, при этом иногда позволять себе чуть больше, чем обычно, — вот он, идеальный, по его мнению, алгоритм. Система дала сбой, когда эта белокурая ведьма бессовестным образом ворвалась в его жизнь. Например, все вышло из-под контроля. Натянуто улыбаться и строить из себя всеобщего друга с каждым днем становилось сложнее, помогать ей и игнорировать все эти эмоциональные всплески любви и беспокойства за Джеффа — невыносимее, ночи вдруг потеряли свой сон, а утром первое, что ему виделось рядом — эта неугомонная девчонка. Впервые за столько лет он чувствовал ревность, ему впервые стало немыслимо больно при одном взгляде на Эмму, обнимающей другого мужчину. Дейв представлял себя на его месте, сам не замечая, как роет себе могилу. В конце концов, он до сих пор не принял свои лихорадочные и неправильные чувства к ней. Он знал: её сердце целиком и полностью принадлежит капитану. Мечты о ней, надежды на неё и эти глупые мальчишеские домыслы — всё это утопия, бессмыслица, детские сказки. И ни в чем из этого нет и намёка на хороший финал.

А потому детектив в очередной раз сжимает зубы и отворачивается, снимая со стен рамки с грамотами. Эмма неотрывно следит за ним, кусая губу и думая о том, как ей будет не хватать Дейва.

— Я думала, мы будем ходить в то детское кафе, есть самые приторно-сладкие йогурты в мире и сидеть на тех крохотных стульях. Ты познакомил бы меня с Льюисом.

Ларсон шумно выдыхает и теперь улыбается по-настоящему.

— Давай будем честными, ты не любишь детей. И пребывание в обществе моего сына тебя ничуть не облагородит.

— Сделаю вид, что не обиделась только потому, что ты уезжаешь.

— Я польщён.

Актриса в досаде поджимает губы и разглядывает свои ладони. Она выглядит как маленький обиженный ребёнок, которого не взяли в аквапарк из-за ветрянки. В глазах вот-вот заблестят слезы, нижняя губа уже подрагивает в готовящемся плаче. Эмма привязалась к нему. Дейв был рядом с ней в тяжёлые времена, он вместе с Джеффом спас её от маньяка в ту ночь, он был ей близок и мог по праву считаться её другом. Конечно, она всей душой не желала расставаться с ним.

Дейв же и вовсе старается на неё не смотреть. Он справится там с мыслями о ней, особенно, если эта блондиночка не будет, как обещала, названивать ему каждый день. Он точно справится. Наверное.

— Ну, а работа? Ты уже отправил свое резюме? — прочистив горло и часто заморгав, чтобы отогнать слезы, говорит Эмма. — И где ты будешь жить?