Страница 2 из 4
Начпрод
Яркий луч утреннего солнца проник сквозь оконную портьеру и вонзился прямо в глаз лежащему в постели Николаю Ивановичу. Он уже с полчаса не спал и просто нежился, стараясь продлить удовольствие от беззаботного лежания под тёплым одеялом. Но солнце слепило, и ему пришлось сменить позу. Сон пропал, хотя настроение от этого не ухудшилось. Утро, солнце, выходной (а было воскресенье) – что ещё надо пенсионеру, чтобы встречать старость? Хотя «старость» и «Николай Иванович» были понятия не совсем совместимые. Да и на пенсию, а вернее сказать – в отставку он ушёл недавно, так что мужчиной он был в «полном расцвете сил», как говорил небезызвестный Карлсон. Чтобы понять, каков был бывший начпрод, а ныне отставной майор, необходимо на время отвлечься от описаний прекрасного солнечного утра и окунуться в недалёкие времена «застоя».
Если говорить на сленге нынешнего молодого поколения, то настоящий начпрод, или, в полной расшифровке, начальник продовольственной службы в те времена, будучи далеко не последним человеком в любом воинском подразделении, являл собой бизнесмена и коммерсанта, психолога и хозяйственника в одном лице, с огромной смекалкой и умением достойно выдерживать принятие больших доз алкоголя на непрерывных встречах с нужными людьми, начальниками и проверяющими. В то время всё в жизни определялось соответствующими лозунгами и высказываниями великих людей. И фраза «голодный солдат – плохой солдат», а негласно «голодный командир – злой командир» была как заповедь для начпрода. Но ни в одном лозунге и ни в одной заповеди почему-то не говорилось, где взять всё необходимое для того, чтобы, как говорят в народе, «и волки были сыты, и овцы целы». Но воинский долг есть воинский долг. А потому основу рыночных отношений, без всяких учебников и пособий, они вырабатывали уже в те, не очень сытные времена. Точнее крутились, как «ужи на сковородке».
И вот ваш покорный слуга Николай Иванович был одним из них. И если с описанными выше характеристиками у него всё было на пять, то что касается смекалки, и даже в какой-то степени авантюризма ему вообще было не занимать. Чтобы понять, что высказывания эти не голословны, можно привести несколько случаев из насыщенной событиями и приключениями жизни отставного майора, произошедших с ним за последнее время. Николай Иванович был небольшого роста, но крепкого телосложения, с короткой стрижкой под «полубокс». На хорошо выбритых независимо от событий вчерашнего дня щеках отставного майора всегда горел здоровый румянец. Одевался он невычурно, скромно, но со вкусом. Будучи человеком коммуникабельным и остроумным, он легко заводил знакомства с продавцами магазинов. И потому достать дефицитные товары для него не составляло особого труда. Небольшие, глубоко посаженные глаза излучали уверенность и пытливость ума. И вот во вторник, проезжая в метро перегон от «Васькиного острова» к «Гостинке», он, как всегда внимательно оглядываясь по сторонам, встретился взглядом с молодым, стильно одетым парнем, которому только что такой же стиляга, бросив пару фраз, передал большой полиэтиленовый пакет с иностранной надписью и изображением ковбоя на коне. Это сейчас полиэтиленовый пакет является предметом обихода и с лёгкостью после выемки принесённых из магазина продуктов закладывается в мусорное ведро, а тогда-а-а… Одно наличие в руках такого пакета могло явиться предметом зависти друзей, сослуживцев, да и родственников. А обладатель сего достояния готов был бережно ухаживать за ним, стирая его и затем высушивая на балконе. А со временем, где-то через полгодика, он мог взять и небрежно подарить его визжащей по этому поводу от восторга подружке.
Глазки молодого человека нервно забегали. А вот глаза Николая Ивановича, мгновенно почувствовавшего азарт охотника, увидевшего подраненную и потому беззащитную дичь, сначала раскрылись, а затем сузились до минимальных размеров и начали источать флюиды страха и неотвратимости беды. Этот психологический приём был отработан в совершенстве ещё на службе для подавления воли заведующих складами и оптовыми базами при необходимости получения дефицитных товаров. Молодой человек первым убрал глаза в сторону, и руки его нервно стали то сжимать, то разжимать ручки пакета. По-видимому, у него возникло необузданное желание избавиться от пакета. Но, во-первых, народу в вагоне электрички, как назло, было мало, а во-вторых, видимо, жалко было содержимого. Вот так и стоял он, переминаясь с ноги на ногу, отбрасывая рукой от глаз длинные волосы, открывая лоб, покрытый от набежавшего страха испариной. Он всматривался через стеклянное окно двери в пролетающие мимо него с сумасшедшей скоростью стены тоннеля, стараясь при этом в отражении уловить движения мужика (вероятнее всего – из органов), взгляд которого сравним с взглядом удава, смотрящего на кролика перед закланием.
Прочитав мысли парня, Николай Иванович подумал про себя: «Это не я придумал, это ты сам так решил, кто я и откуда. Теперь сам пожинай плоды своих фантазий». Когда электричка стала замедлять ход и диктор привычно объявила: «Станция “Гостиный двор”, следующая остановка “Маяковская“, переход на станцию “Площадь Bосстания”», отставной майор, сдвинув, насколько это возможно, брови домиком, аккуратно привстал со своего места и двинулся на выход в направлении дверей, где стоял молодой человек с пакетом в руке. Двери открылись. Николай Иванович крепко взял парня под локоть, и они вышли на перрон одновременно. Отставному майору пришлось приложить усилие, чтобы отвести молодого человека немного в сторону. Но не потому, что он оказывал какое-то сопротивление, а потому, что он обмяк и практически повис у него на руке.
– Ну что, приехали, гражданин? – нарочито строгим голосом произнёс Николай Иванович. – Небось комсомолец, да и мама с папой – Герои Соцтруда? На какой ниве, полезной для государства, трудимся, молодой человек? А?
Ответа не последовало – парень, похоже, был в прострации, не особо вникал в вопросы и только дрожащими губами пытался что-то пролепетать. Но произнести что-то вразумительное и членораздельное было, по-видимому, выше его сил. Николай Иванович неуловимым движением, которое он неоднократно наблюдал в патриотических фильмах про шпионов, показал и сразу убрал обратно в нагрудный карман пиджака край своего военного билета, который всегда был при нём. Но с таким же успехом он мог вытащить из кармана носовой платок или же записную книжку. Клиент, похоже, настолько «созрел», что страх полностью застилал ему глаза. Отставной майор сразу понял, что с эффектами он переборщил, ибо парень, почти лишившийся последних сил, начал оседать на пол.
– Стоп, стоп, стоп! – быстро проговорил он, подхватив парня и усадив его на скамейку. – В наши планы отбрасывание ласт не входит! Итак, успокоились, собрались с мыслями и начали отвечать на мои вопросы. А иначе… – и Николай Иванович развёл руки в стороны, – помочь я вам уже ничем не смогу.
Затем похлопал парня по щекам, дабы он совсем не потерял сознание.
Молодой человек при этом начал постепенно приходить в себя. Вдруг парень, в каком-то необъяснимом порыве, схватил руки отставного майора и дрожащими губами скороговоркой произнёс:
– Товарищ начальник, гражданин начальник, пожалуйста, простите, не губите, я больше никогда, да я всё, да я… меня из института выгонят, мать больная не выдержит, отпустите, пожалуйста, я всё отдам!
– А вот это молодец, вот это правильно! Можно сказать, чувствую полное комсомольское раскаяние! Где грызём азы науки?
Парень достал студенческий билет и протянул его Николаю Ивановичу:
– В «Политехе».
– Ну вот, будущий инженер, – сказал отставной майор и, пальцем раздвинув мешок, заглянул в него. Он успел ухватить взглядом три пары джинсов, блейзер и ещё всякую ерунду. – Да-а-а, тут статья серьёзная, сам понимаешь, – продолжил «псевдокомитетчик», хотя Уголовный кодекс не открывал ни разу в жизни.
Студент опять «поплыл», и Николай Иванович понял, что опять переборщил.