Страница 2 из 11
Неожиданно с другой стороны поля, послышался еще соколиный окрик.
Ялань погладила Боярыню по крылу:
– Ты прилетела не одна, – довольно сказала она и обернулась на приближающий звук. – Мы вернёмся вместе! – выкрикнула царица, будто точно знала, что девушка по-прежнему в поле. – Выходи, Верея! Твоя соколица здесь! Ты должна прибыть во Власоград, как моя преемница. Иначе тайники могут засомневаться в тебе.
Верея выглянула из пшеничного лабиринта. Перламутровая соколица, какой она еще не видывала – приземлилась напротив Боярыни с другого края прогалины. Её оперенье серебрилось на солнце, пестрило бурыми пятнами, а по широкой светло-сизой груди, стекали вниз каплевидные подпалины брусничного цвета. Несколько раз Верея примечала из окна своего дома двух соколов, прилетающих к тайникам, но они были не так огромны и красивы, как эти две.
Странно, но вдруг из души юной власуницы – ушёл страх и смятение. В приятном напряжении Верея разглядывала статную голову прилетевшей птицы с темными усами–полосками и пронзительными черными глазами, окаймлёнными округлыми желтоватыми тенями. Птица сидела неподвижно, вонзив острые когти в землю, и вдруг повернула голову в сторону власуницы.
«Неужели сейчас я приручу её?!» – Верея подалась вперёд. Она решительно вышла на поляну. И тут же почувствовала, как её распущенные волосы непривычно шевелятся. В смятении она коснулась их.
– Д-а-а, – заметив её жест, произнесла царица. – Видимо ты – будущая погодница, – задумчиво проронила Ялань.
« И как она видит всё вокруг?»
– Ну что ж, подойди, погладь её, – указала царица на прилетевшую птицу.
Ялань подала белую ленту.
– Время пришло. Окольцуй свою соколицу и дай ей имя, – произнесла она, пропустив редкую улыбку.
– Я назову её Росиной. – Она кажется мне светлой и чистой, как капля росы на листве, – Верея присела. Всё еще волнуясь, она повязала вокруг лапы ленту, и её Росина склонила голову, загуркав приятным бархатным голосом будто благодаря свою хозяйку.
– Хор-о-ошая, – погладила Верея птицу по мягкому оперению, и от души её вовсе отлегли смутные мысли.
– Возьми поводья, – сказала Ялань и протянула тонкий ремень. – Полетим вместе! Держитесь ниже Боярыни.
Вдалеке послышался гул. Он нарастал издалека, птицы встрепенулись, загорланили. Боярыня склонилась к земле, расправив крыло, словно помост.
– Нужно лететь! – торопилась Ялань и взошла по крылу.
Верея медлила.
– Ты не слышишь?! Садись на птицу! – потребовала царица, сидя на шее у Боярыни. – Во Власоград кто-то летит.
– Но я не умею управлять ею!
– Вздор! Ты погодница! Соколиный полёт у нас в крови! Смелей же!
Странный гул, доносящийся издалека, перерастал в глубокое трубное жужжание. Верея всмотрелась в небо. На горизонте действительно показалось нечто странное…
– Что это? – спросила она.
– К нам гости. Но кто это может быть без ведома Шептовласа, не понимаю, – недоумевала царица и натянула поводья.
Боярыня повернула голову к Росине, пронзительно вскрикнула и стремительно оторвалась от земли, завихряя воздух крыльями. Пышные копны волос Ялани поднялись необъятным парусом, ниспадая широкими волнами вниз. Верея наблюдала за взлётом царицы, как заворожённая.
«Неужели я когда-нибудь стану могущественной правительницей Благодеи?!» – подумалось ей.
И тут Верею подкинуло в воздух! Росина подцепила её за пояс клювом, словно букашку! Проделав переворот, Верея вскрикнула и приземлилась на шею соколице, нелепо распластавшись на животе. Росина взмахнула крыльями: « Кья-я-я-к!» – вскрикнула птица.
– Теперь, она о чём-то просит меня?! Наверное, нужно накормить её?!
Соколица будто захохотала, – громко и отрывисто.
– Что же ей нужно?! Ялань разгневается! Лети, лети, давай, милая…
И тут её осенило! Поводья! Вот же недотёпа! Резким движением Верея выкинула вперёд повод – и, к её изумлению, Росина тут же захватила его клювом. Оставалось только поймать другой конец. И ей всё удалось! Натянув повод, будто она делала это сотню раз, Верея распрямила спину и, ощутив, как поток воздуха ударил её в грудь – они взлетели.
Впервые она увидела, насколько величественен её край! Пшеничные поля волнующимся золотом простирались от горизонта в необъятную даль до самой Землестражии, перемежаясь с голубой лентой водоплутской реки Каялы. А впереди плыли русые волосы Ялани – непрерывно растущие и падающие вниз.
Глава 2. Чёрный агроном
– Мишка, поехали со мной! – настаивал я, медленно застёгивая рюкзак. – Я точно знаю – там полно заброшек! Самсонов СМС прислал. В Меловой горе появились ходы, – интриговал я Мишку – заядлого искателя пещер, старых домов и штолен.
– Ну, какие там могут быть ходы, Егор? – усмехнулся Кравцов.
Я промолчал.
– Не врёшь? – все же спросил Мишка.
– Да, мне на то и Окрейша намекала, – ухмыльнулся я, в надежде, что лучший друг все-таки согласится со мной поехать.
Но тот состроил скептическую физиономию и откинул длинный блондинистый чуб на бок
– Ладно, приеду, – сказал он. – Но позже. Намекнули ещё на одно место. На окраине города поле. За ним на отшибе деревня была. Изба там осталась. Ерофеича, скорняка. Пойдем с Никитосом, а может и ещё кто с нами захочет, – криво улыбнулся он и протянул мне руку.
– Сами пойдёте?
– Да тут близко! От молкомбината где-то пяток километров. Сначала мимо старого кладбища, дальше посадка, потом минут десять вдоль трассы и поле, – с лёгкостью бывалого следопыта пояснил он. – За ним уже и заброшенная Хмаровка виднеется. Ерофеич тот, умер давно, наследников не нашлось. Но я то, знаю, у таких одиноких стариков в подполе, да на участках тайников немало оставлено. – А тебя так и тянет в деревню. Жутковатое место…
– Я всего-то на две недели, Окрейше на огороде помочь, – ответил я, вставил наушники и включил музыку. – Ладно, пока! – И побрёл к дому по берегу овражистой речки, протекающей сквозь тенистый парк.
Да, в мои пятнадцать лет я уже прослыл «ботаником» с «большими тараканами», чуваком «на своей волне», ну и прочие подобные эпитеты прилипали ко мне, как репей.
Эта чудная слава меня, в общем, мало волновала. Так как я и вправду видел неких природных сущностей и даже общался с одним из них в детстве.
В довесок моя слащавая внешность придавала мне некой детскости – вихрящийся чуб, лицо, подернутое весёлыми и частыми веснушками и большие серо-голубые глаза, как у какого-нибудь принца из сказочной Мурляндии. Спасибо, что брови достались отцовские – сросшиеся на переносице, хмурые и чёрные. Хоть что-то под стать кличке, что дал мне Юрка Пацык – занудный клевало из параллельного класса. И где-то я даже ему за это благодарен. По крайней мере, какая-то брутальная таинственность.
– Ну что, тебя до сих пор кличут «чёрный агроном»? – снова задал этот дурацкий вопрос отец, затягивая галстук.
Он приехал на обед домой и как всегда очень торопился.
– Ты, кстати, не видел мою синюю папку с договорами? – не дождавшись ответа, засуетился он.
Впрочем, он делал так часто – прерывал собеседника, вторя зычным директорским голосом. Я называл его про себя «Евзам». Не то что бы я его не уважал, но я не мог избавиться от чувства обиды и негодования за маму. Она пропала год назад, и я считал, что отчасти – отец был виноват в этом. И эта часть была очень значительной – часть равнодушия и игнора – её дел, её жизни.
Я до сих пор считаю, что она жива…
И я зол, что она не послала мне хотя бы смску! Но зная эту чертовщину, эту родовую бредятину, что творится в нашем роду – я смирился. Значит, не может…
Сегодня год. И я лишь ждал развязки. И в годовщину пропажи, меня, как магнитом потянуло в деревню – в это странное место, где проживала моя бабушка, известная на всю округу – ведунья Окрейша.
– Егор? – окликнул меня отец настойчивым тоном.
– А, да, иногда называют…, – после долгого раздумья ответил я. – Тебе пора на работу.