Любовница поневоле

Да что говорить о Доминике! Я, оказывается, даже толком не знала своего мужа, который спустил десять лямов непонятно на что и повесил долг на меня! А у меня даже доказательств никаких нет, что этот долг вообще существует!

И главное, тем парням они не нужны.

Они придут за мной завтра и потребуют деньги.

Поэтому мне нужен тот, кто поможет во всем разобраться.

На этой мысли я вжала педаль газа до упора, выжимая из своей машинки все силы.

О том, что дома Доминика может не оказаться, я всю дорогу старалась не думать. А вот сбавить скорость все-таки пришлось, потому что, казалось, сама мать-природа была против моей поездки в Мантон-Бэй – дворники едва справлялись с дождем. Поэтому, когда навигатор пиликнул, что до моей цели всего триста метров, я поблагодарила всех, кого только можно, что добралась.

Все хорошо.

Меня не смыло в залив.

Я не перевернулась на скользкой автостраде.

Осталось только преодолеть четырехметровый забор и попасть в особняк, просматриваемый сквозь решетки. Подсветка двора и яркий свет в окнах давали надежду на то, что кто-то все-таки есть дома.

Закрывая голову курткой (я не додумалась взять зонт), я добежала до калитки и вдавила палец в звонок. И едва не подпрыгнула, когда из динамиков неожиданно раздался женский и, судя по интонации, веселый голос.

– Кто?

Вот что бывает, когда бесы на нервах играют! Начинаю дергаться от всего на свете.

– Мне нужен Доминик Экрот.

– А кто его спрашивает?

– Шарлин Мэдисон, – я решила представиться своей девичьей фамилией, тем более что Доминик знал меня под ней. – Мы друзья.

– Тогда это меняет дело! Сейчас открою ворота.

Широкие ворота действительно начинают мягко отъезжать в стороны, поэтому я спешу к своей машине. Неужели мне повезло?

И кто мне открыл? Экономка?

В таком доме наверняка содержат штат слуг.

Но в огромном холле с широкой лестницей, уходящей на второй этаж, ни души. Только приглушенный свет бра отражается в ламинате. Здесь вообще очень много дерева: резные перила, рамы картин, высокий столик в центре с изящной вазой. И совершенно ничего лишнего!

Дверь мягко захлопывается за моей спиной, и я чувствую себя крайне неуютно. Правда, с появлением в холле девушки, градус моей неуютности только увеличивается. Я в промокшем насквозь свитере и джинсах, мои волосы липнут к лицу, а вот незнакомка в коротком платье в мерцающих пайетках, на высоких каблуках и со струящимися по плечам шоколадными локонами. Да, на экономку она совсем не похожа!

– Привет! – девушка подбегает ко мне, подхватывает меня за локоть и увлекает за собой. – Как я рада, что этот скучный ужин разбавило твое появление!

– Мое?

– Ну не мое же! – смеется она. – Доминик будет рад, что ты приехала.

Так…

Я адресом не ошиблась? Может, это какой-то другой Экрот? Или…

От этого «или» все внутри холодеет. Вдруг загадочный альфа, которому Дэнвер должен десять миллионов, и есть Доминик? И это все заранее спланировано?!

– Он меня ждет? – спрашиваю, высвободив локоть.

– Тебе лучше знать. Кстати, я – Джинджер, но можешь звать меня Джин.

Кто она такая? У Доминика нет жены, я знаю это из новостей. В смысле, если бы он женился, об этом кричали бы даже унитазы. Но это не значит, что у него нет такой Джинджер. У Дэна их было множество.

– Хорошо, Джин. Ведите меня к Доминику.

– А мы уже пришли!

Мы заворачиваем за угол, и Джинджер буквально вталкивает меня в большую, нет, просто огромную зеленую гостиную. С окном во всю стену, с причудливо изогнутыми диванами и с мерцающей всеми гранями хрусталя люстру. Но главное, с хозяином дома, который резко поворачивает голову в мою сторону.

Наши взгляды встречаются, и в глазах Экрота на долю мгновения вспыхивает желтое пламя. Вспыхивает и тут же гаснет. Хотя его поза (он сидит в кресле, расположенном в середине комнаты) остается такой же расслабленной. А вот меня пробирает до кончиков пальцев. До мурашек по коже.

Я уже и забыла, какое пугающее впечатление он производит. Он давит своей аурой, своей животной сутью, а между нами несколько метров! Но я стряхиваю это ощущение, как стряхнула капли дождя с пальто, повесив его на руку.

Я знала, на что шла. К тому же, я уже здесь.

Делаю шаг вперед, не отпуская его взгляда, поэтому не сразу замечаю остальных присутствующих. На диване, по левую сторону от Доминика сидит пара в летах, а вот в кресле справа разместилась утонченная девушка с волосами, как у Джинджер, и изумлением на лице, как у всех.

– Смотрите кого я привела! – восклицает громко Джин, привлекая всеобщее внимание. – Это подруга Доминика. Да-да, та самая подруга, которая есть у каждого уважающего себя вервольфа до свадьбы. А у некоторых и после свадьбы.

Эффект неожиданности лопается, как пузырь, и второй мужчина поднимается.

– Ты сказал, что будет семейный ужин, Доминик! Зачем пригласил эту женщину, когда сегодня мы обсуждаем вашу с Одри помолвку?

Помолвку?!

Бесы!

Джин кусает нижнюю губу, изо всех сил сдерживая смех, и я понимаю, что меня развели, и для нее это такой вид развлечений. Вот дрянь! Только она не знает, что у меня сегодня очень плохой день.

– Меня не приглашали, – отвечаю холодно, мысленно просверлив дырку во лбу Доминика, – и я не подруга прима Экрота. Но я приехала к нему для серьезного приватного разговора, который не терпит отлагательств.

– Какая наглость, – заявляет дама и поджимает губы. Очевидно, мама невесты.

А я стою посреди комнаты, смахивая с себя тяжесть волчьего взгляда.

– Или мы можем поговорить здесь? – предлагаю я.

Скрежет отодвигаемого кресла режет слух. Доминик наконец-то поднимается, вырастая над окружающими, и направляется ко мне, на ходу бросив:

– Начинайте без меня.

– Доминик, это неуважение к моей семье, – бросает мужчина.

– И чем же я вас неуважил, прим Конелл? – Готова отдать ногу на съедение волкам, мужчина даже приседает, когда Экрот к нему поворачивается. – Тем, что занимаюсь делами? Ни вас, ни Одри они не касаются, мы договорились об этом сразу. Начинайте без меня. Заодно напомните дочери, что ложь всегда наказуема.

Джинджер перестает смеяться, ойкает и обходит Доминика по пологой дуге, а ему, судя по всему, на нее плевать. Он смотрит только на меня. Приходится собрать всю волю в кулак, чтобы не моргнуть и не сделать шаг назад.

Но когда мы оказываемся за дверью, его пальцы смыкаются на моих запястьях, притягивая к себе, а глаза загораются желтым.

– Что ты здесь делаешь, Шарлин?

– Я думала, тебе это известно, – отвечаю я тем же холодным тоном, что и минуту назад в гостиной. Кажется, этот день меня окончательно доконал, если даже близость Доминика не вызывает во мне желание сбежать. А вот биться за себя до последнего – вполне. – Джин сказала, что ты меня ждешь.

Вервольф притягивает меня ближе, практически заставляю встать на носки, многострадальное запястье пульсирует болью, а мне в ноздри ударяет запах мускуса с какими-то древесными нотами. Его запах.

– Джин любит… приукрасить. А вот я не люблю угадывать. Так что – к делу.

Я вглядываюсь в его лицо, пытаясь прочесть на нем: правду говорит или нет? Но по Экроту сложно понять, что он чувствует. Играет или удивлен моим приездом?

Бес с ним!

– Будем разговаривать в коридоре? – интересуюсь я.

Он отпустил меня так резко, что я качнулась на пятки. Хорошо хоть не потеряла равновесие.

– Идем, – приказывает Экрот и уходит в ту сторону, откуда пришли мы с Джин.

Мне ничего не остается, как идти за ним.

Кабинет напоминает гостиную, только в уменьшенном формате: дерево, темно-зеленая обивка дивана и кресел, длинный письменный стол, шкафы с книгами. Последние особенно привлекают мое внимание – профдеформация. Но я здесь не ради книг.

К сожалению.

Экрот включает лампу на столе и кивает мне на кресло, а сам отходит к панорамному окну, за которым шторм бушует над заливом. Там такая тьма, что мы отражаемся в стекле, будто в зеркале, и я осознаю, что видок у меня совсем непрезентабельный. Волосы растрепались, губы синие от холода, а глаза огромные от всего пережитого. Самый ужас, что свитер промок так, что прилип к коже, показывая все, что можно показать, поэтому я поспешно складываю руки на груди и ловлю очередной нечитаемый взгляд Доминика, от которого не ускользает мой жест.