Три цвета счастья

– Ой, да что там… – немного смутилась Марьяна. – Просто фотографирую кошку. Сейчас…

Она достала телефон, нашла папку со снимками Фельки и протянула аппарат начальнице. Та задумчиво пролистала снимки и подняла взгляд на Марьяну.

– Серьезно? Сама?

Та кивнула.

– У меня фотоаппарат старый, я из него выжимаю, что могу.

– Неплохо выжимаешь. Распечатай десять самых, на твой взгляд, удачных, и повесим на стены.

– Ой… ладно. Спасибо.

– И… удачи, Марьяна. Пусть мама выздоровеет, и всё будет хорошо.

«Удача – это мне пригодится», – подумала Марьяна, выходя из начальничьего кабинета. Особенно с Иваном Райковским.

Глава 6

Иван перезвонил практически сразу после того, как Марьяна сообщила Антону, что согласна рассмотреть его предложение. Голос в трубке казался смутно знакомым, как будто доносился из давних беззаботных времен, когда каждый день светит солнце и все вокруг, включая тебя, невероятно счастливы. А может, так оно и было…

– Марьяна, здравствуй. Антон мне дал твой номер.

– Да. Привет…

Что ему сказать, Марьяна не знала. В последний раз они с Иваном виделись много лет назад, жизнь развела их качественно и надолго. И что бы там ни было раньше, теперь это быльем поросло. Оба изменились, и Марьяна понятия не имеет, кто этот человек, чей смутно знакомый голос в телефонной трубке она сейчас слушает, и что ему сказать.

Но всё оказалось легко – Иван говорил сам.

– Антон сказал мне, что тебе нужна временная подработка. А так удачно совпало, что она у меня есть, и я бы предпочел человека знакомого и надежного. И тут Антон мне пишет. Я подумал, это знак судьбы. Ты не против встретиться?

– Не против, я предупредила начальницу.

– Тогда я предлагаю не тянуть кота за хвост. Во сколько ты освобождаешься сегодня?

– В пять. – Марьяна взглянула на настенные часы – они показывали половину четвертого. Мимо пронесся трехлетний орущий гном, за ним – ошалевший аниматор.

– Ты где работаешь?

– На «Новокузнецкой».

– Не против доехать до «Красных ворот» и встретиться в «Якитории»? Она там сразу у метро.

Марьяна внутренне расслабилась. Она опасалась, что Иван назначит встречу в пафосном месте – там за «Якиторией» белый, как лебедь, ресторан «Лермонтов», например. А куда ей в «Лермонтов» в ботах…

– Конечно.

– Давай в шесть? Я займу столик.

Ивана Райковского Марьяна знала, сколько себя помнила. Во всяком случае, так было раньше.

Эдуард и Светлана Райковские дружили с родителями Марьяны и Антона. Это были папины знакомые, не мамины, не имевшие никакого отношения к миру музыки и потому вызывавшие у мамы легкое отторжение. Она всегда была с ними вежлива, но нейтральна. А вот папа с дядей Эдуардом были закадычными друзьями, часто ездили вместе на рыбалку и до хрипоты спорили о научных вопросах.

Маленькая Марьяна у Райковских бывать очень любила. У них была большая старая квартира, похожая на их собственную, только более просторная и вместо старых шкафов и сервизов набитая книгами и всякими странными штуками, которые тетя Света и дядя Эдуард привозили из командировок. Они были учеными, причем учеными, которых выпускали за рубеж – видимо, в советские времена в орнитологах и биологах, обменивающихся опытом с иностранными коллегами, не видели ничего опасного. Райковские бывали даже в Африке, о чем свидетельствовали страшные маски и засушенная экзотическая тыква, про которую Иван говорил, что это голова пигмея. Лет до десяти Марьяна ему даже верила.

Иван был старше ее всего на год, но иногда казалось – на все пять. Он много читал и был жутко умный и при этом – не занудный. Будучи студенткой, Марьяна как-то повстречалась пару месяцев с молодым научным сотрудником, работавшим в подмосковном НИИ, и с изумлением выяснила, что не все ученые головы так интересны. Иван даже сложные вещи рассказывал своей подружке так, что она слушала, раскрыв рот. Когда родители купили ему первый компьютер, Иван с головой ушел в программирование, увлекшее его раз и навсегда, и высшее образование получал тоже по этому направлению.

Потом между Райковскими и Ковалевыми что-то произошло – Марьяна так и не узнала, что именно, но общаться они стали гораздо меньше. И Иван, ставший студентом, как-то отстранился, стал реже звонить и на Марьянины звонки отвечал не слишком охотно. Позже у него появилась девушка, и Марьяна отступила. Зачем навязываться человеку, который тебя не хочет видеть? Ну и что, что она была в него щенячьи влюблена лет с тринадцати? Влюбленность со временем истончилась, знакомство стало детским воспоминанием, и Марьяна заставила себя больше об Иване не думать. Хотя в детстве и юности казалось: такая дружба не может просто исчезнуть. Видимо, может.

От Антона Марьяна знала, что Иван уехал в Америку, что, кажется, женился там, а может, просто себе кого-то завел – американскую красотку вроде Камерон Диас, с озорной улыбкой и платиновыми волосами. Марьяна не следила за жизнью Ивана. Знала только, что родителей его уже нет в живых, как и папы. Они умерли лет десять назад, еще до папиной смерти, оба с разницей в полгода – инфаркт у дяди Эдуарда, рак у тети Светы… Марьяна помнила, как папа переживал, хотя к тому времени мало общался со своими старыми друзьями. Кажется, после того Иван в Америку и уехал.

Уже несколько лет Марьяна ничего о нем не слышала и даже почти забыла, что в ее жизни существовал когда-то такой Иван Райковский. И вот он звонит, разговаривает смутно знакомым бархатным голосом и предлагает работу, которая может Марьяне помочь.

Судьба – шутница.

Метро по случаю окончания рабочего дня было набито битком. Марьяна вырвалась из вагона и с облегчением поднялась на улицу. К вечеру небо снова нахмурилось, набухло, готовясь разразиться слезами; порывистый ветер гонял по асфальту отобранные у деревьев листья. Хотелось завернуться в плед, сварить какао и не вылезать из кресла. Марьяна быстро добежала до «Якитории» и потянула на себя дверь.

«Как я его узнаю?»

Оказалось – без труда. Иван выбрал столик недалеко от входа так, что Марьяна его сразу увидела. Он наблюдал за входящими, встал, помахав ей, когда она вошла. А когда девушка приблизилась, без лишних церемоний сгреб в охапку, как бывало раньше, и тут же отпустил.

– Привет. Я очень рад тебя видеть.

Он вроде бы и не сильно изменился внешне, но был совсем другим. Российские парни так не выглядят. Одежда обычная – джинсы, футболка, толстовка, – но кажется, будто это все только что сняли со стенда в дорогом магазине. Классная стрижка, кожа чистая, и улыбка стопроцентно американская – ровные белые зубы. А еще Марьяна отметила то, чего не услышала по телефону: еле заметный акцент.

– Я тоже рада тебя видеть, Иван.

Он терпеть не мог, когда его называли Ваней, только родителям это позволял, а остальным – никогда.

– Или как тебя теперь зовут? Айвен?

– Американцы – да, – кивнул он. – А наши как звали Иваном, так и зовут. Но если хочешь, чтобы я для тебя стал Айвеном, запросто.

– Нет, я по старинке.

– Хорошо. Ты голодная? Я есть хочу, как зверь. Давай закажем самый громадный сет роллов? Я угощаю.

Сев за стол, Марьяна открыла меню, увидела самый огромный сет, ощутила, как рот наполняется слюной, и кивнула.

Пока официант принимал заказ, девушка молчала и только заказала себе еще свежевыжатый сок: кофе, выпиваемый на работе литрами, разве что из ушей не лился к концу дня. А когда заказ был сделан, поинтересовалась у Ивана:

– Значит, ты в Россию вернулся?

– Ненадолго. – Он откинулся на спинку диванчика и расслабленно положил руки на стол. – У меня здесь контракт на четыре месяца, к Новому году должны закончить. Если постараемся, может, и раньше, тогда домой – на Рождество. На то Рождество, что перед Новым годом, а не после.

– Значит, домой – это теперь туда, – улыбнулась Марьяна. Она думала, что увидит Ивана, и всколыхнется былое, или же какие-то чувства непрошеные накатят… Но нет. Перед нею сидел человек, к которому она когда-то очень хорошо относилась, человек, определенно добившийся успеха. И Марьяна ощущала, что рада за него. Просто рада. – Совсем прижился?