Warrior

— Я бы не допустила этого.

— Зачем ты пришла? Услышать мои извинения в ответ?

Тяжесть висит в воздухе, она давит на плечи и заставляет прогнуться под своим весом. Скотт отправляет Эмме взгляд, пропитанный несоизмеримой болью, а зубы её, кажется, скрипят от той силы, с которой девушка их сжимает. «Держись, Джина, осталось каких-то несколько фраз, ты справишься», — кричит её истерзанная душа, вернее, то, что от неё осталось, и девушка поднимает взгляд к потолку, шумно выдыхая через нос.

— Мы с тобой больше никогда не станем подругами. Ты никогда не простишь меня, а я никогда не прощу тебя, — говорит она и нервно сглатывает, заставляя сердце Эммы болезненно сжаться. Даже сейчас, даже после всего дерьма. — Но я обещаю: больше я вас с ним не потревожу. Можешь об этом не беспокоиться. Тогда, в участке, была моя первая и последняя попытка тебе отомстить. Я все осознала. С той жизнью покончено. Я уволилась, и, возможно, перееду. Это все, что я хотела сказать.

Неловкое молчание, горькое послевкусие от её заявления и саднящая боль где-то в области лёгких — вот и все, что остаётся у Эммы. С тихим вымученным «прощай» девушка, которая двадцать лет носила статус лучшей подруги, тихо всхлипывает и спешит спуститься вниз по ступенькам. А когда силуэт её окончательно теряется из виду, актриса, наконец, снимает с лица тяжёлую железную маску и позволяет себе горько расплакаться, облокотившись о холодную бетонную стену возле двери. Когда что-то заканчивается, — будь это хорошее событие или плохое, — всегда требуется большой запас моральных сил. Облегчение или разочарование, — не имеет значения, ты теряешь часть себя в любом случае, даже если эта часть делала тебя несчастным, даже если отравляла твою жизнь, даже если медленно, но верно вела тебя к могиле. Ведь в такие моменты, в моменты отчаяния и в моменты расставания ты начинаешь вспоминать все хорошее, что связывало тебя с этим человеком.

Детские шалости, школьные будни, подростковые ночёвки и взрослые вечеринки. Все кануло в небытие.

Джины больше нет.

***

— Можешь себе представить? Это был настоящий, живой ребёнок!

— И как он выглядел?

— Не знаю. Я была сосредоточена на своей панике.

Джефф сжимает руль и усмехается, качая головой. Он как всегда немногословен и задумчив, смотрит лишь на неё и на дорогу, бесконечно радуясь тому, что весь этот ад между ними сегодня официально закончился. Эмма позвонила ему сразу после того, как ушла Джина — плакала и просила приехать. Конечно, отчаяние её он не понимал, но принимал. Это женщины, что с них взять? Его задача быть рядом и защищать её ото всякого дерьма в виде неожиданно нагрянувшей бывшей подружки с бреднями о том, что больше она их не потревожит. Джефф улыбался и говорил Эмме, как это прекрасно, на самом же деле, всем своим нутром чувствуя, что просто так Джина от них не отвяжется. Женщины коварны, а когда дело касается отношений… здесь им напрочь сносит крышу.

Но сегодня был именно тот день, когда они решили отпустить всё то, что не давало им покоя. Эмма снова улыбалась и много болтала, а Джефф вставлял свои ироничные комментарии и с упоением слушал её рассказы.

— Может, ты беременна? — он улыбается уголком губ, когда видит исказившееся в страхе лицо своей девушки.

Эмма бросает в него свои очки, ужаснувшись.

— Нет! Я думаю, мой организм прекрасно знает, что я совершенно не готова становиться матерью, и не будет так меня подставлять. Да и я что, по-твоему, ясновидящая? Предвидеть такие пугающие вещи.

Её прямолинейность совершенно безумнейшим образом вводила Джеффа в состояние эйфории. Она никогда не боялась говорить то, о чем она думает, как не боялся и он. Именно на этом, по мнению капитана, и выстраивалось доверие. Вы всегда говорите. Обо всем. Даже если один из вас не самый болтливый человек на Земле, а второй хоть кляп рот вставляй.

— Я тоже не готов становиться отцом, — честно отвечает мужчина и сворачивает в сторону Комптона. — Как подумаю об этом — в дрожь бросает.

Эмма не следит за дорогой, полностью погруженная в свои лихорадочные чувства и эмоции. После времени, проведённого в рыданиях в неумелых объятиях Джеффа, она вдруг выпрямилась, стёрла мокрые дорожки от слез и поклялась, что больше не проронит и слезинки, если, конечно, её не заставят делать это на съёмках. Путь к тому, чтобы вычеркнуть Джину из своей жизни, был неблизок. Хотя бы потому, что ей вовсе не казалось, что бывшая подруга так просто решила отступить. Но Эмма уверенно пресекла все мысли и воспоминания о ней, поцеловала своего капитана и попросила увезти её куда-то, где она сможет забыться. Джефф не проронил ни слова, схватил ключи от машины, взял её за руку и улыбнулся. Улыбка эта была многообещающей.

Они ехали недолго, ловя, кажется, все светофоры города. Несколько раз Эмма отвлекалась на телефонные звонки, с кем-то ругалась и кого-то посылала, а затем с милой улыбкой оборачивалась к Джеффу, который слал к чертям собачьим неодушевленные предметы в виде, например, светофоров или нерадивых водителей. Со стороны можно было решить, что эти люди — сошедшие с книжных страниц отрицательные персонажи, те самые герои в фильмах, которые всем отравляют жизнь и которых все презирают. Эмма и Джефф были людьми с самыми что ни на есть тяжёлыми характерами, вся их редкая, но такая глубокая мягкость доставалась друг другу и близким людям. Остальные лишь могли с презрением поглядывать на этих двоих, про себя думая: «И как они уживаются друг с другом? Их по отдельности терпеть невозможно, а вместе — просто адская смесь!».

— Чтобы сменить эту пугающую тему о детях, спрошу, — капитан сворачивает на знакомую ему безлюдную улицу, и Эмма отмечает про себя, что это достаточно бедный район. — Тебя не напрягают эти стервятники, что тусуются возле твоего дома с камерами наперевес? Первый раз сегодня их увидел, так захотелось арестовать.

— Не смей! — шипит актриса, поправляя кудри. — Это, вообще, что-то мистическое. Они появляются раз в пару недель, а потом так же таинственно исчезают. Обычно я их игнорирую, но их присутствие мне льстит.

— Думаю, они приползают, когда в интернете про тебя появляется очередная сплетня.

— Или когда я выкладываю провокационные фото в инстаграм.

Взгляд Джеффа мгновенно вспыхивает и находит улыбающуюся актрису. Она, сама невинность, пожимает плечиками.

— Это была шутка. Я редко его обновляю.

— О, избавь меня от этой светской нудятины. Кажется, мы приехали.

Когда полицейский заглушает мотор, Эмма мигом открывает дверь и выходит на пустую, прежде незнакомую ей улицу. Район выглядит не самым благополучным, и девушка вспоминает слова Джеффа о том, что он вырос в Комптоне. Вероятно, это он и есть. Но зачем капитан привёз её сюда? Знакомиться с родителями?

Блондинка переводит удивлённый взгляд на Джеффа. О-о-о, нет! Он не мог так тронуться умом!

— Идём, — мужчина закрывает дверь и подходит к побледневшей в ужасе актрисе, хватая её за руку.

Пустые витрины, внушительных размеров парни, которых язык гордо повернётся назвать «гангстерами», и все выдержано в одном серо-синем полузаброшенном стиле. Вот она — изнанка города. Никаких тебе кричащих вывесок, миль неона и витающего в воздухе глиттера, оседающего на плечах. Актриса с опаской оглядывается и обхватывает плечо капитана обеими руками. Вместе они проходят мимо прачечной, следуя к неприметному зданию рядом. На нем нет вывески, так что Эмме только и остается гадать о том, куда привёз её Джефф. Лишних вопросов она не задаёт, но их становится в несколько раз больше, когда полицейский достаёт из заднего кармана ключи и открывает стеклянную дверь.

Девушка отправляет ему удивлённый взгляд.

— Заходи, — придерживая для неё дверь, говорит коп.

Вместе они входят в полупустой холл. Крашеные в синий цвет стены отдают холодом, рядом с деревянным столом стоит потрепанный жизнью диван, а позади стола — лестница, уходящая вниз.

— Подпольное казино?

— Нет, русской рулетки мне хватает и в отношениях с тобой.