Сталки. Лес

Но один брошенный в сторону взгляд — и настроение Ласа заметно улучшилось: к подсталкрам уверенно шли те самые девчонки, которые в последнее время только мозолили им глаза; видимо, решились-таки… Остальные тоже оживились; было ясно, что сейчас в их жизни наступает значимая перемена.

— О, кто к нам идёт! — в своей обычной манере прокомментировал Квильд. — А мы-то гадали: произойдёт ли это когда-нибудь или нет?..

— Произошло, как видите, — улыбнулась Лина, вместе с Ксюней подойдя — наконец-то! — на расстояние меньше сагни; насчёт вытянутой руки — это всё ещё было преувеличение.

— Я Ксюня, — представилась вторая, — это Лина. А вы кто?

Подсталкры по очереди назвали свои имена. Лас заметил, как у Лины на миг потеплел взгляд, когда она услышала, как его зовут, и тут до него дошло, что у сталочек тоже могут быть свои виды на подсталкров. Например, на него.

«Нет, пока об этом рановато думать», — решил Лас и вернулся к реальности.

— А чем вы любите заниматься? — как раз спрашивал Стан. — Будете вместе с нами метать мачеты да по лесам шляться?

— Нет, — рассмеялась Лина, — мы для этого не созданы.

— А для чего тогда вы созданы? — с интересом осведомился Плющ.

— А это пока не ваше дело! — сказала Ксюня.

— Скоро будет, — усмехнулся Квильд.

— Не сомневаюсь! — предостерегающе посмотрел на него Стан.

— А вы не обращали внимание, — вдруг заговорил Лас, — что нас четверо, а этих прелестных сталочек всего две? Это как-то неправильно…

— И что ты предлагаешь? — спросил Стан.

— Я? Ничего. А вы?

— А может, не надо? — произнесла Лина.

— Да, зачем? Что мы скажем их родителям? — поддержал её Плющ.

— Что-нибудь придумаем, — сказал Квильд, обходя подсталкров и приближаясь к девочкам.

Ксюня вытянула руку ладонью вперёд, останавливая его:

— Без глупостей. Ограничимся приятной беседой и, чем Первосталк не шутит, прогулкой вокруг деревни. Сейчас — всем вместе, а потом — в смысле, не сегодня — по обстоятельствам…

— Как угодно, — ответил Лас и взглянул на Ксюню — так, как считал нужным.

Его серые глаза встретились с чёрными глазами Ксюни; это было похоже не на скрещённые мачеты, а на тёплое дружеское рукопожатие. И это, по-видимому, нашло отклик у неё, потому что она ответила Ласу таким же взглядом. И обоим что-то показалось, но что именно — они пока не поняли.

Потом Ксюня перевела глаза на Плюща и так же посмотрела на него, пытаясь понять, а что чувствует тот в её отношении. Плющ взглянул на нем с любопытством, как рассматривал бы мута новой разновидности, стремясь запомнить увиденное, но чувств в этом взоре почти не было… почти. Что-то всё же шевельнулось внутри Плюща и отразилось в его зелёных глазах. Но что — тоже было непонятно.

Ксюня чуть расстроилась, однако тут же воспрянула духом: она ещё успеет понять, кто из этих двоих ей нужен больше.

Стан тоже принял участие в этом обмене взглядами. По примеру Ласа он посмотрел на Ксюню, посылая ей свои чувства, но ответа почему-то не получил: сталочка нахмурилась и отвела глаза в сторону. Стан сжал один угол рта: что ж, поглядим, кто кому нравится.

Плющ обводил обеих девчонок изучающим взглядом исследователя; чтобы понять кого-то, считал он, надо внимательно и долго к нему или к ней присматриваться. В данный момент ни Ксюня, ни Лина по-настоящему его не зацепили.

Квильду, казалось, было вообще плевать на то, какие у сталочек характеры: если он и глядел на них, то не в глаза, а на грудь, выбирая, у кого больше.

Наконец, молчание стало каким-то затянувшимся. Лас, кашлянув, сказал:

— Может, погуляем? А то уже вечер, и времени немного…

— А вот через пару лет ты мог бы сказать, что, наоборот, всё только начинается, — заметил Стан.

— Посмотрим, — откликнулся Лас и встал; остальные — за ним. — Ну что, вы готовы?

Ксюня, вернувшая на своё лицо улыбку, кивнула и вместе с Линой подошла к подсталкрам почти вплотную.

Живописная компания направилась на север, от реки. Шаги их были неторопливыми, а мысли — приятными. И юноши на время забыли все свои разногласия, подозрения и придирки; в них просыпалось какое-то странное чувство, которое они не могли назвать, да в этом и не было нужды, поскольку всё в тот вечер было хорошо и так.

* * *

Деревня Сталочная, 29-м год после Звездопада, 95-й день весны, вечер.

Идиллия продолжалась ещё два дня. За это время между подсталкрами не случилос никаких внезапных драк и разборок. Молодые люди с утра до вечера усердно тренировались, стремясь стать сильнее, быстрее и метче, а когда велки их отпускали, они шли на берег Сталки на восточном окраине деревни, куда из остальных жителей просто так мало кто забредал, и встречались там с Ксюней и Линой, которые, надо полагать, испытывали от этого такое же удовольствие.

На четвёртый день знакомства юношей со сталочками всё пошло не совсем так, как раньше.

Лас остался на «спортплощадке» дополнительно поупражняться в метании мачетов, Плющ заявил, что ужасно устал и поэтому пойдёт домой, так что Стану и Квильду пришлось ждать сталочек вдвоём. На этот раз по предложению Квильда они не пошли до самой реки, а остановились примерно на полпути — в том месте, где между домами и лесом было сагней десять, не больше.

Ждать пришлось не так уж и долго. Солнце меньше чем наполовину зашло за деревья на противоположном краю деревни, когда в поле зрения подсталкров оказалась Ксюня.

Сейчас она была без подруги, но причина этого тех двоих волновала мало. Стан и Квильд неотрывно следили за сталочкой — за тем, как она подходит по берегу реки к устоявшемуся месту встречи, недолго там стоит, наверное, ожидая подсталкров, а заметив их, думает несколько мгновений — других мелких единиц отсчёта времени юноши не знали — и, наконец, нерешительно направляется к ним.

— Лина сегодня не придёт, — сказала Ксюня, оказавшись чуть дальше, чем в сагни от Стана и Квильда. — Мать заболела, надо ухаживать… А где остальные? Почему вас только двое?

«Где Лас?» — добавила она ещё и мысленный вопрос, который не решилась произнести вслух.

Стан с Квильдом переглянулись. Оба подумали об одном и том же, но по-разному.

— Лас сейчас мачет учится точно бросать, а Плющ уже ушёл домой, — объяснил Стан. — Придётся тебе сегодня терпеть лишь нас двоих.

— Может, я тогда тоже пойду домой? — спросила Ксюня; всё в ней стремилось воспрепятствовать времяпрепровождению только с этими двоими, которых она сама каких-то полтора десятка дней назад назвала придурками.

— Неужели ты хочешь нам отказать? — с гадкой, но обезоруживающей ухмылкой поинтересовался Квильд, как бы без всякой задней мысли обходя сталочку, загораживая ей путь к бегству с одной стороны (с другой находился Стан) и приблизившись к ней на расстояние едва ли в десяток врехов.

— Смотря в чём… — испуганно пробормотала Ксюня, ища глазами свободное пространство, куда в случае чего могла бы проскользнуть, чтобы скрыться.

— Я ненадолго, — вдруг сказал Стан, схватившись за живот, быстрым шагом преодолел несколько сагней и скрылся за ближайшими деревьями.

Ксюня хотела было воспользоваться возможностью и убежать, пока образовавшийся проход был свободен, но Квильд выставил в сторону руку, и сталочка наткнулась прямо на неё, тем самым угодив в объятия Квильда. Попыталась закричать, но вторая рука подсталкра предусмотрительно зажала ей рот. В голове у Ксюни мелькнуло страшное осознание того, что сейчас должно было произойти.

Примерев пробующую сопротивляться сталочку к стене ближайшего дома, Квильд стал жарко шептать ей в ухо, попутно шаря одной рукой у неё под одеждой:

— ты знаешь, что ты мне нравишься? Нет? а я это знаю; и ты тоже скоро это узнаешь… Да не дёргайся ты так! Ты же не променяешь меня на этих факнутых задохликов, не так ли?..

Именно эту сцену и застал Лас, в свете заходящего солнца шедший по восточному краю деревни к реке, где надеялся застать остальных (ну, кроме Плюща) подсталкров вместе с девочками, разговоры с которыми стали в последние дни их главным развлечением.