Warrior

— Он… ничего больше не сказал?

— Не думаю, что он мог что-то сказать с выбитыми зубами!

— О, боже. Ты серьёзно ударил его?

— Эмма, — Джефф подходит к девушке вплотную и берет её дрожащие ледяные ладони в свои. — Когда я спросил, какого черта он это сделал, этот ублюдок ответил, что очень сожалеет о неудавшейся возможности тебя трахнуть прямо в этой камере, как и планировал. Ведь ключи со стенда куда-то исчезли. Набрался смелости, уебок, вероятно думая, что если прежде мы с тобой в участке собачились, то я и сейчас его шуточку оценю. Дешёвое отребье.

Сердце Эммы глухо пропускает удар. Глаза стекленеют, и она с силой сжимает его ладони, не веря своим ушам. Этот ублюдок заслуживал худших пыток! И он был заодно с Джиной! Но он не сдал её, почему? Неужели она ему угрожала? Эмма погрязла в вопросах, как в зыбучих песках, совсем не замечая, как рядом с ней, распаляясь безумной яростью, горит Джефф.

Она не была олицетворением нежности, не обладала даром исцеления и вовсе не знала, как подступиться к человеку, чтобы успокоить, чтобы заставить сменить гнев на милость, в конце концов, она и сама превращалась в живое воплощение зла в критические моменты. Однако в эту же секунду девушка машинально развернула огнедышащего капитана к себе, обхватила маленькими ладонями его щетинистое лицо и прильнула к любимым губам. Этот поцелуй не был поцелуем страсти и любви, хотя последней, конечно, имелось место в этом крепком союзе двух душ. Она целовала, успокаивая, целовала так, чтобы отступила злость, чтобы отчаяние не застилало ему глаза. А он поддавался ласкам, опуская руки на её талию, требовательно сжимая её и сминая её губы.

— Ты не можешь себе представить, как я испугался, увидев тебя в этом тёмном коридоре, — сбивчиво шепчет он и снова целует. — Это я во всем виноват. Я должен тебя защищать.

Она мычит сквозь поцелуй, отстраняется и едва заметно качает головой.

— Я знала, что ты вытащишь меня оттуда. Я ждала тебя. Здесь нет твоей вины.

Рука, крепко сжимающая её тонкую талию, вдруг тянется к двери, проворачивая ключ в замочной скважине. Лёгкая улыбка трогает пылающее страстью лицо девушки, она притягивает Джеффа ближе к себе и снова целует. Словно в танце, ведомые какой-то одним им знакомой музыкой, они подходят к дивану напротив рабочего стола, опускаясь на него и не разрывая поцелуй. Джефф нависает над ней: лишённые нежности поцелуи опускаются на такую желанную шею, оставляя после себя лёгкие укусы и перебираясь на выпирающие ключицы. Зарываясь пальцами в его волосы, Эмма тихо стонет, закатывает глаза в удовольствии и бесконечно желает большего. Она знает: Джефф может дать ей все на свете, просто находясь рядом.

Когда одних поцелуев становится недостаточно, капитан переходит к решительным действиям. Грубые и ловкие мужские пальцы мгновенно справляются с податливыми пуговицами её рубашки, отброшенной в сторону, куда летит и бюстгальтер, и, в конце концов, всё, что удерживало двоих друг от друга. Не беспокоит ни какой-то назойливый адвокатишка, что уже час ждёт, когда Джефф снизойдет до него, ни тревога Эммы по поводу Джины — все вдруг растворяется в один момент, в тот самый момент, когда резким и жадным движением капитан врывается в девушку, всю её заполняя собой. Она до крови закусывает губу, прекрасно помня об акустике в его кабинете, цепляется руками за кожу дивана, а затем за его кожу — матовую, разгоряченную, так крышесносяще пахнущую.

— Надеюсь, ты успокоился, — задыхаясь от толчков, от получаемого удовольствия, сбивчиво бормочет Эмма и обвивает ногами его талию, желая продлить этот миг, желая, чтобы он был глубже, чтобы целиком и полностью с ней слился.

Он отвечает ей улыбкой, убирая со лба девушки белокурую прядь. Их губы сливаются в жарком поцелуе, когда он, оторвавшись от сладкой пытки, усмехающимся эхом шепчет:

— Надеюсь, ты успокоилась.

Растворяясь друг в друге, они теряли счёт времени. Эмма никогда прежде не чувствовала себя такой защищённой и такой любимой, Джефф никогда прежде не думал, что если хоть на дюйм отступить от привычного уклада и правил — можно оказаться таким счастливым. Ощущение лучшей девушки в его руках — как трофей, но он искренне не понимал, за что ему, последнему ублюдку, досталась такая удача?

Уже позже, стараясь перевести дух в объятиях друг друга на этом маленьком диванчике, в их маленькой вселенной, капитан позволил мыслям снова охватить его голову. Работа была, и она была так же важна, как эта маленькая белокурая женщина, прижавшаяся к его груди.

— Эм, — тихо говорит он, наматывая её кудрявую прядь на свой палец. — Я всё думаю об этой ситуации с Дэном.

Он думает, что ему показалось то, как сильно в этот момент напряглось хрупкое тело рядом с ним. Эмма нервно сглатывает и поднимает на него свои чистые голубые глаза, не говоря ни слова.

— Мне в голову никак не приходит логичный мотив. То есть, если он на самом деле руководствовался своими ублюдскими мыслями, зачем закрывать тебя на ночь? И ещё… со стенда пропали ключи именно от той камеры, где находилась ты.

С каждым сказанным капитаном словом сердце девушки пропускало удар. Она то хмурилась, то виновато опускала взгляд, то задумчиво кусала губу. Разгоряченный Джефф и вовсе не планировал останавливаться.

— Если он встретил тебя в Голливуде… что он мог делать там? В такую рань. Возможно ли, что этот пришибленный выслеживал тебя?

— Я… я не знаю, — отчаянно шепчет она, сжимаясь в страхе.

Джефф вдруг слегка отстраняется, хмурым взглядом обводя её напуганное лицо. Ложь Эммы висит на волоске, а ведь это целиком и полностью её вина! Какая же из неё, черт подери, актриса?

— Скажи, Эм, ты ведь ещё не говорила с Джиной?

Она нервно сглатывает. В горле пересыхает, образ мужчины перед ней становится расплывчатым. Эмма теребит край надетой не так давно рубашки и не может поднять на него взгляд. Кто бы мог подумать, что все эти жертвы ради безопасности чёртовой Джины?

— Нет. Когда бы я успела? Мы только вчера обсуждали с тобой это.

— Да, просто, как ни странно, увидев тебя в этой камере, я сразу подумал о ней. Насколько версия о том, что это Джина подговорила Дэна закрыть тебя, безумна?

Кажется, вопрос его повисает в воздухе. Он незримо давит на черепную коробку Эммы, ей хочется спрятаться, хочется навсегда сбежать от этого пронзающего насквозь взгляда. Только бы не лгать, только бы не идти на это ради той, кто поистине этого не заслуживает. Но она не может иначе. Слишком много боли причинено, слишком много слез пролито.

Хватит.

Она натягивает улыбку и проводит ладонью по щетине капитана, с заботой глядя в его глаза, только бы вновь усыпить бдительность мужчины.

— Совершенно безумна.

Джефф мгновенно отводит взгляд, выражая несогласие. Момент устоявшейся уютной тишины портить совсем не хочется, он так краток, ведь еще каких-то десять минут, и его рабочий день полноправно вступит в силу. Чувствуя перемену в его настроении, Эмма прижимается к нему всем телом, но капитан сурово молчит. Молчит, пока душа его яростно скрежещет нарастающей угрозой: «И если Джина на самом деле к этому причастна — она не жилец».

***

Как только дверь в кабинет капитана открывается, внутрь яростно влетает распаленный злостью адвокат Уэсли. Эмма хватает со стула свою сумку, принесенную Джеффом, и поджимает губы, пытаясь скрыть улыбку.

— Вы поразительно некомпетентны, мистер Баттс! Я ждал вас больше полутора часов! По-вашему, это какая-то шутка?

Джефф закатывает глаза и безучастно кивает ему в сторону стула. Долговязый блондин в очках занимает свое место и нервно дёргает ногой, пока капитан подводит девушку к двери.

— Мисс Холл, вас точно не нужно подвезти? — нарочито вежливо говорит он.

Блондинка улыбается и незаметно сжимает его ладонь.

— Все хорошо, я позвонила Райкеру. Спасибо, мистер Баттс.

— Всегда к вашим услугам. Увидимся завтра? Думаю, я останусь здесь на ночь.

— Возможно, я загляну к тебе вечером.