Война (ЛП)

У меня складывалось такое чувство, будто я перенеслась на корабль пришельцев.

Как только мы вошли в главное лобби, я опять начала таращиться по сторонам.

Первое, что я заметила — как тут темно.

Высокие стеклянные двери, которые раньше выходили на Централ Парк Саут и Пятую Авеню, теперь закрыли мерцающими чёрными и зелёными панелями, явно изготовленными из какой-то плотной органики. Я предположила, что они были пуленепробиваемыми — может, даже устойчивыми к взрыву. И всё же более практическая сторона моего мозга начала обдумывать, сколько огневой мощи они могут вынести, особенно если по нам ударят чем-нибудь серьёзным.

Подняв взгляд к потолку, я осознала, что все освещение, которое я видела, было искусственным.

Хрустальные люстры ярко светили, свешиваясь со сводчатого потолка на железных цепях. Потолок заканчивался у самого большого из трёх блоков лифтов, освещённых и всё ещё видимых через четыре или пять этажей стеклянных перегородок, но теперь это видели только мы. Вспомнив, какой эффектный вид эти лифты образовывали с улицы, я мысленно слегка вздохнула.

Растения занимали и сегмент этой комнаты тоже, но лишь в той части, которая располагалась дальше всего от стойки регистрации и коридора, ведущего к атриуму. Большая часть лобби теперь напоминала мне какой-то старомодный автовокзал. Все кресла и диваны переставили сюда, вместе с пальмами и другими растениями из атриума. Большую часть этих диванов и кресел занимали люди и видящие. Некоторые свернулись калачиками на диванах и даже на полу и спали.

Другие отдыхали группами, читали, смотрели видео, разговаривали.

Позади нескольких рядов ящиков оставалась всё такая же внушительная гигантская стена-фреска, изображающая Старый Дом на Холме в Индии, его сады, деревья с белыми ветвями, статуи видящих из белого твёрдого камня — мне никогда не удавалось распознать этот камень. Снежные вершины на фреске эффектно возносились к небу позади подножья Гималаев, где также находились землянки с черепичными крышами, некогда составлявшие Сиртаун.

Конечно, фреска изображала Сиртаун в его расцвете, когда там проживало примерно триста тысяч видящих. Пятьсот тысяч, если считать внешние районы, которые не попадали под ключевые перемирия с Шулерами и Мировым Судом.

Я на мгновение затерялась, уставившись на эту мозаику из цветных камушков, рассматривая детали деревьев, гор, домов, птиц, лиц, ярких молитвенных флажков. При этом меня накрыла неожиданная и ошеломительная волна печали.

Дело не только в самом Сиртауне.

Я скучала по Вэшу.

Я как будто с каждым днём всё сильнее скучала по этому добродушному, проницательному и пугающе талантливому старику. Я скучала по его свету. Я скучала по его смеху.

Немного эгоистично я скучала по его способности внести ясность в самую смутную ситуацию, поднять настроение группе в целом даже в самые отчаянные моменты.

У меня складывалось ощущение, что в грядущие недели я буду скучать по нему ещё сильнее.

Прежде чем я успела углубиться в эту мысль, на этаже лобби раздались звуки и отвлекли моё внимание от фрески и этой части комнаты в целом.

Кто-то узнал нас с Ревиком — или, может, заметил нас.

Раздались ликующие вопли, шокировавшие меня.

Эти вопли превратились в топанье ногами, свист, даже смех.

Ни одни из этих звуков не исходили от знакомых мне лиц.

Даже в такой ранний час лобби, похоже, было набито под завязку.

Люди, багаж, мебель, коробки и тележки занимали пол, устеленный ковром. Я также видела животных, включая собак и кошек, что удивило меня, учитывая проблемы с едой, которые только что описала Оли. Я не видела много таких животных (определённо не много в сравнении с количеством людей, которые отдыхали на золотистых диванах, свернулись на куртках и сумках, сидели у очага массивного зарешеченного камина напротив каменной фрески), но я видела достаточно, чтобы окинуть их вторым взглядом.

Поскольку на часах было около шести утра, я опешила от одного лишь количества людей, уставившегося на нас, не говоря уж о приветственных воплях и рукоплескании.

Аплодисменты и свист стихли, когда Ревик дружелюбно помахал всем собравшимся в целом, но я всё равно видела сияющие глаза видящих, которые широко улыбались нам и что-то бормотали, пока мы проходили мимо. Судя по удивлению и облегчению на их лицах, я предположила, что они боялись, будто мы мертвы, захвачены в плен, где-то застряли или ещё что.

Просто их было так много.

— Ага, — сказал другой голос, раздавшись возле меня. — Жутковато. Даже для нас. А ведь мы были здесь, когда они загнали сюда большинство из них.

Я повернулась и в этот раз оказалась лицом к лицу с Тореком, ещё одним бывшим Повстанцем.

Он кивнул на людей, разместившихся по всему этому помещению, и поджал губы, хотя его тёмно-золотые глаза продолжали улыбаться мне.

— …Прошлой ночью мы получили новую партию, — добавил он, обращаясь ко мне и обнимая Ревика одной рукой. — Даже выразить не могу, как рад видеть вас двоих… — продолжал он со своим отрывистым британским акцентом, тепло улыбаясь мне. — Конечно, мы получили весточку, что вы в пути. Все беспокоились, что это дезинформация. Когда город вот так обнесли стенами, боюсь, мы предположили самое худшее. Даже в отношении вас двоих.

— Сколько у вас имеется? — спросил Ревик, обводя взглядом этаж лобби. — Вы продолжали работать, верно? Над Списками? Многие из них кажутся выходцами из Европы и Азии.

Торек проследил за его взглядом. Один раз кивнув, в этот раз он ответил более формально. При этом слышался его акцент видящего.

— По нашим подсчётам, собрано или иным образом учтено 46 % списка видящих, сэр. По последнему из того, что я слышал — 59 % списка людей. Мы сделали приоритетом список людей, как вы и просили.

Он поморщился, пожав одним плечом.

— Конечно, эта цифра включает тех, кто погиб или убит при попытке извлечения. Или до этого, на этапе поиска. В целом всё равно неплохо. Мы затащили сюда много людей до того, как ворота закрылись, и тут нам ужасно повезло.

— Ты хочешь сказать, большая часть из них… люди? — я озадаченно уставилась на лобби.

Торек рассмеялся, продолжая прикасаться ладонями к нам обоим, как будто импульсивно.

— Как ты можешь в этом сомневаться, Высокочтимый Мост? Мы тут на пороге войны и возможного голода… это если землетрясения, вулканы, потопы и цунами не убьют нас до этого… а эти беспокоятся о том, нельзя ли взять с собой их пятнадцатилетнего кота Пушистика, у которого вдобавок артрит.

— Ну, просто… — я поколебалась. — Я имею в виду. Они хлопали…

Торек расхохотался ещё громче, дружелюбно погладив меня по спине.

— Ну… да, моя прекрасная сестра! — сказал он, просияв. — А ты бы не хлопала, учитывая всю ситуацию? Большинство из них сейчас находилось бы в аду, если бы мы их не вытащили, не так ли? У нас ещё есть доступ к новостным каналам. Они видят, что происходит за этими стенами. Они знают, что там бунты, нет электричества, всюду царят убийства, вирус, скоро не будет еды и воды. Они понимают, что вы их спасли, — он улыбнулся. — Это так. Они, может, и червяки, но они же не совсем тупенькие.

Я просто таращилась на лица, пытаясь переварить это всё.

— Они все в списке? — спросила я наконец.

— Все, за исключением изрядного количества мужей, жён, братьев, сестёр и всего прочего, — подтвердил Торек, в очередной раз окидывая комнату невозмутимым взглядом. — Мы только что закончили прогонять всех людей через санобработку. Все те, кто есть в списке, имеют полный иммунитет, за исключением нескольких. Нам пришлось дать от ворот поворот некоторым людям, которых нет в списке, и это отнюдь не сделало нас популярными, позвольте сказать.

Он невесело улыбнулся.

— Теперь нам всего лишь осталось разобраться, как прокормить остальных. И найти для них комнаты, конечно. Мы получили дополнительное пространство, поскольку крыло отеля полностью закрылось, но всё равно, такими темпами им скоро придётся делить кровати между собой.