Знак Зевса

– С кем имею дело? И какая спешность у твоего дела для царя Эпира в столь поздний час?

– Моё имя Леоннат, я из Пеллы, рода древних македонских князей. – Гонец заговорил уверенно, словно зная цену своему визиту. – Мой царь поручил передать тебе, царь Арриба, личное письмо. Просил дать скорый ответ. Вот почему я осмелился потревожить твой покой и отправлюсь сразу, как дашь ответ царю Филиппу.

Арриба протянул руку. Леоннат извлёк из кожаной дорожной сумки круглую тубу, открыл крышку и достал папирус. Передал, сделав несколько шагов. Арриба снял со свёрнутого в трубку листа шерстяную нитку красного цвета с восковой печатью. Собираясь развернуть лист, сказал Леоннату:

– Тебя отведут в комнату для гостей. Тебе пришлют молодую служанку – смой дорожную пыль, поешь, выпей хорошего вина. Отдыхай, у тебя была трудная дорога. А я ознакомлюсь с посланием твоего царя. Будет надобность, дам ответ. Ступай.

Арриба вяло хлопнул в ладоши. Словно тень из подземного мира, явился Завкр. Пригласил македонянина следовать.

Оставшись один, царь развернул послание. Обратил внимание, что папирусный лист был высокого качества, египетский, потому что цвета закатного солнца, плотный и пластичный, с гладкой поверхностью. Письмо написано меланом – особыми чернилами; заглавная буква выделена пурпурной краской, принятой у царей. Арриба поднес свиток к глазам. Показалось, что света было недостаточно. Громко хлопнул в ладоши. Появился слуга. Царь махнул рукой в сторону лампадария.

Двое слуг с заметным усилием внесли напольный канделябр, состоявший из высокой бронзовой стойки на четырёх ножках, изображавших мощные лапы льва; на золочёных цепях висели четыре глубокие чаши с оливковым маслом, которое подавалось из небольших емкостей произвольно, без участия человека. В зале сразу намного посветлело, будто сюда ненароком заглянули солнечные лучи.

Когда за слугами закрылась дверь, царь начал медленно читать, вслух – в Античности не знали, как можно читать «про себя». Осилив письмо, задумался. Хлопнул три раза в ладоши. Немедленно появившийся Завкр услышал:

– Зови Каллиппа!

Советник Каллипп

Каллипп по годам своим был самым пожилым из придворных советников; возможно, поэтому царь доверял ему больше всех. Эти обстоятельства позволяли Каллиппу чаще других приближённых встречаться с Аррибой, давать советы, многие из которых принимались без возражений. Хотя у царя были ещё основания.

Во-первых, Каллипп – не эпирянин, а уроженец Аргоса, древнейшего города пеласгов на Пелопоннесе. Достаток отца, торговца пшеницей, позволил ему получить в юности хорошее образование. С домашними учителями он усвоил естественные и математические науки, философию, полюбил греческую литературу, поэзию. Но когда отец потребовал стать его компаньоном, сбежал. Подался в Афины, где вступил в наёмное войско, как многие молодые люди в Греции, отказавшиеся от семейных традиций. Физически сильный, крепкий здоровьем, Каллипп воевал за интересы своих нанимателей, благо заносчивые афиняне одновременно враждовали, чуть ли не со всей Грецией. Побывал в нескольких сражениях, где вёл себя храбро, но был ранен в ногу, после чего оставил надежды на военную карьеру. Но это печальное обстоятельство позволило ему осуществить давнишнюю мечту – путешествовать, чтобы увидеть мир людей, определить своё место в обществе. Он побывал в Египте, Вавилонии, Финикии, где в этих центрах древнейших знаний впитал в себя, как податливая морская губка, тайные и явные науки, которыми с подозрительной осторожностью делились с ним жрецы, маги и божественные провидцы. Каллиппа как бывшего воина не страшили расстояния и препятствия на пути, поэтому хождение по миру дало его пытливому уму необыкновенную возможность познать чужие языки, а через них древние культуры, своеобразные религиозные верования, оригинальные нравы и обычаи чужих народов, которых греки по своему убеждению называли язычниками, варварами.

Боги уберегли Каллиппа от многих злоключений, не позволили сгинуть на чужбине. Волей богов однажды он оказался в Эпире. Страна небогатая, вокруг нагромождение скал и ущелий, народ скрытный, недружелюбный. Но эпиряне имели всегреческое святилище в Додонах с оракулом Зевса и священным дубом. Это обстоятельство давало жителям Эпира возможность считать себя частью великой эллинской нации, хотя большинство греков воспринимали эпирян полуварварами, как их соседей-македонян. Ручей, истекавший из-под корней дуба Зевса, в любую жару не иссякал, а вода в закрытой посудине не портилась годами, имела чудотворную силу: исцеляла безнадёжно больных. Сюда стремился попасть каждый грек, и Каллипп после странствий по миру подался сюда, чтобы услышать оракул со своей судьбой. Когда узнал, что остаток дней проведёт на этой земле, удивился.

В тот день у священного дуба оказался и Арриба; тогда ещё он не был царём. Арриба обратил внимание на пожилого незнакомца, выделявшегося среди паломников благородной внешностью, а когда разговорился с ним, прочувствовал мудрость в речах. Арриба спросил Каллиппа, есть ли у него, брата царя Неоптолема, надежда на престол. Услышал ободряющие слова:

– Всякому плоду время вызревать – твоё время скоро придёт.

А потом оракул сказал Аррибе то же самое:

– Терпи и жди!

Вскоре Неоптолем погиб, его брат Арриба стал у власти, правда, пока опекуном детей убитого царя. Тогда он и вспомнил о провидце-аргосце, велел разыскать. С тех пор царь Арриба не примет важного решения без его подсказки. Но главный советник при этом никогда не злоупотреблял доверием царя.

Послание Филиппа

Каллипп появился, припадая на левую ногу. Худощавый телом, словно юноша, одетый в наспех накинутую хламиду, он поспешно направился к троносу, поприветствовал царя. Встревоженные глаза в сетке морщин и вспотевшая лысина выдавали озабоченность, хотя подобные ночные вызовы советника случались часто.

– Что случилось, мой царь?

– Каллипп, ты знаешь, что своему царю ты нужен днем и ночью. Тогда чему ты удивляешься?

Арриба хитро прищурился, после чего рассыпался сиплым смешком. В ответ Каллипп улыбнулся уголками рта.

– Ночь – неподходящее для дел время. Но если царь вызывает меня, для этого есть важные обстоятельства.

– Да, это так, Каллипп. Поэтому я призвал тебя, прервав сон твой.

– Пусть это не беспокоит тебя, царь! И хотя сон был для меня интересен, я досмотрю его позже, когда позволят обстоятельства.

Арриба оживился. Он любил расспрашивать приближённых об их снах, пытаясь угадать в них собственное будущее, поэтому доверял психомантии – предсказаниям по вещим снам. Каллипп владел этим редким, столь ценным искусством разгадывания сновидений, обычно предсказывал важные события по сновидениям царя. В этом деле Арриба ему полностью доверял.

– Расскажи, Каллипп, что видел в своём сне. Мне не терпится узнать.

– Сегодня ночью мне приснился молодой лев, который ласкался к тебе, будто дворовая собачонка. А дальше что с ним случилось – не знаю: меня разбудил слуга, и вот я здесь.

Арриба недоверчиво посмотрел на советника.

– Видеть во сне льва – хорошо или плохо для меня?

– Лев, известно, могучий зверь, он не угрожал тебе, вёл себя дружелюбно. Это значит, что кто-то из молодых царей будет просить тебя о дружбе, не иначе.

Арриба удовлетворённо хмыкнул. Не имея больше терпения молчать о том, ради чего он призвал советника среди ночи, царь протянул папирус, на который с любопытством поглядывал советник.

– Каллипп, твой сон оказался вещим: вот послание молодого македонского царя Филиппа. Читай!

Каллипп с почтением принял свиток. Царь, как обычно, по невниманию своему, забыл, что советнику необходимо присесть. Пришлось ему стоять, переминаясь и сберегая увечную ногу. Он принял позу, какую всегда делал при чтении царских документов: распрямил грудь, прокашлялся. От важности момента голос его слегка задребезжал: