Страница 18 из 49
Вокруг здания суда расположились десятки новостных фургонов, которых, будто гравитацией, притягивало к отелю «Путник» — одной из главных достопримечательностей нашего городка. Люди божились, что там живут призраки, поэтому к нам регулярно наезжала публика от охотников за привидениями до писателей в надежде хоть одним глазком взглянуть на женщину в белом. Одна беда: фургоны с разных телеканалов и вообще такое количество приезжих — как бельмо на глазу в малюсеньком городишке. Тут до меня дошло, какая же я эгоистка. Естественно, миру хочется узнать, что за странности у нас творятся. А всевозможные признаки апокалипсиса, который я якобы должна предотвратить, только разогрели интерес. И заодно усилили по всем параметрам стресс, который и так давно тек по моим венам.
А потом я увидела их. Разбросанные по толпе фотографирующих все подряд туристов и молящихся в унисон почитателей конца света стояли люди, чуть-чуть отличавшиеся от остальных. То есть стояли они прямо посреди хаоса, но все же как будто в стороне от всего. Проезжая мимо них, я замечала пустые, отстраненные взгляды. Блондинка лет тридцати. Пожилой мужчина с седой бородой. Совсем юная девушка, не старше меня, с темными кругами под покрасневшими глазами и оскалом вместо улыбки. Завидев наш фургон, они тут же поворачивали головы и смотрели прямо на нас. Нет — на Джареда. Это были одержимые, о которых рассказывал Глюк.
С офонаревшим видом я посмотрела на друга, но он был занят — глядел на одержимых сияющими глазами, будто обещая им, что их мучения скоро закончатся.
Еще чуть-чуть — и мы остановились перед нашим магазином. Наконец-то я дома! Мы живем в задней части здания, а моя комната находится наверху. Никогда не думала, что так обрадуюсь старому магазинчику. И все же при виде дома я слегка опешила. Почти все витрины оказались разбиты и заколочены досками или залеплены скотчем. Кто-то разрисовал один из углов, но не рисунками, а угрозами, прямыми обвинениями. Во весь угол красовалось слово «Предатель».
Чтобы не смотреть на свидетельства того, что по моей вине приходится переживать бабушке с дедушкой, я отвернулась и почувствовала, как внутри разгорается ярость. Как смеют эти люди так относиться к моим родным после всего, что они сделали для церкви и города?! В голове молниеносно пронеслась мысль — так быстро, что я едва ее заметила, прежде чем тут же отмести. Зачем мне спасать таких людей? Зачем рисковать жизнью ради тех, кто так ужасно обходится с бабушкой и дедушкой?
Однако так думать нельзя. Даже тошнота подкатила. Я не имею права осуждать, иначе буду не лучше тех, кто так безжалостен к моим родным.
Дома нас уже ждали несколько старых друзей и членов Ордена. В честь нашего приезда они устроили едва ли не вечеринку, и прямо сейчас Бетти Джо, лучшая бабушкина подруга, доставала столовые приборы. Увидев, как мы входим в жилые помещения через магазин, она застыла, и на ее круглом лице я отчетливо прочитала облегчение, радость и нечто очень похожее на надежду. Пришлось постараться, чтобы эта надежда не пришибла меня к полу. В конце концов, Бетти Джо член Ордена. Как и все мы, она прекрасно знает, что должно случиться. Знает обо всех пророчествах, которые упоминают обо мне. А еще она верит.
Стиснув зубы, я очень захотела поверить вместе с ней. Особенно когда она бросилась ко мне и заключила в мягкие объятия. Обниматься с Бетти Джо все равно что обниматься с супермягким креслом — тепло и уютно.
— Мы ужасно по тебе соскучились! — сказала она, взяв меня за плечи. — Твоя бабушка места себе не находила.
— Будет тебе, Бетти Джо! — вставила бабушка тоном, в котором только мы с Бетти Джо — люди, которые знают ее лучше других — сумели расслышать угрожающие нотки. — Все со мной было в порядке.
В глазах бабушкиной подруги мелькнуло то, что я назвала бы не иначе, как чистейшим ужасом, и я чуть не рассмеялась вслух. Бабушка врала и не краснела. Надо будет потом хорошенько ее потретировать по этому поводу.
— Ну конечно, в полном порядке, — пробормотала Бетти Джо и подмигнула мне, а я не сдержалась на этот раз и громко хихикнула.
К компании успел присоединиться и шериф Вильянуэва, который прошел через магазин с упаковкой льда в одной руке и формой для выпечки — в другой.
— Миссис Чавес велела засунуть это в духовку.
Договорив, он смерил меня изучающим взглядом, бросил ношу на барную стойку и крепко меня обнял. Раньше я никогда не обнималась с шерифом, но если кто и был частью нашей семьи, то уж точно он. Когда нам была нужна его помощь, он оказался рядом.
— Рад тебя видеть, детеныш.
Я благодарно ему улыбнулась:
— Спасибо, что не отвернулись от них.
Он беззаботно пожал плечами:
— Иначе и быть не может.
В конце концов мы пошли туда, откуда слышался гул голосов. Несколько наших ближайших друзей жарили на гриле котлеты для гамбургеров и обсуждали странности, которых навидались за последние дни. Причем каждый норовил переплюнуть по части странностей другого.
В общем, барбекю было в самом разгаре, и людей, на удивление, оказалось не так уж мало. Многие из присутствующих подходили меня обнять, благодаря чему возвращение домой было очень приятным. Но некоторые и не думали ко мне приближаться. Явно злились на меня не меньше, чем на бабушку с дедушкой, и от этого разозлилась я. Так и подмывало от души их отделать, врубить на всю катушку свой новый трюк под названием «циклон с ручками», вот только он и в первый раз не особенно удался. Должен же быть и у меня предел унижений!
Познакомившись с некоторыми гостями, Кения сообразила себе кое-что из еды на тарелку и подошла ко мне:
— Кажется, некоторые прихожане твоего дедушки не слишком им довольны.
На меня вновь нахлынула обида.
— Никто из них не имеет права диктовать нам, что делать! Это наша жизнь. Моя жизнь!
Пожав плечами, Кения хрустнула чипсиной.
— Не можешь же ты всерьез на них за такое сердиться.
У Бруклин отвисла челюсть.
— Как это не может? Очень даже может! Это они не могут рассказывать Лор и ее родным, что делать и как проживать их собственные жизни!
— Ты должна понять, — настаивала Кения, — они верят в тебя. Верят, что ты спасешь их от того, что вот-вот случится. А когда ты уехала, они почувствовали себя брошенными на произвол судьбы. Попробуй посмотреть на все с их точки зрения.
— Раз так, то их точка зрения дурацкая, — заявила Брук, стащив с тарелки Кении пару чипсов. — Они знать не знают, через что прошла Лорелея.
Кения смерила Бруклин таким взглядом, будто собиралась уличить ее в хищении особо крупных размеров. Напряжение между ними в тот момент было хоть ножом режь. Все же Кения взяла себя в руки и весомо проговорила:
— Истинные герои не ждут признания. Они делают то, что должны, и играют с теми картами, которые раздала им судьба.
— Так вот оно что! — обалдела я так, что челюсть отвисла до пола. — Ты думаешь, я жажду признания? Я никогда о таком не просила! И никогда не хотела быть каким-то там пророком, который должен предотвратить эту идиотскую войну. Я ничего не жду. И уж точно не жду, чтобы меня по головке погладили!
Губы Кении тронул намек на улыбку.
— А еще истинные герои не ищут путей для обретения героического статуса. Он сам падает им на голову. Так же, как в твоем случае.
С этими словами она подмигнула мне и куда-то ушла, а мы с Брук остались стоять на месте, как сучкѝ на бревне.
— Вот ведь отстойная барышня! — возмутилась подруга. — Какая-то она слишком спокойная. Слишком логично у нее все.
— Именно! И когда это логичность касалась хоть чего-то, что мы делаем?
— Вот и я о том же.
Ужин выдался отличный. Кухня ломилась от еды, включая бабушкин знаменитый зеленый чили, потрясную запеканку из спаржи Бетти Джо и рулеты тамалес, приготовленные миссис Чавес. За раз в тот вечер я съела больше, чем за все время в Мэне. Если не считать морепродуктов, само собой. Их я съела точно не меньше собственного веса.
Бруклин с Глюком хотели знать все в мельчайших подробностях. Пока мы сидели у костра на пластиковых стульях и заливались апельсиновой газировкой, я закармливала друзей фактами о Мэне. В частности, объясняла прикол с одеждой: