Страница 26 из 28
Сталин неоднократно просил ЦК избавить его от должности генсека – и неизменно получал отказ. Скинуть это «ярмо» ему удалось только в 1934 году – попросту упразднив сам пост. Иосиф Виссарионович до конца жизни был просто секретарем, никак не генеральным. А в 1952 году он попытался уйти и из секретарей – к паническому ужасу партийной верхушки. Титул «первый секретарь» нацепил себе опять-таки лысый «Кукурузник». Генсеков вернул уже Леонид Брежнев. Пост главы советского правительства Иосиф Виссарионович занял только в мае 1941 года. Так было нужно – на пороге стояла война. И да – вскоре наступил момент, когда Сталин действительно стал воистину всевластным правителем СССР: одновременно Верховным главнокомандующим, народным комиссаром обороны, председателем Государственного Комитета обороны, главой Ставки Верховного Главнокомандования. Лето 1941 года. Момент, когда решалось – быть или не быть стране, когда у Сталина просто не осталось выбора, кроме как принять всю полноту ужасающей ответственности, взвалить на себя буквально всё. Нет, ну, властолюбец конечно…
Уверен – Сталин наслаждался своей властью. Наслаждался, когда к подножию мавзолея летели штандарты и флаги тех, кто убил миллионы советских людей, и в том числе – его сына. Наслаждался при каждом победном салюте, на которые смотрел из окон Кремля. Ощущал ее вкус, видя марширующие полки армии, наконец-то способной больше никогда не дать никому в обиду свою Родину и ее народ. Упивался властью, глядя на встающие на пустырях и пепелищах заводские корпуса, школы, прекрасные дома, которые так вовеки и будут называться «сталинскими». А более всего – стоя в своем кабинете у карты величайшей в мире страны, которую ему удалось создать за такую короткую человеческую жизнь. Побольше бы Русской земле таких властолюбцев…
Индустриализация и коллективизация – кто на самом деле устроил в СССР голод 30-х годов
Сталин и индустриализация, Сталин и коллективизация, Сталин и «голодомор»… Собственно говоря, тема эта стала не просто муссироваться, а выноситься на всемирное обсуждение с подачи ставшей «нэзалэжной» Украины – как будто в других местах СССР никакого голода и не было никогда! Впрочем, если вы считаете, что на Украине, начиная с 2004 года превращающейся в локомотив всемирной русофобии, носятся с почти столетней давности трагедией, нагромоздив вокруг нее горы лжи, и регулярно устраивают по этому поводу донельзя отвратительные пляски на костях исключительно по собственной инициативе, то глубоко заблуждаетесь.
Начинать тут надо с того, что сам по себе совершенно некорректный и недостоверный как в историческом, так и в морально-этическом плане термин «украинский голодомор» был придуман… двумя американцами! Его «отцы» – Роберт Конквест и Джеймс Мейс сами по себе являются фигурами колоритнейшими. Первый – завзятый многоженец, не приближавшийся к СССР ближе Болгарии (да и то – до установления там советской власти), ни с того ни с сего вдруг объявил себя «главным в мире специалистом по сталинизму». На самом деле был он попросту профессиональным антисоветчиком – сотрудником сперва британской разведки, а впоследствии Центрального разведывательного управления США. «Прославился» Конквест еще и тем, что по заказу Рональда Рейгана стряпал русофобские и антисоветские «страшилки» для предвыборной кампании последнего.
Джеймс Мейс был у Конквеста, запустившего в обращение псевдоисторический термин «большой террор в СССР», ассистентом, но кое в чем своего учителя превзошел. Есть какой-то «черный» сюрреализм в том, что потомок индейцев-чероки, подвергнутых англосаксонскими переселенцами самому настоящему геноциду, принялся вдруг сочинять байки о сталинском «геноциде» украинцев. Не менее злая ирония заключается и в том, что взятую им с потолка цифру о «10 миллионах украинцев, замученных в 1932–1933 годах голодом», Мейс явил миру на проходившей в Израиле конференции по Холокосту. Закончил он тем, что, лишившись работы в США, переехал на Украину, дабы нести бедным туземцам «истину» об их «национальной трагедии», но вместо этого окончательно спился и помер в полной нищете…
Примерно с конца 80-х годов прошлого столетия тема голода на Украине вдруг начала активнейшим образом «подниматься на щит» в США. «Исследовательскую комиссию» по этому вопросу, исполнительным директором которой являлся Мейс, создали при Конгрессе США в 1986 году. На тот момент это была попросту одна из множества составляющих идеологической войны, которую вела Америка для уничтожения Советского Союза. Однако и после достижения этой цели «голодоморные» потуги наших заокеанских «друзей» не то что не прекратились, а даже усилились. С чего бы? Причина проста и совершенно однозначна – главным виновником в том, что на отдельных территориях СССР в 30-е годы действительно голодали и умирали люди, являются именно Соединенные Штаты Америки! Доказательств тому – более чем достаточно. Приступим к их вдумчивому рассмотрению…
К концу 20-х годов прошлого века западный мир с ужасом осознал – Советский Союз устоял и «саморазрушаться» никак не собирается! Все надежды на то, что большевики не удержатся у власти и молодое государство рабочих и крестьян рухнет само собой, оказались несостоятельными. Сельское хозяйство Советской России к 1923 году вышло практически на довоенный уровень, а к 1927 году объемы 1913 года превзошло и промышленное производство в СССР. Введенный в 1924 году золотой советский червонец, ничем не уступавший своему царскому предшественнику ни по весу, ни по чистоте пробы, был вполне стабильной и конвертируемой валютой.
Вместе с тем в стране происходили и тревожные вещи, не предвещавшие ей в будущем ничего хорошего. Да, лозунг «земля – крестьянам!» был выполнен. Но к чему это приводило в реальности? Что с этой землей могли поделать бедняки – без современной техники и средств земледелия? Разве что, выбиваясь из сил, кое-как обрабатывать ее, дабы обеспечить пропитание себе и свои семьям. А семьи тем временем росли – и повзрослевшие сыновья, стремясь завести собственное хозяйство, требовали свою долю землицы. Дробление крестьянских хозяйств шло вдвое интенсивнее, чем до революции. Меньше хозяйства – еще беднее урожай. Но ведь хлеб (и не только он один) до зарезу был нужен в городе. Откуда было его брать, если землепашцам едва хватало самим?
Ни о какой механизации – тракторах-комбайнах и сеялках-веялках, а также новинках агрономии, вроде химических удобрений и улучшенных сортах сельскохозяйственных культур, более стойких к засухам, вредителям и дающих лучшие урожаи, при таком раскладе и речи быть не могло. Негде крестьянину было взять денег на все эти чудеса прогресса, уже вовсю завоевывавшие поля остального мира. Сельскому хозяйству Советской России, в конце 20-х годов прошлого столетия составлявшему основу ее экономики, предстояло «зависнуть» на уровне сохи и заморенной лошадки на неопределенно долгий срок. И это неминуемо тянуло бы страну назад, приводя к ее критическому отставанию в развитии от соседей.
Вместе с тем, параллельно разорению части крестьян, на селе полным ходом шло, говоря в политических терминах, формирование новой буржуазной прослойки. Кулаки – вовсе не большевистская выдумка! Казалось бы – кому был вред от того, что часть сельскохозяйственных производителей богатела, укрупняя при этом свои хозяйства? Вот они бы и накормили всю страну! Был… Начнем с того, двигателем прогресса и развития на селе они тоже не стали бы ни в коем случае. Зачем был кулаку трактор, если хватало нищих и полуголодных батраков, готовых гнуть спину за сущие копейки, а то и просто – за краюху хлеба? Да и кто бы стал выделять или даже продавать дорогостоящие, покупаемые буквально на вес золота за кордоном сельскохозяйственные машины тем, кто был потенциальным врагом новой власти?
Именно врагом – чтобы отбросить сомнения относительно того, в кого рано или поздно превратились бы на глазах богатеющие кулаки, достаточно вспомнить не столь и далекую нашу с вами историю – 90-е годы, «перестройку» и последовавшую за ней варварскую «прихватизацию». Сперва «успешные предприниматели», «эффективные собственники», а там, глядишь – уже и олигархи, ни в какую не желающие выполнять указания государства и следовать установленным им законам. И, более того, рвущиеся крутить этим самым государством, всей страной и ее народом, как, извините за выражение, собака собственным хвостом. За настоящим богатством неминуемо приходит и жажда власти – хотя бы для того, чтобы нажитое защитить понадежнее. Дай Советская власть подняться нарождавшемуся тогда классу крупной сельской буржуазии – и этот самый класс смел бы ее с собственного пути неминуемо, как злейшего врага, не дающего развернуться в полную силу. Такова уж диалектика экономики и истории.