Игра в «Потрошителя»

Девочка с зелеными глазами слушала молча, внимательно, будто понимала его речь, будто знала, почему он плачет, и оставалась с ним до тех пор, пока он не заснул в своем мешке, изнуренный, положив руку на холку пса, сторожившего его сон.

Когда во всех средствах массовой информации появилась фотография Райана Миллера и граждан попросили немедленно сообщить полиции о его местонахождении, Педро Аларкон связался со своей приятельницей Денизой Уэст, которой безраздельно доверял, и заявил, что необходимо помочь беглецу, находящемуся в розыске по подозрению в преднамеренном убийстве; говорил он шутливым тоном, но риска не преуменьшал. Идея спрятать подозреваемого вдохновила ее, потому что Аларкон был ее другом, а Миллер вовсе не был похож на преступника, и еще Дениза исходила из предпосылки, что правительство, правосудие вообще и полиция в частности насквозь продажны. Она приютила «морского котика» в своем доме, стоявшем посреди сельскохозяйственных угодий и ферм, рядом с дельтой реки Напа, впадавшей в бухту Сан-Пабло в северной части залива Сан-Франциско (Аларкон поэтому и выбрал его).

На площади полтора гектара Дениза выращивала овощи и цветы для собственного удовольствия, а также держала приют для старых лошадей, которых владельцы доставляли туда вместо того, чтобы уничтожать, когда животные уже не могли приносить пользу, и еще делала на дому фруктовые консервы, разводила кур ради мяса и яиц: все это она сбывала странствующим торговцам и поставляла в магазины органических продуктов. Сорок лет она прожила на одном месте, в окружении тех же соседей, таких же малообщительных, как и она, посвящая все свое время уходу за животными и работе на земле. В этом смиренном приюте, который она создала для себя по своему вкусу, вдали от мирского шума и пошлости, Дениза приняла Райана Миллера и Аттилу, и им пришлось приспособиться к деревенской жизни, очень непохожей на ту, какую они вели раньше: в доме не было телевизора, на кухне — ни единого электроприбора, зато имелся хороший выход в Интернет и общество избалованных домашних животных и лошадей, ушедших на покой. Они еще никогда не жили в одном доме с женщиной и с удивлением обнаружили, что это не так страшно, как им казалось. С самого начала Аттила показал всю свою армейскую выучку, стоически сопротивляясь искушению передушить кур, которые бродили на свободе, что-то поклевывая, и разобраться с котами, которые с потрясающей наглостью так и нарывались на неприятности.

Дениза не только приютила Миллера, но и вызвалась представлять его в игре в «Потрошителя», поскольку сам он не мог выходить на связь. Аманда попросила его участвовать, ей это было нужно, и они спешно создали персонажа, особо талантливую сыщицу по имени Иезавель. О том, кто кроется за этим ником, знали только распорядительница игры и ее верный сыщик Кейбл, но оба они не знали, где прячется «морской котик» и как на самом деле зовут зрелую женщину с длинной седой косой, которая вступила в игру как Иезавель. Других игроков в «Потрошителя» не спросили: Аманда, по мере того как преступления множились и усложнялись, проявляла все больше деспотизма, но и те, кто вначале был против, очень скоро убедились, что новая участница игры дорогого стоит.

— Я просматривала полицейские донесения о наших делах, — объявила распорядительница игры.

— Как ты их раздобыла? — поинтересовалась Эсмеральда.

— Мой сыщик имеет доступ к архивам, и я дружу с Петрой Хорр, ассистенткой главного инспектора, которая держит меня в курсе. Мы переслали все копии Иезавели.

— Никто не должен иметь преимущество перед другими игроками! — возмутился полковник Паддингтон.

— Верно. Прошу прощения, это больше не повторится. Послушаем, что скажет Иезавель.

— Я обнаружила нечто повторяющееся во всех случаях, кроме дела Алана Келлера. Пять первых жертв работали с детьми. Эд Стейтон служил в исправительной колонии в Аризоне; супруги Константе зарабатывали на жизнь тем, что через службу защиты детей брали сирот на воспитание; Ричард Эштон специализировался в области детской психиатрии, а Рэйчел Розен была судьей по делам несовершеннолетних. Может быть, это просто совпадение, но я в это не верю. Зато Келлер никогда не имел с детьми ничего общего, даже не хотел завести семью.

— Это очень интересная догадка. Если мотив убийцы как-то связан с детьми, мы можем предположить, что он не убивал Келлера, — сказал Шерлок Холмс.

— Или убил его по другой причине, — вмешалась Абата, которая и раньше намекала на такую возможность.

— Речь идет не просто о детях, а о детях с проблемами поведения, сиротах или из групп риска, — заявил полковник Паддингтон.

— Следующим шагом будет выяснить, были ли жертвы знакомы между собой, и если да, то каким образом. Думаю, мы найдем одного ребенка или нескольких, с которыми все эти случаи связаны, — сказала Аманда.

Понедельник, 26 марта

Преступления, из-за которых инспектор Боб Мартин горел на медленном огне, получили кое-какую огласку в средствах массовой информации Сан-Франциско, но не встревожили жителей, потому что догадка о том, что в городе орудует серийный убийца, не вышла за ограниченные пределы убойного отдела. В прессе преступления освещались по отдельности и никак не связывались между собой. В других областях страны они не встретили отклика. Публику, которая весьма скупо сопереживала, даже когда какой-нибудь расист или студент, вооруженный, будто для Судного дня, срывался с катушек и начинал убивать невинных людей, вряд ли могли заинтересовать шесть трупов в Калифорнии. Единственным, кто пару раз упомянул о них, был знаменитый радиоведущий ультраправых взглядов, для которого эти преступления являли собой Божью кару за разгул в Сан-Франциско гомосексуализма и феминизма, а также за плохую экологическую ситуацию в регионе.

Боб Мартин надеялся, что такое безразличие со стороны нации позволит ему спокойно работать без вмешательства федеральных агентств. Так оно первое время и было, но через две недели после того, как подозрения пали на Райана Миллера, в его кабинет заявились два агента ФБР, настолько засекреченные, что возникал законный вопрос: те ли они, за кого себя выдают? К несчастью, их удостоверения оказались подлинными, и Мартин получил от комиссариата приказ оказывать им всяческое содействие, каковой, стиснув зубы, стал выполнять. Департамент полиции Сан-Франциско возник в 1849 году, во времена золотой лихорадки, и, по словам одного тогдашнего журналиста, состоял из бандитов более опасных, чем сами воры, заинтересованных в том, чтобы спасать старых дружков от заслуженного наказания, а не в том, чтобы защищать закон. В городе царил хаос, и много лет миновало, пока не установился порядок. И все-таки корпус полиции встал на правильный путь за более короткий срок, чем то предвещал пресловутый журналист, и Боб Мартин гордился своей принадлежностью к нему. Департамент был, по всеобщему убеждению, суров с преступниками и снисходителен к мелким правонарушителям, его сотрудников, в отличие от полицейских в других частях страны, никто не мог обвинить в жестоком обращении, коррупции и некомпетентности, хотя и поступали в избытке жалобы на предполагаемое превышение полномочий. Очень немногие из этих заявлений имели под собой основания. Проблема, считал Мартин, не в полиции, а в растреклятой тяге к вызывающему поведению, характерной для жителей Сан-Франциско. Он полностью полагался на свою команду и верил в эффективность ее работы; поэтому его так огорчило присутствие федералов, которое только осложнит расследование.

В кабинет Боба Мартина явились агенты Наполеон Фурнье Третий, афроамериканец из Луизианы, который специализировался по наркотикам, иммиграции и таможенному контролю до того, как его направили на секретную службу, и Лоррейн Баркотт из Виргинии, прославившая себя героическим поведением во время одной из антитеррористических операций. У нее были черные волосы, карие глаза с длинными ресницами, и вообще она выглядела куда более привлекательной, чем на фото. Боб Мартин решил было пленить ее белозубой улыбкой на фоне пышных усов, но отказался от своего намерения, когда Баркотт при рукопожатии чуть не сломала ему пальцы; эта женщина прибыла с определенной миссией и, кажется, не собиралась отвлекаться, восхищаясь мужественным инспектором полиции. С галантностью, унаследованной от предков-мексиканцев, Боб предложил ей стул, а она уселась на другой. Петра Хорр, наблюдавшая сцену с порога, закашлялась, чтобы скрыть смешок.