Страница 4 из 5
– Почему, котик, ты не можешь позвонить? – Марина надула губки.
– Потому, киска, что там нет телефона, потому что – это секретный особняк КГБ СССР! Всё, моё время вышло! Заселишься теперь сама, я побежал…
– Котик! А деньги?
– Ах-да, конечно, – Малевич достал из портмоне 200 долларов и протянул их Марине, подумав, что это происходило уже с ним сегодня, – на первое время хватит, гостиницу я оплатил за пять суток, начнутся концерты, времени будет больше, там разберёмся. Всё, побежал.
Марина фыркнула, повернулась спиной к любовнику и медленно пошла в «Ленинград» бёдрами танцуя ламбаду. А Михаил Маркович даже и не побежал никуда. Он проводил взглядом любовницу, которая столкнулась на входе с Яной Сергеевной.
У Михаила Марковича струйкой по позвоночнику что-то побежало в плавки. «О, Господи, благодарю тебя за то, что ты не познакомил их», – подумал Малевич, вытер платочком моментально вспотевший лоб и не спеша пошёл за супругой.
– Яночка, родная! Как хорошо, что я тебя догнал! Ты приехала, радость моя? Всё удачно?
– Да, милый. Спасибо, что тебе удалось меня поселить. Это было, видимо, трудно?
– Не волнуйся. Для меня трудностей не существует. Как ты планируешь отдыхать сегодня? – И Малевич опять начал врать о своей жуткой занятости на эти три дня.
– Хорошо, Мишенька, ты только не перенапрягай себя, – выслушав монолог мужа, заботливо пропела Яна Сергеевна, – у тебя же острый гастрит и тебе нельзя волноваться. За меня не беспокойся. Я сейчас на пляжик ВТО, может, кого из наших увижу… кстати, а что здесь делает эта певичка начинающая… как её Марианна,.. Марина,.. Мария… не помню, у которой вы сольную программу не приняли весной… я с ней сейчас столкнулась, да и в самолёте она, кажется, тоже летела?
– Не знаю, о ком ты, – и опять что-то потекло по позвоночнику, – если молодая, может на конкурс? В сентябре конкурс молодых певцов…
– Если она к тебе подойдёт, будь поосторожней с ней. Знаю я эту современную молодёжь.… Хотя, ей надо совсем стыд потерять, чтобы к тебе подходить, ты же тогда так ей хвост прижал, в апреле…
– Ладно-ладно, любимая. Я много за свою жизнь, хвостов защемил, чтобы не высовывались.… А из театралов, кажется, заехали Люба Полищук, Мариночка Неёлова, кажется ещё, Валечка Талызина… Может, кого и встретишь… Отдыхай, лапа, и за меня не волнуйся. Всё! Время! Я побежал.
– Мишенька! А деньги?
– Ах-да, конечно, – Малевич слегка побледнел, достал из портмоне 200 долларов, протянул их Яне Сергеевне и произнёс уже дважды за сегодня сказанную фразу, – на первое время хватит, гостиницу я оплатил за пять суток, начнутся концерты, времени будет больше, там разберёмся. Всё, побежал.
Никуда не побежал Михаил Маркович. Он прокрался в свой номер, стянул с себя костюм и, то ли от вранья, то ли от жары, совершенно мокрую рубаху, быстро натянул шорты, воткнул ноги во «вьетнамки» и помчался на свидание к валунам. В шортах, майке и шлёпанцах он вошёл в море, сел на валун, блаженно закрыл глаза и мечтательно окунулся в ночные объятья Веры.
4.
Кто-то толкнул Михаила Марковича в бок. Он вздрогнул, открыл глаза и заставил себя улыбнуться.
– Да, папуля, ты даёшь! – На соседнем валуне сидела довольная Юля. – И Яга, и Марина… ты просто половой гигант! Молодец! И всех в одну гостиницу заселил! Чтобы не бегать далеко, чё ли?
– В свои девятнадцать, ты очень неплохо осведомлена об отношениях между полами!
– Есть в кого. Но это не самое интересное, к этим двум пассиям я уже привыкла, но вот сегодня…
– А что сегодня? – Михаил Маркович почему-то напрягся.
– После удачного заселения, я не пошла на море, а поднялась в «Вертухай», знаешь, на пятом, кафешка?
– Ну-ну, и дальше что?
– А далее… – Юля закатила глаза и в ожидании замолчала.
– Всё. Брысь отсель со своими загадками! Ты мне надоела!
– Папуля! Я твой друг, верный и надёжный. А ты мне «брысь!», как тебе не стыдно.
– Ладно-ладно, чего там «Вертухай»?
– А там, совсем девочка, моя ровесница, наверное, но уж очень хорошенькая, говорила кассирше, что хотя некий Михаил Маркович немного для неё староват, но в постели, да и ваще, это я её цитирую, мужик что надо, и что надо бы ей «по-серьёзному» с ним шуры-муры закрутить…
– Мало ли на свете Михаил Марковичей…
– Может и не мало, только я уточнила у этой девушки, а не тот ли это Михаил Маркович, который всех популярных артистов нашего Союза катает, как по стране, так и за её пределами.
– Ты что, рехнулась?!!
– Папуля! Я буду молчать, как рыба, но как говаривал бессмертный Бендер: «За это, Шура, я буду требовать от вас множество мелких услуг!» И потом, мне уже надоели и твоя Яга, и эта двадцатипятилетняя Марина. Хотелось бы поболтать с кем-то на равных, да и питание опять-таки…
– Юля! Знай! Ты сошла с ума! – Но сказав эту фразу, Малевич неожиданно понял две вещи: ему приятно было услышать про «шуры-муры» и что очень хорошо, когда такая рыба-акула находится в стане или стае твоих друзей. – И каков же был ответ на твоё уточнение?
– А я ещё изрекла, что знаю, что остановились вы, Михаил Маркович, здесь, в «Ленинграде», но не знаю в каком номере и что вы, Михаил Маркович мне очень нужны по вопросу…
– Хватит! Хватит издеваться над отцом!
– Ладно. Я отстану от тебя, если ты познакомишь нас. Кстати, как зовут-то твою новую пассию?
– Вера Александровна. – Буркнул раздавленный Малевич.
– Ладно-ладно, отдыхай и не думай о плохом, тем более что Вера, так сказать, Александровна, в эту минуту заходит в море и направляется к нам, то есть к вам, Михаил Маркович.
Разрезая, словно торпеда, мелкие волны, Вера Александровна шла к своей цели. Малевич провожал взглядом рыбу-акулу, плывущую вдаль, и думал, что видимо, это был самый удачный день за последние несколько лет его жизни.
– А с кем ты сейчас разговаривал, Мишель?
– Это была Юля, мой самый верный и надёжный друг, надеюсь.
И вдруг, Михаил Маркович Малевич, подтянулся на руках, встал ногами на валун, скинул в воду «вьетнамки» и нырнул в море. Он плыл и был счастлив, бессмысленно размахивая руками и крича «Мурку» так громко, что плывущие рядом шарахались в стороны, давая ему некий коридор. Он догнал Юлю, хлопнул её по попе так, что она чуть не захлебнулась, и вернулся к Вере.
– Верунчик! Я твой навеки! Пошли ко мне и не задавай дурацких вопросов, а то брошу. Перед тобой человек абсолютно свободный и лишённый каких-либо комплексов и недостатков! Вот так! Пошли!