Страница 1 из 5
Антонова И.
Тени имен на тарусских холмах
Светлой памяти горячо любимых…
Мир Ирины Антоновой
Ирину Анатольевну Антонову я знаю много лет. Всегда с интересом читаю любое её произведение, будь то эссе, заметки воспоминаний, поэзия. С давних пор публикую в международном альманахе «Муза», где выступления её нередко украшают номер.
Талант Ирины Антоновой неоспорим. Строение её удивительных эссе, сам дух воспоминаний, язык прозы восходят в лучших своих проявлениях к образцам художественной литературы.
Таким предстаёт произведение на стыке эссе и мемуаров – «Тени имён на тарусских холмах». Богатое фактами её биографии, в которой Таруса разных лет, с косвенным выходом на Цветаеву, которой давно уже не было в живых, оно как память об утрате святынь само по себе очень ценно и читается с большим интересом. Не случайно в конце возникает Паустовский – «тарусский затворник», уже тяжело больной, доживающий в ней свои дни. В газетах идёт его травля, а семья автора приносит и передаёт для него цветы. Сцена предстаёт как символ утраты великой культуры на переломе российских эпох…
Прекрасно эссе «Александр Вертинский», как по фактуре, так и по языку. На всём протяжении – боль, трагедия дворянского класса, к которому по происхождению принадлежит Ирина Антонова. Мир подлинных интеллигентов, рухнувший и в прежнем своём состоянии не существующий больше. Трагические коллизии собственной жизни и жизни родных и близких ей людей, с утайкой принадлежности к дворянскому роду, потерей положения в обществе от рождения и навсегда, связывают автора с памятью о Вертинском – таким же символом, как память о старой, порушенной, поникшей Тарусе, в тисках «новых русских» утратившей лик… С глубинною болью звучат строчки Вертинского, Северянина и поэта наших лет Смелякова, емко и полнокровно отразившего влияние искусства Вертинского:
Говорят, о чём бы ни писал писатель, он так или иначе пишет о себе. Всё прозаическое творчество Ирины Антоновой (и поэтическое тоже!) сплошь автобиографично, даже если главным героем выступает девочка («Именины бабушки»). То же – в новеллах «Архиповна и Настя», «Полон мир теплом, стрекозами…» и др. (Последняя – поразительно проникновенный художественный документ о паре дворянского рода в условиях рухнувшей культуры; о роли этой семьи в эстетическом воспитании автора). Всё это – картины её детства или случаи из последующей жизни. По жанру – художественнодокументальные новеллы, часто с преобладанием художественного. Случай становится предметом повествования, всплывшая в памяти картина – его сюжетной основой.
Так, рассказ «Море» состоит из ряда самостоятельных миниатюрных новелл, каждая из которых могла бы существовать и отдельно. Часть истории её детства, случаи, случаи, случаи…
Разновидностью в этом плане смотрится мемуарное эссе «Магия притяжения» – о поэзии в доме детства автора. О влиянии на неё таких разных и даже диаметрально противоположные по отражению мира поэтов, как Мей, Майков, Тютчев, с одной стороны, и крестьянский поэт Пётр Орешин, иронически мудрый Саша Чёрный – с другой. Поэзия, классическая опера, романсы проходят через жизнь автора; влияние их – на всём её творчестве…
В заключение нельзя не сказать об особой роли эссе памяти поэта Валентина Терещенко – «Был я весь, как запущенный сад…» С талантливым этим поэтом автор прожила жизнь, он был её спутником и вдохновителем. Трогает, что его много лет нет в живых, а Антонова бережно хранит дорогую ей память о нём и умело подаёт его творчество…
Труд Антоновой побуждает задумываться о судьбе современной России. Такая книга нечаста в смутное время олигархов, с господством любительщины и опошлением вкуса. С низведением и уничтожением культуры. В этом значимость книги Ирины Антоновой, её роль.
Именины бабушки
В те давние времена, когда мир за окном виделся не замутнённым, а ярким и чётким, как переводная картинка, долгожданное лето пахло шиповником, а от чистого морозного воздуха захватывало дух, на окраине Москвы в сером четырёхэтажном доме, построенном пленными немцами, жила семья. Жизнь маленькой девочки с её нехитрым ежедневным укладом чем-то напоминала привычное и монотонное жужжание швейной машинки. И только праздники вносили яркие краски. Сегодня именно такой день: 17 декабря, святая Варвара. Бабушка, как все старые люди, отмечала не дни рождения, а именины.
Мама сидит перед зеркалом, пудрит лицо и подкрашивает губы. Папа читает газету.
Девочка понимает важность минуты и не мешает.
«Иди поиграй у подъезда», – предлагают родители.
Она послушно выходит. Во дворе никого нет. Звёздное небо над головой, и высокие сугробы словно усыпаны блёстками. Неожиданно из темноты возникает мужской силуэт, и молодой хрипловатый голос интересуется, сколько ей лет и как её зовут. Если б она была старше, то поняла бы, что молодой человек попросту «перебрал» и ему до зарезу хочется с кем-нибудь пообщаться. С щедростью подвыпившего он обещает, что когда она вырастет, то непременно превратится в красивую девушку и тогда… Девочке нечего было скрывать от родителей, но почему-то об этом разговоре с незнакомцем ей не хочется рассказывать. Это была её первая маленькая тайна.
Ну вот и родители: мама с подкрашенными губами, в шляпке и ботиках на каблуках, пышный хвост чернобурой лисицы свешивается с плеча. Чернобурка – папин подарок.
Мама наряжается нечасто. Папе и девочке нравится, когда она при «полном параде» и в голосе звонкие нотки. А папа ходит в одном и том же пальто осенью и зимой, он мужчина, ему не важна красота, а согреваться он привык быстрой ходьбой.
На фронте ему приходилось спать в болоте и на снегу, вместо матраса еловые ветки стелил – и ни разу не простудился!
Мама еле согласилась поехать в гости, поскольку часто не в настроении. Она говорит, что невозможно работать, воспитывать ребёнка (девочка ходит в детский сад), заниматься хозяйством и следить за собой. Здоровье у неё подорвано с юности…
Бабушка живёт в самом центре, у Белорусского вокзала, и добираться до неё очень долго. Надо дождаться трамвая, потом метро с пересадкой. Девочке нравится метро, особенно кольцевая «Октябрьская», где чугунная решётка просвечивает голубым. Девочке кажется, что там небо, а решётка – это ворота в парк. Она не понимает, почему взрослые устают ездить в метро, жалуются на давку и духоту.