Страница 4 из 15
– Здравствуйте, мистер Кларк, я врач, что случилось? – спрашиваю я, не представляя, что еще сказать. Хотелось бы, чтобы он чудесным образом исцелился от одного моего появления, но вместо этого его дыхание становится еще более тяжелым.
Он поднимает на меня взгляд и хрипло шепчет:
– Помогите мне, доктор. Пожалуйста!
В голове пустота. Я понятия не имею, чем ему помочь. Ради таких вот мистеров Кларков я и стал врачом. Я наивно полагал, что, закончив медицинский факультет, научусь помогать людям, облегчать их страдания. Но сейчас, глядя на него, думаю только о том, зачем ему понадобилось умирать именно в мое дежурство. Разве нельзя было подождать?
На медицинском факультете нам объясняли, как работает организм, и что в нем может сломаться, а потом, в теории, как эти поломки устранить. Никто не говорил, что очень неплохо бы разбираться в тонкостях редких заболеваний, встречающихся у небольшого числа пациентов, но на практике эти знания мало чем помогут. В действительности там потребуются совершенно банальные навыки: как поставить катетер, направить пациента на ЭКГ, выписать лекарство или заполнить бланк анализа крови, то есть именно то, чему не учат в университете. Смешно, конечно, но мне казалось, что эти пробелы в знаниях нам помогут заполнить перед тем, как мы приступим к работе, но никто даже не сказал, в чем заключатся мои обязанности, где мне следует находиться или, самое главное, как выключать пейджер. У меня до сих пор не состоялось полноценного разговора с консультантом. По идее, прежде чем начать лечить больных, ожидаешь некоего введения в практическую сторону: небольшого надзора при выполнении процедур, которые до того никогда не делал, возможно, даже краткого курса по распространенным ошибкам, способным привести к смерти пациента. Но нет, это было бы слишком просто. Мне даже не показали, как пользоваться больничным компьютером, так что я все еще не могу назначать анализ крови. Я стою в палате мистера Кларка, понимая, что он и его проблемы мало меня волнуют. Больше всего я переживаю о том, чтобы не совершить ошибки, не навлечь на себя неприятности. Нет, так не должно быть.
Что же мне делать? Я открываю его карту, и взгляд натыкается на последнюю запись: «В случае ухудшения вызывать команду паллиативной помощи по пейджеру 0440». Набираю номер и с сияющей улыбкой передаю мистера Кларка другому врачу, ответившему по телефону. Дело сделано, великолепно. Кризис предотвращен.
Несколько часов спустя, когда мне удается, наконец, добраться до койки в дежурке, пейджер снова сигналит. Я хватаюсь за телефон: медсестра сообщает, что мистер Кларк умер и команда паллиативной помощи только что покинула отделение.
– Вам надо засвидетельствовать факт смерти, – говорит голос в трубке.
– А, ну да, конечно. А как это делается? – спрашиваю я, пытаясь припомнить инструктаж, который мы всего пару дней назад проходили у патологоанатома.
– Я не знаю, – следует ответ, – это же вы доктор.
Четверг, 14 августа
Я пережил опыт, страшнее которого не бывает на свете: продежурил целую ночь. Самостоятельно. Ну ладно, не совсем. Примерно в полночь, как раз перед тем, как меня вызвали к мистеру Кларку, Кошелка Сью, врач, дежурившая вместе со мной, ушла поспать.
– Сигналь на пейджер, если что случится, – буркнула она, удаляясь в дежурку, – но не вздумай меня будить из-за какой-нибудь ерунды, понял?
Но у меня нет стопроцентной уверенности в том, что я правильно расцениваю понятие «ерунда». Сердечный приступ – это ерунда? А горловое кровотечение, при котором кровь изо рта хлещет как из ведра – уже не ерунда, так ведь? Нет, это неотложный случай, для которого моей компетенции определенно недостаточно. Хотя в последнее время я все чаще гадаю, для чего вообще ее хватило бы. К счастью, если не считать мистера Кларка, прошлая ночь прошла в целом спокойно. С назначением лекарств я справился довольно легко, на самом деле просто переписывая предыдущие рецепты. Так что вызывать Кошелку Сью надобности не возникло. Ни разу. Этим утром, несмотря на то, что она, по моим подсчетам, проспала не меньше шести часов, вид у нее был такой, словно она всю ночь карабкалась по склонам Килиманджаро. Я же явился в отделение после двухчасового рваного сна – да-да, именно двух! – точно к началу утреннего обхода, пребывая в превосходном настроении. Остальные его участники, однако, на меня едва взглянули.
– Начнем, – пробормотал мистер Баттеруорт куда-то в пространство и двинулся вперед, сопровождаемый подобострастным Дэниелом в наглаженной рубашке с галстуком.
Я схватился за тележку с картами и уже подкатывал ее к первой кровати, когда Кошелка Сью пронзила меня взглядом.
– Где кофе? – сказала она.
– Где что? – переспросил я.
– Кофе. Ты приносишь всем кофе перед обходом, – рявкнула она.
– О, и слоеную булочку, если кто пойдет, – встрепенулся мистер Баттеруорт, демонстрируя при этих словах больше оживления, чем за всю прошедшую неделю.
– Хм, не знал, – ответил я.
Дэниел закатил глаза.
– Ты хоть что-нибудь можешь сделать по-человечески? – фыркнула себе под нос Кошелка Сью, разворачиваясь и направляясь в буфет.
Ну, покупать кофе и булочки я могу совершенно точно. В этом я специалист. Хорошо бы весь следующий год мне удавалось отделываться доставкой еды и напитков. Вроде того парня, который приносит футболистам в перерыв апельсины, только имея при этом высшее образование.
Пятница, 15 августа
Выходные внезапно приобрели для меня совершенно новый смысл. Работа, в отличие от учебы, означает, что все дела, которые не успеваешь сделать за неделю, приходится откладывать на субботу и воскресенье. Все бы ничего, но ведь так поступают и остальные. Теперь я понимал, откуда берутся муторные бесконечные пробки на Северном кольце при подъезде к ИКЕА: дело вовсе не во внезапном порыве, побуждающем людей толпами ломиться за диванными подушками и стеллажами из необработанной древесины, просто выходные для работающего человека – единственная возможность все успеть.
Я вообще узнал много такого, о чем в студенчестве понятия не имел. Например, что химчистка стоит дорого и всегда закрыта, когда пытаешься в нее попасть. В настоящий момент там находились в заложниках четыре пары моих брюк, вызволить которые у меня никак не получалось. Дважды за эту неделю я пытался их заполучить и дважды из-за задержек на работе не успевал к закрытию.
У Руби оказались те же проблемы. Она сообщила, что если не предпримет решительных действий на организационном фронте, то в понедельник ей придется идти на работу в вещах, добытых из корзины с благотворительными пожертвованиями для бездомных, стоящей на нашей улице.
Понедельник, 18 августа
Я подумал, что мы крайне редко видим Дэниела, ординатора. Хотя он всего на пару лет старше, ему как-то удается избегать работы в отделении: вместо этого он постоянно сбегает получать «практический опыт» в операционной. Я ничего не имею против, но сам скорее сжевал бы собственные ботинки, чем проводил время, засунув руки по локоть в чей-то живот. Помимо четырех постоянных хирургов-консультантов у нас есть еще двое с частичной занятостью – мистер Ричи и мистер Рашмор. Эта парочка явственно смахивает на вампиров: оба настораживающе бледные и костлявые. Мистер Рашмор на 4–5 сантиметров повыше мистера Ричи, но за исключением разницы в росте внешне они практически не различимы. Собственно, я ни разу не видел их вместе, из чего делаю заключение, что это один человек, создавший свою одушевленную копию, чтобы получать двойную зарплату. Судите сами: каждый из них входит в кабинет только после того, как его покинет другой; они никогда не присутствуют одновременно на собраниях; и оба имеют неприятную привычку во время разговора смотреть мимо собеседника, словно пребывают на другой планете.
Они сосудистые хирурги – вены, артерии и все в этом роде, выражаясь человеческим языком, – поэтому либо удаляют варикозные вены у себя в частных клиниках, либо пытаются остановить потоки крови, хлещущие из какого-нибудь бедняги, у которого лопнуло что-то внутри.