Война (ЛП)

Я никогда бы не подумала, что Джон допустит, чтобы со мной случилось что-то плохое — и уж тем более, что он сам сделает нечто дурное.

Я беспокоилась, что что-то плохое случилось с кем-то другим.

Я беспокоилась, что они что-то от меня скрыли… опять… потому что это расстроило бы меня лично. Я беспокоилась, что мне вот-вот швырнут бомбу на колени. Я беспокоилась, что это имеет отношение к беременности. Я беспокоилась, что дело на самом деле в Касс, и они не говорили мне чего-то ужасного, что Тень сделал с моей лучшей подругой или с другим близким мне человеком. Я беспокоилась, что кто-то из членов моей семьи умер или пропал.

Мне бы в жизни не пришло в голову, что Джон отдаст меня нашему врагу. Потому что как бы я это ни отрицала, Касс теперь именно им и являлась.

Она стала врагом.

Она ждала меня.

Я вышла за край цементной стены, отгораживавшей обшитую металлом дверь, и увидела, что все они просто стоят там, на открытой части крыши, и ждут.

Касс стояла впереди, слегка расставив ноги и положив ладони на бёдра. Её чёрно-кровавые волосы драматично развевал ветер на фоне тёмно-серого неба. Помимо этого единственным ярким пятном оставались её брюки из красной кожи, поскольку стоявшие позади неё солдаты были одеты полностью в чёрное.

В то время там не было вертолёта.

На крыше царила полная тишина.

На меня был наведён ровный ряд винтовок. Примерно дюжина солдат, которую я окинула одним взглядом, была облачена в шлемы, органическую броню и анти-гравитационные ботинки, а вдобавок к армейским винтовкам носила ещё и оружие в кобурах. Винтовки были модели FN SCAR, органически усовершенствованные с прикреплёнными гранатомётами. Они были насыщенного, почти нереально чёрного цвета, по которому прокатывалась мерцающая металлически-зеленоватая рябь от живых частей машины.

Касс не шевелилась и ничего не говорила, пока я смотрела на всю эту картину. Её бледные ладони лежали на её бёдрах, и каким-то образом мой один беглый взгляд подметил маникюр на её ногтях, сделанный лаком такого же кроваво-красного цвета, что и на её волосах и брюках.

На ней одной не было брони. На накрашенных губах играла улыбка.

Мой разум так и не поспевал за реальностью. Во всяком случае, сознательные, руководящие его части.

Вместо этого включилась та другая часть меня. Часть Моста, как называл её Вэш. Я перешла в боевой режим ещё до того, как мой сознательный мозг успел воспринять выражение лица Касс. Свет хлынул из моего сердца и живота в структуры над моей головой, двигаясь вверх горячим гейзером, который ослепил меня, когда мои глаза полыхнули резким зелёным светом.

Мой телекинез заструился наружу.

Физически я не могла видеть.

Из-за беременности я не могла пользоваться и способностями видящей.

Я не могла ничего нацелить, и во время этой задержки в долю секунды я остро осознала присутствие Джона и самой Касс. Я не хотела по неосторожности убить кого-то из них. Даже тогда я не хотела наносить кому-то из них такой вред, от которого они могли не оправиться.

Возможно, это моё колебание также оказалось фатальным.

Я поколебалась, а затем выпустила этот горячий, похожий на электричество свет.

Вопреки моему сознательному колебанию, эта Мост-часть меня всё равно нацелилась на неё… а также в направлении строя солдат в чёрном, которые стояли позади неё.

Резкий порыв света вышел из меня…

Внутренним взглядом я следила за выходом этого света, увидела, как Касс потянулась к своему свету чем-то, похожим на щит. Я думала, она отразит удар, швырнёт обратно в меня, но вместо этого она как будто перенаправила посланный мной поток, отвела от себя и в небо.

Я постаралась рассмотреть что-то сквозь зелёное свечение в моих глазах, наблюдая, как рассеивается этот разряд.

Касс направилась ко мне небрежной походкой. Солдаты в чёрном последовали за ней, подстраиваясь под её темп и продолжая целиться в меня из винтовок. Попятившись, я попыталась обуздать свой aleimi, заставить все структуры снова работать примерно в одном направлении…

Затем по мне ударила боль. Сильная. Слишком сильная, чтобы с ней бороться.

Ощущалось это так, будто кто-то пырнул меня раскалённым железным прутом в спину, а может, пронзил каким-то наэлектризованным мечом. Всё было настолько плохо, что я не могла пошевелиться, лишь пыталась убраться, но и это мне не удавалось. Я просто стояла там и кричала, выгнув спину.

Затем разряд оборвался.

Я повалилась вперёд на колени, тяжело дыша и пытаясь хоть что-то увидеть. Я старалась собрать свой aleimi, использовать его, чтобы оттолкнуть их назад, но мужчина сзади, один из тех солдат, которых я не увидела на другой стороне крыши, снова ткнул меня чёрным оружием с длинной рукояткой.

Я закричала, застыв на месте, пока длился разряд.

Одновременно с этим мой разум кружил вокруг того факта, что я их не почувствовала, не увидела из-за беременной слепоты и того, что сделала Касс, чтобы скрыть их свет…

Когда перед глазами прояснилось, я подняла взгляд и увидела, что Касс нависает надо мной, улыбаясь.

Я даже тогда пыталась обуздать свой aleimi. Я уже знала, что проиграла. Меня окружили солдаты в чёрном. Винтовки, электрические пруты и гранатомёты были нацелены мне в лицо, но я не могла перестать сопротивляться. Какая-то часть меня вообще не могла логически помыслить об этом, и дело не только в панике или страхе. Это выходило за пределы всего.

Мысль о жизни внутри меня, о Ревике…

Я лихорадочно осмотрелась по сторонам в поисках помощи, но Джон исчез.

Я не могла дотянуться своим светом ни до кого. С тех пор, как я вышла на крышу, прошли считанные секунды, но меня уже лишили всякой иллюзии безопасности. Никто не додумается искать меня. Никто не будет знать, что что-то случилось.

В конце концов, в последний раз меня видели с Джоном.

В горле встал ком. Я вновь поискала его, но он исчез.

Джон ушёл.

Я ударила своим светом, и Касс заблокировала атаку, слегка охнув. Когда ко мне вернулось зрение, она вытирала кровь, хлынувшую из носа, и кривила губы.

К тому времени вертолёт уже садился. Шум бьющих лопастей заполнил мои уши. Мои волосы затрепало ветром, и я снова ударила телекинезом. И снова. И снова.

С каждым разом мои удары становились сильнее, чаще, может, из-за отчаяния…

Затем эта сокрушительная боль вернулась с такой силой, что я подумала, что это убьёт меня, а может, разорвёт пополам. В этот раз уже два солдата ударили меня по позвоночнику и по боку этими длинными чёрными палками.

Когда я перестала кричать, двое других солдат уже застёгивали оковы на моих запястьях и руках, а также ошейник на моей шее. Я могла лишь стоять на коленях, тяжело дыша, пока Касс наблюдала за их работой, слегка нахмурившись.

Я ударила по ней светом в последний раз прежде, чем они успели активировать ошейник…

И она пнула меня по лицу.

Физическое зрение вернулось ко мне, когда они рывком подняли меня на ноги.

Когда это произошло, я увидела, что мои телекинетические атаки не все были перенаправлены в небо. Разбитое стекло усеивало площадку под чёрным модифицированным вертолётом Sikorsky. Я видела трещину на его ветровом стекле, а пять из семи лампочек, освещавших крышу, разлетелись стеклянной пылью. Двое солдат лежали на спинах и не шевелились.

Ещё один упал на одно колено и кричал. Его винтовка переломилась пополам, а осколки вонзились в его грудь. Ещё один лежал на краю белого круга в центре вертолётной площадки, и его туловище горело, потому что винтовка взорвалась.

Подняв взгляд, я увидела, что Касс осматривает тот же урон, и на её губах вновь играла улыбка. Посмотрев на меня, она погрозила пальчиком и усмехнулась с издевательским неодобрением.

Один из солдат схватил меня сзади — скорее всего, чтобы активировать ошейник. Я вскинула голову назад, боднув его в лицо.

Я услышала, как он крякнул от боли, а потом отпустил меня.