Королева пламени

Юноша озадаченно нахмурился.

— Я… Лионен, — сказал он. — Я вас видеть… раньше. Здесь. — Он постучал пальцем по виску. — Во сне и наяву слышать язык… выучить.

— У вас есть дар провидеть будущее, — ответил Ваэлин на недоуменную гримасу и незаданный вопрос. — Вы видите, что грядет.

— Иногда. Иногда оно… меняться. Но вы всегда тот же, — сказал Лионен, посмотрел на черный камень и добавил: — И он тоже.

Лионен напрягся. Ваэлин понял, что он подыскивает слова для описания того, что не вполне понимает и сам.

— Это ящик, — наконец выговорил он. — Ящик, полный всего… и ничего.

— Ваша сестра боится его.

Лионен кивнул.

— Эссара видеть в то огромная опасность. Ее муж — нет. Видеть большую пользу.

— А вы?

— Я могу видеть вас… и его. — Лионен посмотрел на Эрлина. — И его. Но он — не он, когда касаться.

Он помрачнел и повернулся к городу, теперь залитому мягким оранжевым светом. Солнце опускалось за западные горы.

— В твой время это место… нет, так?

— Так. Оно превратилось в руины много веков назад.

Лионен потупился, на его лице отразилась горечь.

— С надеждой… я видеть неправильное, — сказал он, вздохнул и выпрямился. — Если увидеть вы снова… приносить счастливые вести.

С тем он пошел прочь.

— Подождите! — воскликнул Ваэлин, протянул руку и, конечно же, ничего не схватил. — У вас есть нужное нам знание! Грядет большая опасность!

— Я знаю. — Лионен пожал плечами. — К нам тоже.

Образ памяти завихрился, распался, но Ваэлин успел заметить кривую усмешку на лице Лионена.

— Что он имел в виду?

— Брат, если бы я знал, — сказал Эрлин. — Но, кажется, сейчас мы вышли далеко за пределы моего знания.

На этот раз вихрь сгустился в сцену хаоса. Вокруг горел и обрушивался ночной город, тысячи живых существ кричали в смертной муке и ужасе. Ваэлин инстинктивно пригнулся, когда помост задрожал под ногами, посмотрел на высокую горделивую башню неподалеку. Земля содрогнулась снова, бока башни выгнулись, будто натянутый лук. Она упала с жутким грохотом, взорвалась фонтаном огня и камня, разметала дома вокруг.

Охваченный ужасом Ваэлин подошел к самому краю платформы. Внизу царил кошмар. Бледная обезумевшая женщина брела по улице с безголовым ребенком на руках. Мимо нее пробежал верещащий от страха толстяк в длинной мантии. Его догнали и за секунды расчленили смеющиеся люди в красных доспехах, радостно и в унисон махавшие мечами.

Ваэлин обвел взглядом умирающий город. Повсюду убийства и мучения. Поневоле вспомнились давние слова Селлы о том, что эти люди жили в мире много поколений и не имели воинов, а когда пришла буря, оказались беззащитными.

Буря убийства бесновалась перед глазами Ваэлина больше часа. Город рушился, умирали люди, облаченные в красные доспехи изобретали новые муки, наслаждались криками насилуемых и обдираемых заживо. Но, хотя убийцы и смеялись, они не разговаривали и никак не сообщались друг с другом во время кровавой работы.

— Что это? — шепотом спросил Ваэлин.

— В свое время люди, которые впоследствии создали Воларскую империю, назвали людей в красных доспехах «дермос» и представляли, что те вышли из огненной пещеры глубоко под землей, — рассказал Эрлин. — Когда «дермос» уничтожили и разрушили здесь все, что смогли, они пересекли океан и нападали на всякое человеческое поселение. Тогда родились многие легенды о богах и героях.

Бессмертный указал на что-то внизу, в дыму.

— Их безумная агрессия продолжалась до тех пор, пока не пал их вождь.

Внизу сквозь побоище шел мужчина. Он будто не замечал ужаса вокруг, спокойно перешагивал через трупы, шлепал по лужам крови. Люди в красных доспехах расступались перед ним, но не из почтения, поскольку не кланялись и никак иначе не проявляли уважение, но будто повиновались неслышному приказу. Когда мужчина проходил дальше, люди в красном возвращались к своим жутким забавам и не оборачивались вслед идущему. Когда тот миновал платформу, то остановился, посмотрел вверх, и Ваэлин смог разглядеть его лицо, изборожденное морщинами настолько глубокими, что они казались шрамами. На седой бороде играли отблески пожаров. Поморщившись, мужчина двинулся вверх по лестнице. Он с трудом поднимал ноги, горбился. Достигнув верха, он испустил протяжный, полный боли стон, затем посмотрел на хаос внизу. Ваэлин знал, у какого сорта людей бывает такое выражение на лицах, когда они смотрят на побоище. Несомненно, оно произошло по приказу этого человека, теперь глядевшего на все вокруг с голодной злобой.

— Он уничтожил свой собственный город, — произнес Ваэлин.

— И еще очень многое и многих, — добавил Эрлин.

Бородач подошел к центру платформы, встал перед камнем, посмотрел на черную гладкую поверхность. Мужчина стоял, пока не утихли крики и грохот обваливающихся зданий и не остался лишь слитный рев пожара.

Бородач закрыл глаза и обратил лицо к небу, протянул к камню руку. Злоба исчезла, сменилась безмерной усталостью, жалкой немощью. Раньше его рука лишь подрагивала, теперь тряслась, словно у паралитика. Рот раскрылся в беззвучном жалобном вопле…

Но внезапно мужчина вскрикнул и отвернулся, тяжело дыша, с перекошенным от ярости лицом. Ваэлин видел и такое: безумную гордыню и злобу того, кто не хочет принять очевидного поражения.

По лестнице взбежал большой отряд людей в красных доспехах с длинными деревянными балками в руках. Бородач отошел в сторону, красные принялись за камень. Они сунули балки под расширяющуюся, словно грибная шляпка, верхушку камня, подняли его и, невзирая на тяжесть, быстро понесли прочь по заваленным трупами улицам.

Бородач еще немного задержался, обшарил взглядом платформу. На его губах появилась легкая улыбка, в глазах — проблеск веселья. Ваэлина пробрало холодом при виде насмешливой злобы на лице бородача, кривой издевательской ухмылки. С нею бородач и сошел по лестнице вниз.

«Он знает, что я увижу это, — подумал Ваэлин. — А черный камень теперь лежит где-то и ждет, пока время сотрет его в пыль. Вот он, Союзник».

— Ты знал?

— Я подозревал, — оторвав руку от камня памяти, ответил Эрлин. — Но эти воспоминания очень древние. Сменилось множество поколений, рождались и рассыпались в прах тысячи государств, одна тайна этого мира громоздилась на другую.

— Лионен сказал, что ты коснешься черного камня, но будешь не собой, когда сделаешь это. Что он имел в виду?

— Наверное, что нам следует о многом подумать, — ответил Эрлин и протянул другую руку Ваэлину. — Здесь больше ничего не произойдет. Я однажды ждал без малого месяц, чтобы подтвердить это. Подожди достаточно долго, и, возможно, увидишь прибытие лонаков.

Ваэлин вздохнул, бросил последний взгляд на дымящиеся руины, потянулся к руке Эрлина — а та вдруг рассыпалась пылью еще до соприкосновения. Снова закружился вихрь, унесший и Эрлина. Но сейчас в буре красок ощущалась особенная свирепость, изощренная сложность в танцующих спиралях хаоса. Вихрь утих так же быстро, как и налетел, и открылась гора над деревней ларета. Но теперь Ваэлин остался в одиночестве. Была ночь, облака над головой отсвечивали оранжевым от огненных гор. Горы извергались. Среди дыма и пламени на склонах виднелись желтые языки лавы. Земля содрогалась под ногами.

— Так у тебя есть для меня счастливые вести?

Ваэлин обернулся. К нему со стороны группки домов шел Лионен. Теперь он был намного старше, длинные волосы сплошь поседели, лицо осталось худым, но уже казалось изможденным. Он остановился в нескольких футах от Ваэлина и нахмурился.

— А, так для вас прошло всего несколько мгновений?

— Да. Но мой друг…

— Это воспоминание не для него. — Лионен показал рукой на строения. — Я как раз собирался поужинать. Хотите присоединиться ко мне?

— Вы теперь гораздо лучше владеете моим языком, — шагая следом за Лионеном к строению побольше прочих, заметил Ваэлин.

Из других строений не доносился шум, окна зияли темными провалами.