Сталки. Лес

— А Плющ? — спросил Ыйим. — С ним мы тоже пока ничего не можем сделать?

— Ну, с ним-то вроде всё понятно, — ответил Круз. — Когда вернётся, надо будет всыпать ему по первое число, чтоб впредь неповадно было!.. Если что, ту запись я уже стёр, — на всякий случай добавил велк.

— В любом случае сначала они должны вернуться, — подытожил Зор. — Если кого-то их них убьют муты… что ж, это само по себе сможет считаться достаточным наказанием. А также решение, которое мы тогда примем, будет зависеть от того, что они принесут нам из леса. Почему-то мне кажется, что вся эта затея возникла не на пустом месте и Лас действительно полагает, что у Трубы находится штука, способная изменить всю нашу жизнь…

— Отлично. Таким образом, наш Совет переносит принятие решения по известному нам вопросу на неопределённый срок в промежутке между… десятым и пятнадцатым днями осени сего года, — заключил Райга, вновь увлёкшись витиеватыми «заумными» фразами, и поднялся из-за стола. — Заседание объявляется закрытым.

Часть 5. Экспедиция: 2. У Трубы

Лес (41 вресть к северо-востоку от Сталочной), 30-й год после Звездопада, 8-й день осени, ближе к вечеру.

Шли так быстро, как могли, учитывая босые ноги Ксюни и её неподготовленность к таким предприятиям; на ночь устроили большой привал, вяло перекусили (фляги опустели уже почти наполовину), утром снова пошли, а днём ненадолго остановились отдохнуть. Парни более-менее держались: им-то что, они почти полгода по лесам шастают, — а вот Ксюне приходилось по-настоящему туго: её ступни покрылись сеткой порезов и царапин от лежащих на земле острых веток, корней и вездесущей — теперь полностью рыжей — хвои; но девушка держалась, стараясь не отставать от сталкеров и жалуясь, только если совсем уж становилось невмоготу. Припасы кончались: Плющ впопыхах захватил не очень-то и много, — поэтому мешки с остатками еды были скомканы и засунуты под одежду или в карман — в зависимости от величины оставшегося содержимого…

И вот они добрались…

У Ласа сильнее заколотилось сердце, когда Труба, возносящаяся ввысь из-за деревьев впереди, стала поистине гигантской в размерах, а под ногами начали попадаться оплавленные и покорёженные металлические обломки, означавшие, что осталось идти совсем немного… «Скоро, — подумал Лас, — совсем скоро мы доберёмся до цели и раскроем, наконец, эту покрытую мраком тайну!..»

Вредомер сейчас не просто стучал: удары спрятанного внутри этой деревянной коробочки молоточка теперь слились в один непрерывный звук. Лас не вынимал прибор, чтобы посмотреть на стрелку, — он и так знал, что она застыла в зашкаленном положении. Подумал: «Как бы не сломался… это единственное, кроме дома, что осталось мне от отца…»

Впереди уже была видна большая, когда-то выжженная от падения Трубы с неба поляна. Лас ускорил шаг, и это же сделали его спутники, молча следовавшие за ним и надеявшиеся, что он знает, что делает. Оставалось пройти какой-то десяток сагней — и они увидят, возможно, первыми из деревни, как тёмная цилиндрическая громадина торит из земли, погружённая вниз на неведомую глубину…

…и — всё. Кроме Трубы и нескольких особо неприглядных на вид обломков, на поляне, которую покрывали клочки бледно-жёлтой чахлой травы, больше ничего не было.

— Что? — прошептал Лас в пустоту — Что?! Я же видел… Куда оно подевалось?!

Ксюня и Плющ подошли к нему и встал по обе стороны, глядя то на выбитого из колеи юного сталкера, то на поляну, на которой не оказалось того, чем жил и бредил Лас со времён своего первого похода.

— Куда это подевалось?!!! — крикнул вдруг юноша во всё горло и побежал вперёд.

Ксюня и Плющ, мало что понимая, помчались следом, чтобы оградить его от необдуманных действий.

Сагнях в тридцати от Трубы Лас остановился и упал на колени, в шоке глядя на то место, где в его видении стояла та странная штуковина, — квадрат голой придавленной земли со стороной примерно в четверть сагни.

— Нет!!! — крикнул Лас. — Этого не может быть! Я же видел!..

Плющ с Ксюней подбежали к нему и подняли на ноги. Лас выглядел неприятно потрясённым, можно даже сказать — ошарашенным, но безумия в его взоре не было, что несколько успокоило друзей юноши.

— Не расстраивайся, Лас, — проговорила Ксюня, на всякий случай обняв его. — В конце концов, у нас уже есть повод для гордости: из деревни, кроме нас, ещё, наверное, никто не видел Трубу так близко…

— Судя по всему, — сказал Плющ, трогая обутой в сапог из кожи мута ногой землю там, куда продолжал с отсутствующим видом вглядываться Лас, — здесь когда-то действительно что-то было. И унесли это, что бы это ни было, не очень-то и давно, я бы сказал — от десяти до ста дней назад, точнее определить не могу… Значит, Лас на самом деле что-то тогда увидел…

— Ну конечно, на самом деле! — обиженно воскликнул Лас. — Я же тогда не спал…

— Я ничего такого не имел в виду. Какая-то штука здесь была, это точно, и по размерам вроде такая, какой ты её и описывал… значит, кто-то её унёс?

— Кто? — невесело усмехнулся Лас. — Муты, что ли? Им-то это зачем?.. Может, мы вообще зря сюда пришли? Может, ну её, эту штуковину?..

— Нет, не зря, — раздался за спиной подозрительно знакомый голос, от которого юношу мороз продрал по коже, несмотря на то что вокруг было не так уж холодно.

Голос принадлежал Стану.

На миг Лас вспомнил сон, приснившийся ему в ночь первого похода — через полдня после того видения, — в котором (в смысле — сне) Стан прямо на этом месте убивал его, Ласа; ассоциативное восприятие юного сталкера провело параллель между этим сном и нынешней ситуацией… и Лас резко нагнулся, разворачиваясь при этом лицом к бывшему другу, далее — предателю и изгнаннику, и вынимая в движении мачет из ножен. В это время прямо у него над головой пронеслась щепка, однозначно выпущенная из самопала.

Что-то мелькнуло у Ласа перед глазами, толкнуло его в грудь — Лас отлетел на Плюща, который чудом успел отвести руку со своим мачетом в сторону, и оба юных сталкера упали на землю. Тут же вскочили, нашли глазами Стана… и замерли.

Стан, одетый в то же, в чём был, когда его изгоняли из Сталочной, — простую зелёную рубаху, штаны и сапоги, только немного грязный и растрёпанный, стоял в нескольких сагнях от молодых сталкеров с мачетом в руке; из кармана штанов высовывалась рукоятка неизвестно как появившегося у него самопала. И всё бы хорошо, но лезвие мачета было приставлено к горлу Ксюни, которую — с остекленевшими от ужаса глазами — Стан свободной рукой прижимал к себе, одной из ног захватив её голые лодыжки, уничтожая любую возможность вырваться и убежать.

— Даже не пытайтесь ничего сделать, или твоя, Лас, подружка умрёт в самом расцвете лет, — сказал Стан — без страха, с уверенностью и… снисхождением в голосе. — Бросьте оружие. Вам сейчас оно всё равно не поможет.

— Ты, мразь!.. — крикнул Лас, кладя мачет на землю и отступая на пару шагов. — А я-то, дурак, думал, что ты изменился, простил тебя зачем-то… И что в ответ?!

Стан молча нахмурился, напрягся, и лежащие на земле мачеты, движимые его сверхспособностью, отползли примерно на сагнь в его сторону.

— Ты меня, может быть, и простил, — всё с тем же выражением ответил он. — Зато я тебя — нет. когда ты мне сказал про то, что в скором времени ты отправишься сюда, к Трубе, я получил надежду на последнюю попытку отомстить тебе за всё. Я научился жить в лесу, убил вот этим мачетом не меньше десятка мутов, каждый день приходил сюда — утром и вечером, чтобы посмотреть, не пришёл ли ты, а если пришёл, то не привёл ли с собой кого-нибудь. Но я не ждал, что мне улыбнётся такая удача.

Он провёл рукой по животу Ксюни, которая вся подтянулась и боялась вздохнуть, чтобы лезвие не вонзилось ей в шею.

— Ты видел ту штуку, которая здесь раньше стояла? — спросил Плющ, указывая на квадрат примятом земли чуть в стороне от них.

— Видел. Больше тебе скажу — я уносил её отсюда, — ухмыльнулся Стан. — И даже знаю, что это такое. Но этого — а также где та штука теперь — вы не узнаете. Не ваше это дело.