Мы не могли разминуться

Что у него на уме? Что происходит?

– Даже так?

Он гордо кивнул и начал излагать. В прошлом году к нему обратился некий предприниматель из Сен-Мало, совладелец фирмы по экспорту-импорту чая и кофе под названием “Четыре стороны света”. В тот период у нас было слишком много работы, и Поль не ответил толком на запрос информации. Мое подавленное настроение напрягало Поля. Мы постоянно заботились друг о друге, и ему не нравилось, что его напарница не в своей тарелке. Впрочем, на его месте я бы реагировала ровно так же. Поскольку ему хотелось, чтобы ко мне вернулись жизнерадостность и прежний азарт, он снова обратился к этому предложению и почуял, что тут светит большой контракт.

– Слушай, этот тип явно знает свое дело, но во всем остальном он хуже профана. Сайт фирмы он, похоже, выиграл в девяностые годы прошлого века на деревенской ярмарке.

Я прыснула – Поль с его немыслимыми сравнениями!

– Если я правильно поняла, нужно будет все создавать заново?

– Абсолютно все! Огромные перспективы!

– А он готов начинать с нуля?

– Да, очень похоже на то! Ему интересно, что мы можем ему предложить, я задел его за живое… Ну, ты меня знаешь, я с ним не слишком церемонился.

Поль считал, что погрешности вкуса непростительны, и при этом не всегда отдавал себе отчет в том, как подействуют на собеседника его слова. Он считал своим долгом заставить людей относиться к эстетике с уважением.

– Его контора успешна?

– Еще как! И это хуже всего! Я сказал ему чистую правду: он мог бы быть еще сильнее, используя имидж и грамотные коммуникации. То есть человек мотивирован, остается лишь одна проблема – его компаньон, который полагает, что наша работа никому не нужна. Он намекнул, что только цифры обещанного роста могут поколебать нежелание партнера работать с нами.

Хозяева фирм нередко смотрят на вещи по-разному, что меня вполне устраивает. Я люблю ткнуть спорщиков носом в их противоречия.

– И какой у нас следующий этап?

– На следующей неделе ты знакомишься с ним, я тебе назначил две рабочие встречи. Действуем как обычно: ты не собираешь информацию об этой конторе, разве что заглянешь на сайт, и не составляешь никакого мнения, пока не увидишь их. Сначала ты побеседуешь с более увлеченным. Я в тебе уверен, ты что-нибудь придумаешь, чтобы убедить трусливого. Кстати, он тоже, возможно, объявится, хотя кто его знает. По этому заказу руководителем проекта будешь ты, пора тебе как следует попотеть, чтобы отвлечься от мрачных мыслей!

Когда я в последний раз вела проект целиком, от А до Я? Слишком давно. Издержки положения компаньона. Я наблюдала, как другие сотрудники выполняют то, что раньше так нравилось делать мне самой…

– И морской воздух пойдет тебе на пользу.

Он был прав. Интересная работа на берегу моря отвлечет меня от материнских страхов. Поль отлично знал меня. К тому же мне нравились трудные заказы, а для этой конторы мы будем создавать буквально все, и в наших силах помочь им взлететь достаточно высоко. Я была в восторге от вызова, который он мне только что бросил. От предвкушения увлекательной задачи у меня засверкали глаза. Мой энтузиазм не ускользнул от его внимания.

– Спасибо.

Он печально улыбнулся и встал. Почему его улыбка была печальной, осталось для меня загадкой.

– И вот еще, – добавил он, уже подойдя к двери, – я все организовал, и в тот вечер, когда тебя не будет дома, мы с Ноэ займемся скалолазанием.

Несколько лет назад Поль приохотил Ноэ к этому занятию. С тех пор мой сын полюбил скалолазание. Да, ему нравилось карабкаться на стену обвязанным веревкой, но я подозреваю, что самый большой восторг у него вызывали часы, проведенные вдвоем с Полем. Каждую неделю на это выделялся один вечер, и они бы не отменили его ни за что на свете. Меня забавляли их ритуальные вылазки в мужской компании.

Поль всегда уделял Ноэ много времени и сил. Он мог бы занять место его отца, но никогда на это не соглашался, причем по нескольким причинам.

Его отношения с собственными детьми с годами не улучшились. Теперь они были взрослыми: двадцать три года одному, двадцать пять другому. Несмотря на все старания Поля сохранить хотя бы видимость нормального общения, они соглашались встречаться с отцом только в двух случаях: неделя в Куршевеле, полностью оплаченная Полем, или непродолжительный ужин во время приезда Поля в Париж, если ужин действительно будет недолгим и без напряга. Он выполнял все условия и платил, чтобы избежать окончательного разрыва, но очень страдал, а меня это злило, можно даже сказать, сводило с ума. Охотно бы убила его бывшую жену или хоть врезала бы ей с удовольствием, потому что она сломала его в свое время и в некотором смысле продолжала калечить сейчас, мешая детям помириться с отцом и настраивая их против него. Сколько раз я наблюдала, каким подавленным, замкнувшимся в себе, мрачным возвращался Поль! Я сердилась на себя за то, что не могла ему помочь. Так случилось, что однажды я пошла с ним на такой ужин. Меня шокировало и оскорбило поведение дурно воспитанных детей, которые не проявляли никакого уважения к отцу. Если бы разъяренный взгляд Поля не заставил меня замолчать, я бы взорвалась и поставила этих поганцев на место. На обратном пути он оправдывался, объясняя свою снисходительность тем, что это единственный способ сохранить для себя хотя бы маленькое место в их жизни. Он умолял меня принять его позицию, уважать его выбор. С тех пор, пока он с ними общался, я терпеливо ждала и сдерживала возмущение, оберегая Поля и не желая сыпать соль на его раны. Я всегда была готова выслушать его или просто быть рядом, оставаясь молчаливой и доброжелательной.

Поль не хотел переносить на Ноэ отцовские чувства, считая, что это безнравственно. Историю моего сына он знал целиком и полностью, с первого дня его жизни. Внутренние конфликты были бы слишком сильными, слишком бурными. Мне не в чем было упрекнуть Поля. Он сумел найти верный тон в отношениях с Ноэ. Часто я наблюдала за обоими, когда они были заняты собой и я для них не существовала, мне нравилось смотреть, как они разговаривают, смеются, спорят, понимают друг друга с полуслова, с полужеста. Поль практически воспитывал его вместе со мной, но при этом никогда не навязывался. Он полагал, что только я имею право принимать решения применительно к Ноэ. В определенном смысле, Поль заменял моему сыну доброжелательного, всегда готового прийти на помощь крестного – но не зануду и не ментора. Ноэ слепо доверял ему и с годами научился ценить его расположение. С моими родными у него все складывалось по-другому. Временами контакты в семье становились, с его точки зрения, излишне тесными. И вовсе не из-за того, что его положение в ней чем-то отличалось от положения его двоюродных братьев и сестер. Его не то чтобы как-то особенно опекали. За тем лишь исключением, что каждый член семьи из лучших побуждений, стремясь поддержать меня, с раздражающим упорством вмешивался в наши привычки и в его воспитание. Ноэ взрослел, и у него все чаще просыпалось желание послать родственников подальше. Мальчик слишком любил их, чтобы так поступить, но он нуждался в воздухе и пространстве.

Тем же вечером я сообщила Ноэ, что на следующей неделе мне придется уехать на пару дней. Год назад я начала оставлять его одного, если мне нужно было уехать по работе. Я посчитала, что теперь ни к чему отправлять его на ночевку к школьным друзьям, к Анне или Полю. Он стал достаточно взрослым и ответственным, чтобы сутки обойтись без меня. И был от этого в восторге! Поэтому я очень удивилась, увидев, что он насупился.

– Интересно, чем ты недоволен?

– Это уж слишком, мама!

Он оскорбленно вздохнул, встал из-за стола и скорее швырнул, чем поставил тарелку в посудомоечную машину. Какая муха его укусила?

– Послушай, я уже несколько месяцев упрашиваю тебя съездить на выходные в Сен-Мало, а ты как ни в чем не бывало отправляешься туда по работе и бросаешь меня в Руане!