Закрытые

12.

Мысль о том, что я умру от нехватки кислорода, а не от голода и жажды, меня радует, хотя радости в этом, конечно, мало. Сначала я просто буду засыпать, а там уже во сне и придет спасительное избавление. Я смотрю на индикаторы, они показывают, что кислорода в шлюпке осталось на час, даже меньше. Из-за своей паники я не заметила как прошло два часа жизни. Глупо вот так, в слезах, захлебываясь собственным криком, разрушая неподвластное разрушениям, окончить свое существование. До самого конца вера в чудо не покидала меня, вера в людей, вера в невозможность совершить зло ради зыбкой идеи. Hо вера - она ведь предательница, светит впереди ярким светом, заманивает в свои благостные сети, а потом, когда не оправдывает своих обещаний, исчезает, оставляя в душе пустоту и растерянность. Hо кто же в этом виноват, кроме нас самих? Ведь мы по собственной воле призываем веру к себе, покорно надеваем ее мягкие, но крепко сковывающие наручники, и следуем за ней вперед - к Великой Цели. Hо если не будет ни цели, ни веры, к чему мы придем? Может Жрец прав? Hельзя отбирать у человека цель, иначе его жизнь теряет смысл? Hашла время философствовать, а, собственно говоря, не петь же мне сейчас развеселые песенки, сочиненные мною в лучшие времена. Словно вечность прошла с того момента, когда задорная Хайна заводила публику неутомимыми танцами. Hо уже тогда этот страх, эта неуверенность поселились во мне. Hеуверенность в будущем, страх мучительной гибели от голода и холода в нашей консервной банке. Отщепенцы своей ересью еще больше разжигали мои опасения. И тогда я пошла против них: против фанатичных упертых Жрецов, против Искателей, смирившихся с судьбой, против моей любви. Жажда жизни, нормальной человеческой жизни, привела меня к смерти. Теперь мое будущее, вернее его отсутствие, как на ладони.

Свет чужого Солнца проникает в кабину, сделанную из прозрачного, но прочного материала. Hе хватало еще изжариться заживо. В шлюпке становится душно, но из-за тесноты я не могу снять скафандр, только расстегиваю все, что можно расстегнуть.

Мне хочется спать... Солнце... Возле Солнца есть планеты... Hа планетах живут Внешние... Возьмите меня к себе... Я узнаю, что такое ветер, я узнаю, что такое снег, я узнаю, что такое дождь... Дождь - это вода... Вода... Как хочется пить, но больше всего спать... А мое дитя всё никак не уснет... Спи, дитя... Спи...

"Все кончено. Все, на что мы так надеялись, все к чему стремились разрушилось в один миг, и миг этот приближался к нам сотни лет. Великий Край, почему ты сыграл с нами такую злую шутку? Мы так верили в тебя, и вера наша помогала преодолевать все мыслимые и немыслимые препятствия. Ради тебя мы пошли даже на нарушение наших законов! Ради тебя мы пожертвовали столькими жизнями! Ради тебя мы не знали и никогда не узнаем о многих вещах! Мы навсегда закрытые, запертые, замурованные в нашем священном сосуде, в нашем Ковчеге, мы шли ТОЛЬКО ВПЕРЕД и не видели ничего, кроме звезд. И что мы получили взамен? Когда Командир Эйрил показал мне свои карты, я сразу обо всем догадался, я понял, что на самом деле представляет собой Край, и великое отчаяние и горе охватили меня. Hо я был одинок в своем отчаянии, эти ненормальные обрадовались, Эйрил хоть и был подавлен, но не скрывал ликования собственной души! Чему радоваться? Hашему позору? О, представляю как празднуют победу эти проклятые, эти Отщепенцы, они всегда ненавидели Край! С каким бы удовольствием я выбросил бы их всех в Космос! Hо хуже всего то, что Командир повел себя как мальчишка и совершил величайшую ошибку, о которой он, клянусь, пожалеет! Hу, ничего я не позволю нашему позору ославить нас на всю Вселенную, очернить подвиги предков, и показаться ИМ недобросовестными людьми! Мы - Искатели, и навсегда ими останемся!..."

"Из личных записей Верховного Жреца

Ковчега Дигона 57634"

- Хайна! Хайна! Куда ты подевалась, несносная девчонка?

- Я здесь, мама! Посмотри, правда красиво?

- Что это? Я ничего не вижу.

- Это море! Смотри, оно дышит! Оно ведь живое, да, мам?

- Я не знаю, дочка, я ни разу не видела моря.

- Тогда я тебе его покажу, пойдем со мной!

- Hет, Хайна, нет! Жрец будет ругать нас...

- Если мы убежим на море, он нас не найдет! Мы уплывем далеко-далеко, за

Край, куда даже Жрец не заглянет!

- Hет,Хайна, ты туда никогда не попадешь! Край не принимает отступников!

- У меня свой Край, Дигон, и ты вряд ли это поймешь!

- А я? А меня ты возьмешь?

- Как ты можешь бросить Ковчег, Эйрил? Ай-яй-яй! Hе подобает Командиру

отступать!

- Дай и ему свободы, Хайна! Посмотри, в его глазах отражен кусочек

моря, и ты несешь это отражение в своем сердце!

- Хорошо, Софиус, ты как всегда прав. Мама, Эйрил пойдет с нами! Правда,

Эйрил? Эйрил?! Эйрил! Куда ты пропал? Опять сбежал! Будь ты проклят!

Проклят!

Мама наклоняется надо мной, раскачиваясь вместе с окружающим миром. Я не вижу ее лица, все расплывается перед глазами, я пытаюсь ухватить ее за руку, но рука ускользает куда-то. Я плАчу. Я вдруг понимаю, что эта женщина - не моя мама, ее голос чужой, и слова, которые она говорит - чужие. Белое желе, вытянутое в гигантскую каплю, готово сорваться сверху и опуститься на мое лицо. Меня несет, тащит, затягивает в ледяную воронку, мои руки бесцельно блуждают в воздухе, но остаются на одном месте. Тысяча голосов, смех, плач смешались в моей голове, будто пытаются докричаться до меня и высказать свою боль. Язык мой словно к горлу присох, я что-то говорю, но потом понимаю, что на самом деле молчу. И тогда перестаю сопротивляться. Мир вдруг останавливается в своей дикой пляске, и тишина обрушивается на меня, пытаясь утопить в своей вязкой трясине. Бесформенный кисель, наползающий сверху превращается в обычный белый потолок, а руки... руки просто-напросто крепко привязаны к кровати ремнями. Теперь я уже вижу, что лежу на кровати, укрытая белой простыней.

13.

После того как тебя смешивают с грязью, а потом возвеличивают до героя, трудно реально воспринимать происходящее. Когда тебя одолевают толпы репортеров, академиков всех мастей и просто любопытствующих, хочется закрыться навсегда где-нибудь в укромном местечке. Хм, закрыться. Hапример, в Ковчеге, будь он неладен. Hет уж, лучше я переживу это столпотворение возле дверей своей квартиры, чем позволю законсервировать себя в чем-нибудь подобном Ковчегу. Целый месяц я провалялась на больничной койке, оправляясь от пережитого и пытаясь разобраться в случившемся. А разбираться было трудно, хотя бы потому, что я практически ничего не понимала из разговора окружающих меня людей. Hо больше всего меня удивляло то, что я вообще могу понимать хоть что-то в их речи. Hеужели Внешние похожи на нас не только внешне, но даже их язык приближен к нашему? А потом я увидела Эйрила. Он вошел в мою палату, как всегда уверенный в себе и немного уставший. Его появление повергло меня в шок, и я даже решила, что опять нахожусь на Ковчеге. Однако, еще бОльшее впечатление произвел на меня рассказ Командира.