Страница 12 из 26
Экзамены он начал сдавать 4 (16) апреля в малом конференц-зале Академии наук с истории русского права, отвечал на вопрос о формах зависимости холопов в феодальных княжествах Древней Руси. Оценка самая высокая – «весьма удовлетворительно». На следующий день государственное право (вопрос о сословных учреждениях) с тем же результатом.
На радостях взял передышку, навестил Ольгу, зашли к родственникам Песковским. Ольга была в прекрасном весеннем настроении, вместе смотрели, как ломался лед на воспрянувшей Неве. Сестра порадовала мать в письме успехами Владимира.
Сразу два экзамена 10 (22) апреля – по политической экономии (форма заработной платы) и статистике (германский статистик XVII века Конринг). Затем экзамен по энциклопедии права и истории философии права (Платон о законах). 24 апреля (6 мая) сдал последний в весеннюю сессию экзамен по истории римского права, отвечал на вопрос о законах, издаваемых выбранными властями. Все на «отлично».
И тут снова трагедия. Прямо какой-то рок, совпадающий с экзаменами. Ольга заболела брюшным тифом. В конце апреля Владимир отвез сестру в Александровскую больницу на набережной Фонтанки. Регулярно ее навещал. Телеграфировал матери в Самару: «У Оли брюшной тиф, лежит в больнице, уход хорош, доктор надеется на благоприятный исход». Ей все хуже. В начале мая он вызывает Марию Александровну: «Оле хуже. Не лучше ли маме ехать завтра»102.
Умерла Ольга 8 (20) мая. Хоронили с матерью и несколькими знакомыми и однокурсницами Ольги на Волковском кладбище, на Литераторских мостках. «ВИ был один с матерью в первые, самые тяжелые, дни. Он привез ее домой в Самару»103.
Лето с семьей в Алакаевке, подготовка к следующим экзаменам. Тогда Ульянов познакомился с Алексеем Ивановичем Ермасовым, организатором кружков в Сызрани и весьма состоятельным молодым человеком. Ему предстоит стать одним из негласных спонсоров «Искры» и «Вперед».
В начале сентября Владимир вновь едет из Алакаевки и Самары в столицу – на второй раунд экзаменов. Поселился на Екатерингофском проспекте, все время проводил в библиотеке Академии наук. В зале Совета Петербургского университета писал сочинение по уголовному праву. Результат тот же – «весьма удовлетворительно». Затем в малом конференц-зале Академии наук устный экзамен по уголовному праву и судопроизводству (защита в уголовном процессе и кража документов) – вновь, как всегда. В октябре по римскому праву достались вопросы о дарении и о влиянии времени на происхождение и прекращение права. Гражданское право (передаточные договоры), торговое право (торговые книги), полицейское право (наука полиции и ее содержание), финансы (о бюджете) приносят наивысшие оценки. Со 2 (14) ноября Ульянов сдавал устные экзамены по церковному праву (отвечал на вопрос об истории русского церковного законодательства) и международному праву (о праве нейтралитета). Вновь безупречно. Экзамены тогда держали 134 человека, Ульянов, как и в гимназии, оказался первым в выпуске104.
Решил вновь попытать счастья и лично явился к вице-директору Департамента полиции, чтобы просить разрешение о выезде за границу. Без результата. 11 (23) ноября поехал обратно в Самару, никуда не заезжая. 22 ноября (4 декабря) испытательная комиссия при Петербургском университете выдала Ульянову свидетельство № 205 на получение диплома первой степени.
В 1891–1892 годах в России разразился голод. Весной и в начале лета не было ни дождичка, посевы высохли. Крестьяне, прекрасно знавшие, что бывает в «черные годы», собирали свой скарб и тянулись к пристаням и городам. Сильнее всего голод ударил по Поволжью. «Толпы голодающих были очень неспокойны и разговаривали с начальством весьма непочтительно»105. Земство, народническая интеллигенция организовали комиссию помощи голодающим. Развертывалась программа общественных работ для нуждавшихся: строили элеваторы и расширяли порт. Правительство выделило на помощь голодающим 2 млн рублей, столько же собрали в Самаре. Приезжал даже Лев Николаевич Толстой, оставивший своего сына в качестве организатора благотворительных столовых.
«ВИ вернулся в Самару из Питера в ноябре в самый разгар болтовни в пользу голодающих», – рассказывал Беляков. Позиция Ульянова была однозначна и заключалась в том, что «революционные группы и кружки обязаны стоять в стороне, не работать вместе с чиновниками и либералами, ибо подобная помощь означала прежде всего укрепление той системы управления, при которой голод превратился бы в периодическое явление, способствовала укреплению основ буржуазного строя…».
Ульянов заявлял, что «последствия голода – нарождение промышленного пролетариата, этого могильщика буржуазного строя, – явление прогрессивное, ибо содействует росту индустрии и двигает нас к нашей конечной цели, к социализму через капитализм… Радикалы и либералы, испуганно тараща глаза, приходили к заключению: “спятил мальчик с ума бесповоротно”… Мы неоднократно тянули ВИ на собрания комитета помощи, но он всегда и очень решительно отказывался, указывая, что с таким собранием губернаторских чиновников есть один способ разговора: “рукой за горло и коленкой на грудь”. К концу ноября 1891 года нам удалось работу комитета дезорганизовать…»106 Подтверждала и новая знакомая – Мария Петровна Голубева: «Из всей самарской ссылки только ВИ и я не принимали участия в работах этих столовых»107. Идея накормить голодавших была Ульянову действительно глубоко чужда, поскольку не работала на свержение антинародного режима.
Голубева, которую, по ее словам, Владимир при каждой встрече провожал домой на другой конец Самары, была старше его на девять лет. Она запомнила: «Обычный костюм его в это время – ситцевая синяя косоворотка, подпоясанная шнурком… Когда узнал, что я выслана по делу якобинцев-бланкистов, что я якобинка, он очень заинтересовался этим обстоятельством и, по-видимому, взял меня как объект для изучения… Часто и много мы с ним толковали о “захвате власти” – ведь это излюбленная тема у нас, якобинцев»108.
Новый, 1892 год товарищи встречали на квартире Кацнельсон. «Это была первая большая вечеринка с участием ВИ. Было очень шумно и весело… Была объявлена “всеобщая, прямая и явная кадриль” без различия пола и возраста… Пришлось и ВИ отплясывать кадриль. Это было уморительно веселое зрелище, ВИ… давал руку чужой “даме” вместо своей, брал за талию вместо “дамы” случайно подвернувшегося кавалера из другой пары…»109.
С января 1892 года Ульянов начал работать: занялся адвокатской практикой, получив на то разрешение и Самарского окружного суда, и Департамента полиции, который тем не менее сохранял над ним, как и над всей семьей, негласный надзор. Он стал помощником присяжного поверенного и партнера-шахматиста Хардина. Опытный адвокат Хардин, отмечал его коллега, «не стеснял своих помощников в их занятиях и не был сторонником “натаскивания” их по делам; этому последнему он предпочитал самую широкую самодеятельность молодняка адвокатуры»110.
C 5 (17) марта, когда он впервые выступает в суде в качестве защитника по делу крестьянина Муленкова, присяжный поверенный Ульянов представлял интересы обвиняемых как минимум по 17 делам самой разной значимости – от кражи зерна из амбара и богохульства до присвоения 12 317 рублей 58 копеек купцом Брискером. Клиентами были и крестьяне, и мещане, и отставные военные, и крупные дельцы, и землевладельцы111. Ульянов, судя по всему, был хорошим адвокатом, способным помочь своим клиентам. Видные представители самарского судейского корпуса видели в нем «будущего светилу», отмечали высокую образованность и даже воспитанность112. Но у того были другие увлечения.
К 1892 году официальные биографии относят создание собственно марксистского кружка в Самаре под идейным руководством Ульянова – Скляренко, Семенов, Лебедева, Кузнецов и др. Это был первый опыт формирования ленинской команды. Тогда же Ульянов наладил переписку с Федосеевым, сосланным во Владимир113. «В кружке Скляренко ВИ начал довольно часто ставить вопрос о необходимости встать на путь Н. Е. Федосеева, завязывающего во Владимире связи с рабочими, организующего рабочие кружки», – свидетельствовал Беляков. Естественно, первые усилия были предприняты на близком по духу Жигулевском пивоваренном заводе, но они успеха не принесли114. Единственный зафиксированный опыт общения Ульянова с рабочими: в самарских железнодорожных мастерских он прочел реферат на актуальную для них тему: «Об общине, ее судьбах и путях революции».