Война (ЛП)

Чандрэ посмотрела на Юми, затем на Балидора, и в её глазах стояло нескрываемое неверие.

— Мы не можем всерьёз верить, что он уничтожит всю Азию! — Чандрэ показала на монитор резким взмахом пальцев. — Каков возможный мотив? Если он хочет избавиться от Лао Ху, есть и более простые способы. И почему не завербовать как можно больше из их числа? Многие пошли бы в этот его крестовый поход. Зачем убивать детей?

Балидор перевёл взгляд обратно на монитор.

В этот самый момент Менлим разразился очередной сердитой вспышкой тирады.

— …Пусть она покажет своё лицо миру! Пусть она расскажет, что именно понадобится, чтобы завершить эту её войну! — он поднял свой дряхлый кулак. — Пусть она объяснит, почему она так хочет уничтожить человечество столь отвратительным, брутальным способом! Не давая нам возможности прибегнуть к разумному решению!

Менлим презрительно скривил губы.

— Видимо, она чувствует себя вправе обрушить этот ужас на мир, — он поднял кулак выше, и вместе с тем повысил голос. — Видимо, это кажется ей оправданным… смерти невинных и целых семей по всему миру, миллионы и миллионы наших людей, истекающих кровью и гниющих так быстро, что выжившие не успевают их хоронить!

Из толпы доносились рыдания, переполненное шоком горе, которое Балидор тоже узнавал.

Голос Менлима сочился ненавистью, и вновь начали раздаваться злые вопли.

— …Может, мы сделали ей нечто ужасное? Нечто, что оправдывает смерти миллиардов наших людей? Если так, то почему она сама нас не обвинит? По какой ещё причине этот Мост чувствует себя вправе стереть целую цивилизацию?

— Дело в Элли, — пробормотал Холо, стоявший возле Балидора. — Не в том, чтобы просто свалить вину на кого-то другого. Дело в Элли.

Балидор взглянул на него. Он даже не заметил, что тот стоит рядом. Но подумав над его словами, он согласился с ним.

— Да, — только и сказал он.

В голосе Менлима зазвучало нескрываемое презрение.

— …Или она просто воплощает какую-то фантазию? Веру в устаревшую мифологию, которая говорит ей, что её предназначение — убить нас? Если всё действительно обстоит так, то я, например, тоже хотел бы услышать это от неё!

Вопли согласия взорвали толпу, в том числе и среди тех, кто держал камеры и микрофоны. Менлим повернулся лицом к ближайшим камерам, и на мгновение экран заполнило более крупное изображение. Его бледно-жёлтые глаза сверкнули в искусственном освещении.

— Я призываю эту «Мост» ответить за её преступления! — прокричал Менлим. — Если ей не хватает смелости посмотреть в лицо лидерам нашего мира, может, ей хватит храбрости встретиться лицом к лицу с теми, кто знал её в её ранние годы…?

Он показал вверх, на голографическое изображение, которое появилось над его головой.

У Балидора на мгновение перехватило дыхание, когда он узнал улыбающиеся глаза и губы Касс. Шрам исчез. Её лицо выглядело безупречным, ошеломительно красивым.

— …Кассандра Джайнкул, — произнёс Менлим. — Она — подруга детства Элисон. Она великодушно согласилась выступить представителем, несмотря на то, что это представляет огромную опасность для неё самой!

Балидор увидел, как нахмурился Врег, а затем взглянул на него своими тёмными глазами. На протяжении всей трансляции он оставался нетипично тихим, но теперь заговорил, по-прежнему глядя на Балидора.

— Где Мост? — спросил Врег. — Разве Джон не пошёл за ней вниз? Это же было больше двадцати минут назад?

Балидор нахмурился, окинув взглядом комнату.

Врег прав; Джон, Ревик и Элли так и не поднялись наверх. Балидор уже собирался ответить, но тут вновь раздался голос Менлима, привлёкший его внимание обратно к монитору.

— Как и для всех вас, мне важнее всего семья, — голос Менлима сделался резонирующим, глубоким, и его глаза полыхали. — В конечном счёте, превыше всего стоит семья. Мы должны защитить тех, кто принадлежит нам. Тех, кто придаёт смысл нашим жизням, любовь нашим сердцам, цель нашей работе, само дыхание нашим лёгким. Тем, кто помогает нам в самые тёмные времена, кто выводит нас обратно к свету…

Балидор нахмурился.

Что-то в этих словах странно ударило по нему сильнее всего остального.

Он взглянул обратно на Врега. Поколебавшись всего долю секунды, он послал сигнал Элли. Когда та не ответила, он попытал успеха с её мужем.

Дигойз ему тоже не ответил.

За последние несколько недель эти двое уже не в первый раз выпадали из жизни. По правде говоря, в последнее время они чаще бывали недосягаемыми, чем доступными для связи, и в большинстве случаев Балидор с радостью оставлял их в покое, учитывая те проблески, которые он от них улавливал. И всё же почему-то сейчас их молчание вызывало в его свете вибрации, которые ему совсем не нравились.

Он не хотел тревожить Врега, но…

— Слишком поздно, бл*дь, Адипан, — пробормотал Врег, мрачно покосившись на него.

Балидор нахмурился.

Во второй раз окинув комнату взглядом, он вынужден был признать, что бывший Повстанец прав.

Несмотря на их странное поведение в последнее время, и не взирая на то, чем они могли заниматься прямо сейчас, в данный момент Элли и Ревику совсем не стоит пропадать.

Глава 38

Паранойя

Спустя двадцать минут они по-прежнему спорили.

Балидор осознал, что он в данный момент с трудом мог выслушивать нарастание параноидальных теорий, большая часть которых вращалась вокруг одной из двух вещей: какого-то высокопоставленного шпиона в их организации или того, когда и как Тень может напасть.

Он уже собирался предложить, чтобы они сделали перерыв до тех пор, пока не удастся привлечь к обсуждению Элли и Нензи, но тут по другую сторону от него раздался голос Чандрэ.

— Di’lanlente a’ guete! — воскликнула она с нескрываемой злостью.

Затем выругавшись на китайском, она тряхнула косичками, уставившись на монитор, где продолжали показываться новости, только теперь в режиме множественного просмотра — экран разбился на несколько маленьких кадров от разных каналов. Она смотрела на разные виды горящего Лондона, Парижа, Пекина, Лос-Анджелеса и Мехико, на беспорядки в Индии, на фальшивые с виду комнаты, в которых репортёры всё спорили и спорили о том, кто за это ответственен.

Балидор не мог сказать, осознает ли она что-то из этого.

Все ещё хмуро глядя на стену изображений, она лишила свои слова любых эмоций, сделав их холодными.

— Мы не можем просто сидеть и строить теории. Он разбомбит кого-нибудь. Он атакует какое-нибудь место… уязвимое, где погибнет много невинных жертв. Он убьёт столько людей, что Мост будет вынуждена действовать. Он предложит Касс, чтобы упростить это решение. Это чистой воды бессмыслица, называть Кассандру «представителем»…

— Вот уж точно, — пробормотал Джораг, скрещивая руки на груди.

Она хмуро глянула на мускулистого видящего, затем посмотрела на остальных.

— Я хочу сказать, что Кассандра сейчас полностью завербована, — прямо сказала она. — Мы все это чувствуем. Мы знали это ещё с Аргентины, — она обвела взглядом собравшихся за столом. — Меня беспокоит не Тень и его угрозы. А она… Кассандра. И Мост. Мост захочет сделать это. Она согласится на эту встречу с Касс. Она скажет себе, что это единственный способ, — она бросила на Балидора жёсткий взгляд. — Ты знаешь, что это так, брат.

В её тёмно-красных глазах виднелось лёгкое обвинение, когда она смотрела на собравшихся.

— Вы все знаете, что это так. Мы должны быть готовы к этому. Мы должны быть готовы к страданиям, которые он учинит. Мы не можем допустить, чтобы это её пошатнуло. Если она отправится к нему, он непременно убьёт её. Скорее всего, настолько публично, насколько это будет возможно.

Балидор стиснул челюсти. В его сознании вспыхнул образ Кардека на том костре во время Первого Смещения, и он покачал головой.

— Никто с тобой не спорит, сестра, — сказал он, обращаясь к красноглазой видящей. — Но ты зря беспокоишься. Мост не пойдёт на встречу с Касс, — поколебавшись от осознания, что он говорит за Элли, Балидор сделал жест рукой, смягчая свои слова. — Адипан никогда не одобрил бы такой план, и в таких вопросах у нас есть над ней реальная власть. Её муж определённо такое не одобрит, особенно в данной ситуации, а у него ещё больше власти, чем у нас.