Сталки. Зима

— Подробнее, пожалуйста, — попросила Зелма, стараясь внутренне свыкнуться с услышанным.

— Значит, так… — Подполковник включил проектор, и на стену стала высвечиваться новая анимация хода давней катастрофы. — Вот смотри: в корабль врезалось несколько метеоров, — как мы предполагаем, в эти места на корпусе. — Он лазерной указкой подсветил те точки на картинке, куда в замедленной анимации врезались космические камни. — Конфигурация попаданий могла быть немного другой, но — ты подумай, Зелма! — ни один из вариантов не предполагает именно такого разрушения конструкции, какой имел место быть тогда. К тому же, удар от попадания метеора в некоторых местах не мог вызвать настолько сильную деформацию и фрагментацию корпуса. Единственное объяснение — гравитационное искривление, причём направленное. Возможно, выстрел из гравидеструктора или другого оружия подобного типа… Но точно это мы установить не можем. Слишком много времени прошло…

— А может так случиться, что разрушение всё-таки было вызвано какими-то естественными причинами? — спросила Зелма. — Возможно, метеоры всё же сделали, образно говоря, своё дело — или ещё что?..

Миронов ответил не сразу:

— Не знаю, Зелма. Теоретически всё может быть; в нынешнем своём заключении специалисты уверены максимум на семьдесят процентов. Ведь гравитация — это вам не уран или там антиматерия, так легко не фиксируется… В принципе ты можешь попробовать раскопать что-нибудь об этом. И если у тебя получится, то я буду безмерно этому рад. По крайней мере, мы тогда будем знать, что делать… А то мы мечемся в догадках: стрелял ли кто-то из гравидеструктора тридцать лет назад, не стрелял, кто, зачем, почему?.. Да и со спутником планеты непонятно: если стреляли, то, скорее всего, с той стороны, однако опять загадка — с самой луны или же с какого-нибудь корабля? В общем, мы запутываемся всё сильнее. И разве что ты можешь пролить свет на те события…

— Есть, товарищ подполковник. — Зелма поднялась со стула, встала по стойке «смирно» и отдала честь. — Я попробую.

* * *

Лагерь экологов, примерно в это же время.

Расставшись с Зелмой, Матвей не сразу вернулся в лагерь, а ещё с час погулял по окраинам деревни, сопровождаемый любопытными взглядами сталков, и по лесу, проверяя местность вокруг себя дозиметром и держа руку на кобуре с парализатором, которую предусмотрительно повесил на бедро. Но всё обошлось.

Сам эколог в это время размышлял насчёт своих вроде как зарождающихся отношений с разведчицей.

«Что мы чувствуем друг к другу? — думал он. — Разве что взаимную симпатию и уважение… К чему всё это может привести? Я улечу отсюда самое позднее осенью, — смотря как пойдёт с дезактивацией северного кратера… а ей придётся быть наблюдателем на этой планетке и до, и после вхождения в Федерацию, пока здесь не установится устойчивая федеральная власть. Рано или поздно нам надо будет расстаться. Да и как отнесутся к нам мои коллеги?.. Впрочем, это уже не так существенно. Ладно, пусть всё идёт, как идёт. В любом случае, пока мы готовимся к очищению леса, можно не волноваться…»

С этой мыслью он вернулся на поляну, собираясь пообедать, а затем внести в карту загрязнения леса кое-какие поправки на основе сегодняшних измерений. Судя по всему, Зелма собирала данные летом, причём не полгода, а полтора или даже два с половиной года назад; фон снизился: дожди ранее смыли часть радиоактивных частиц, а выпавший зимой снег скрыл под собой их остатки.

Матвей прошагал по заснеженной поляне к стоявшим кучкой домикам, вошёл в жилой блок. Увидел, что Астрид и Джордж возятся у электроплитки, готовя обед, улыбнулся, направился к ним, стягивая куртку.

— О, привет. Как продвигается?..

— Привет, — ответил Джордж, бросая в воду кубик концентрированного супа. — Скоро будет готово. Мики и Рауль, если что, в рабочем помещении на компе играют.

— И не стыдно использовать наше высокотехнологичное оборудование для всяких развлечений? — полюбопытствовал Матвей, повесил куртку на крючок у входа, подошёл к своей кровати и растянулся на ней, удовлетворённо улыбнувшись.

— А что делать? — Джордж отошёл от плитки и сел на кровать напротив Туманова. — Стратегию мы уже разработали, работать ещё не начали… так что остаётся пока лишь скучать. Или разгонять скуку играми и прочими подобными штуками.

— Джордж, а ты не хочешь сам пойти и заняться тем, о чём только что сказал? — спросила Астрид, подходя к мужчинам и останавливась около них, свободно развалившихся на койках.

— А что такое? — поинтересовался американец.

— Пожалуйста.

По тону шведки было понятно, что лучше сделать то, о чём она просит. До Джорджа дошло, и он, растерянно взглянув на Матвея, направился к выходу.

Когда он ушёл, Астрид села на его место и посмотрела на повернувшегося к ней Матвея.

— Ну и о чём ты так хотела со мной поговорить, что присутствие Джорджа тебя напрягало? — спросил неформальный лидер группы.

— О тебе… и этой…

Последнее слово Астрид выплюнула со смесью неприязни и презрения в голосе.

— Не надо так, — сказал Матвей. — Ты не понимаешь… Между мной и Зелмой ничего такого нет, мы просто друзья… Да и с чего я тут перед тобой оправдываюсь? Почему ты так к нам с ней относишься? Что мы тебе такого сделали?

— Вы, русские, такие странные… ни на кого внимания не обращаете, только на самих себя… — Шведка говорила с такой интонацией, что Матвей взглянул на неё с изумлением. Нет, ему не показалось: Астрид сидела, склонив голову, а в её опущенных глазах кроме прочего была видна и печаль. — Я не могу объяснить, почему так поступаю — то есть почему стараюсь вам помешать. Наверное, я тоже что-то испытываю к тебе… может, страсть, замаскированную под ненависть, а может, неприязнь из-за того, что ты просто-напросто русский… — Последние слова Астрид чуть ли не прорычала. — Как бы там ни было, у тебя есть два варианта: или остаться с ней, и тогда я и дальше буду вам гадить, или же перестать так тесно с ней общаться. Во втором случае я хотя бы буду знать, что вы разобщены…

— Нет, — ответил Матвей.

— Что, прости?

— Нет. — В голосе эколога сквозила решительность. — Ты не можешь решать, встречаться мне с Зелмой или нет. Тебе может не нравиться наша национальность, может быть, даже наши характеры — но это всё. Мы сами вольны творить свою судьбу, и ты нам в этом помешать не сможешь. Даже если моё знакомство с Зелмой не зайдёт дальше дружеских прогулок.

— Что ж, ты выбрал, — произнесла Астрид и встала. — А ты всё же поразмышляй. Может, и передумаешь… Присмотри за обедом, — бросила она напоследок, прежде чем горделивой походкой дойти до двери и выйти наружу.

Матвей вздохнул, подумал: «Как же я устал от её дурацких выходок!..» — поднялся с кровати и выключил электроплитку. А затем опёрся на неё рукой и простоял иак несколько минут, занятый внезапно нахлынувшими мыслями.

Дальше так продолжаться не может. Надо что-то менять. Но что?

Матвей думал. И не находил ответа.

* * *

Деревня Сталочная, этим же вечером.

…Нурс долго молчал, переваривая услышанное от Зелмы. Информация требовала тщательного обдумывания, чем велк сейчас и был занят.

Сама разведчица стояла рядом и молча ждала его ответа. Она в принципе могла поискать разгадку в одиночку, но на это ушло бы больше времени. Одна голова — не очень хорошо, две — уже лучше.

Стояли сумерки. Всё вокруг сливалось в единую светло-серую мглу: лежащий снег и темнеющее облачное небо. Плюс ещё начался снегопад, делавший стоящих у входа в дом людей не видимыми даже с относительно близкого расстояния.

Нурс думал. Зелма ждала. Шёл снег. Медленно подступала темнота.

Наконец, велк поднял голову, взглянул на Зелму и сказал:

— Расклад не очень приятный. Если кто-то всё-таки стрелял по «Би-202», то он — или она, или они — может выстрелить ещё по чему-нибудь. Другой вопрос — откуда. Если метеоры двигались от нашей луны и стреляли, вероятно, тоже оттуда, то поток мог быть прикрытием для луча гравидеструктора. Значит, всё было подготовлено; за уничтожением корабля стоят большие силы; следовательно, те пустоты на спутнике планеты вполне могли быть базой для тех, кто это устроил. Такой вариант хуже всего: есть возможность, что они всё ещё там, под поверхностью луны. И неизвестно, что они могут сделать теперь…