Страница 6 из 6
Опустившись на колени, Галя стала продвигаться в сторону уютной маленькой кроватки у окна, продолжая прижимать, спящую вечным сном дочь. Неожиданно, перевернувшись на спину, она положила её себе на грудь и стала разглаживать влажными пальцами её спутавшиеся волосы.
Вся её материнская сущность до конца отказывалась принимать вынесенный ей самим существованием приговор.
– За что мне эта боль, эта мука, за что?!
Катина кровать была низкой, поэтому Гале не составило труда, прижимая левой рукой остывшее тело дочери к своей груди, правой разобрать кровать, откинув одеяло.
Уложив в постель мёртвую дочь и накрыв до подбородка одеялом, она вспомнила, как ещё вчера она читала ей на ночь сказку об Иване Царевиче и Василисе Прекрасной.
– Поцелуй меня, мамочка, – засыпая, еле слышно попросила Катя. – Я люблю тебя, – беззвучно одними губами прошептала дочь.
Галя не помнила как, покинув детскую, оказалась в коридоре. Шатаясь, она дошла до мастерской.
Её незаконченный поясной автопортрет встретил у порога самодовольной улыбкой успешной и самовлюблённой женщины, раздающей бесплатные советы направо и налево своим, менее удачливым в семейных делах, подругам.
Собственно, именно такой она и была всего несколько минут назад. Гале показалось, что прошла целая вечность, с тех пор, как она последний раз бралась за кисть.
– Ну что, сука, довыёживалась?! – сказала она, подходя к автопортрету и грозя ему кулаком. Ей захотелось взять на кухне нож и разрезать холст в лоскуты, а затем с остервенением топтать его ногами, разломав подрамник. Орать и выть, выть и орать!
На какой-то миг ей стало легче. Её как будто отпустило. Машинально закурив, Галя подошла к окну.
Ад, царивший в её душе, заканчивался прямо за оконным стеклом. Мелкий мартовский снежок сыпался с небес. Влюблённая пара обнималась в окне напротив, неподвижно застыв в поцелуе. Дети на площадке играли в войнушку.
– Падай, ты убита! – кричал маленький мальчик своей подружке. Та не раздумывая, грохнулась в сугроб, раскинув руки.
Галя вдруг вспомнила, как сама играла с мальчишками в войну. Она также падала в сугроб, закрыв глаза и раскинув руки, растворяясь во внутренней темноте. Открыв глаза, она любовалась синевой неба и плывущими вдаль облаками, словно сказочными кораблями, зовущими на край света.
Теперь она знала, что делать. Надо просто убить себя, но убить понарошку, как в детстве. Упасть в эту черноту, чтобы затем, открыв глаза, ожить.
Обмакнув кисть в чёрную краску, и держа её как пистолет, она приблизилась к холсту. Закрыв глаза, представила себя с оружием в руке, ощутив холод металла под левой грудью.
На какой-то момент, неуправляемая энергия, разрывающая на отдельные фрагменты её тело и мозг, сконцентрировалась в руке, держащей пистолет. Тяжесть металла и шероховатость диагональной насечки на рукоятке дарили ощущение влитости в кисть правой руки. Указательный палец начал медленно взводить ударный механизм.
Нажав на курок, Галина, оглушённая выстрелом, упала возле мольберта, потеряв сознание. Там её и нашли, с кисточкой в правой руке и нарисованным на холсте под левой грудью пулевым отверстием.
Любопытства ради, я подошёл к холсту, чтобы лучше рассмотреть это изображение. Необъяснимый, нарушающий все физические законы, аудио эффект, обдав меня потусторонним холодом, заставил мои волосы на голове шевелиться.
Ощущение было такое, будто воздух с шумом засасывался в маленькое пятимиллиметровое пулевое отверстие, нарисованное художницей, обманувшей свою судьбу.
Вернувшись к столу, я стал медленно допивать кофе, чередуя его с французским вином.
– А куда муж делся? – спросил я.
– Запил, загулял, – задумавшись, после паузы, сказала она. – Я разведена, не волнуйся никто не придёт. Мы одни. Может, выпьем на брудершафт? – загасив в пепельнице окурок и подняв бокал, Галя открыто глядела мне в лицо, ожидая ответной реакции.
Откуда у меня этот озноб, эти мурашки и стойкое нежелание целовать эти голодные до нежностей губы. Эта полуулыбка, прикус нижней губы, это напряжённое тело тигрицы, готовое в любой момент взять своё.
– А где его старики? – спросил я, чтобы разрядить обстановку.
– Умерли, – последовал её ответ после паузы.
Серая тень, пробежав по её красивому лицу, спряталась в уголках губ, исказив их гримасой.
– Через две недели после похорон Кати. Оба в один день. Они её очень любили.
Попав в цепкие объятия воспоминаний, Галя утратила ко мне прежний интерес. Сославшись на слабость после перенесённого гриппа, я откланялся.
Оказавшись на улице, смешавшись с толпой, я, наконец, вернул себе радость бытия, покинувшую меня во время прошедшей встречи.
Потрясающую радость обычного московского вечера, украшенного яркими гирляндами фонарей города, ждущего настоящую весну, ждущего праздник.
Просто жить, просто дышать, просто любить. Радоваться каждому дню, каждому часу, каждому мгновенью ускользающей жизни.
спонтанные мутации, или здравствуй, мамочка
Её эротичный смех сотрясал всё её пышное холёное немецкое тело. Она смеялась не только губами. Смех, словно невидимый мячик, перекатывался под свободного кроя платьем, заражая и одновременно заряжая окружающий её мир энергией праздника.
– Дым! – весело сказала она по-русски, докуривая тонкую дамскую сигарету.
Познакомьтесь, это фрау Карен – директор Зоммер Академии в немецком городке на юге Германии. Её веселило наше присутствие у неё в Академии. Два взрослых русских парня, два художника, два близнеца, два северных варвара не знакомых с европейской культурой. Её идея посетить кинотеатр для гомосексуалов, вызвала живейший интерес у меня и у брата. Её просветительская деятельность на всю жизнь останется в нашей памяти. Узнав по телефону расписание сеансов, она решила не торопиться и предложила сначала посетить итальянское кафе-мороженое, расположенное недалеко от очага «голубой» культуры.
Конец июня. Жара. Вай нот?! – А почему бы и нет?! Едем на иномарке с открытым верхом. От стоянки идём пешком, полные радужных надежд. Вдруг, словно рядом взорвалась шумовая граната, раздалась отборная площадная брань, русский мат из поганого рта худенькой неряшливо одетой молодой мамаши. Пятилетний пацанчик, веткой ткнув крупного коричневого жука, бегущего в сторону газона по асфальту, получил от него в отместку жгучей струёй в левый глаз. Стоило ли из-за этакой мелочи оглашать нецензурной бранью родную кровинушку? Кругом ведь так прекрасно, господа!
Чудный цветочный запах флоксов долетел до нас с клумбы, окружавшей стеклянную ротонду итальянского кафе, пока мы двигались в её направлении. Жара отступила, как только мы оказались внутри стеклянного купола и стеклянных стен. Прохлада и уют, вот всё, что нам с братом было нужно на тот момент. Карен попросила занять столик, что мы тут же и сделали. Пока она ворковала с кудрявым красавцем, заказывая всем троим мороженое, четыре здоровенные немки-пенсионерки, сидящие неподалёку, ревниво наблюдали за её действиями. Прилетевшая большая серая муха, севшая на край салфетницы в центре столика, запах флоксов и истеричный русский мат заставили моё сознание улететь в далёкое прошлое, в безоблачное пионерское детство.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.