Белый фрегат

В трюме кто-то закричал. На передней мачте появилось черное пятно и начало расти; чуть выше возникло еще одно, и они слились друг с другом быстрее, чем она сумела осознать происходящее. Над бортом «Лентяйки» показалась чья-то голова; миг спустя она исчезла – и раздался крик:

– Чума! Корабельная чума!

Мир вокруг Эсме завертелся с головокружительной скоростью. Она услышала, как просыпаются колокола – те самые, которые они заметили, едва войдя в Талассу, – она увидела, как суматоха празднества на палубе «Лентяйки» сменяется встревоженной беготней, почти что паникой. На борту «Невесты ветра», кроме нее, оставалось еще человек семь – кто-то перебрался на «Черную звезду», кто-то ушел на «Лентяйку» или другие корабли, не в силах просто сидеть и ждать, пока вернется капитан. Она вдруг поняла, что все они обречены, и безвольно рухнула на палубу, уже не обращая внимания на ларима, который то тянул ее за волосы, то кусал за ухо и плечо. Какая-то часть ее сознания бунтовала – что же, это конец? Так завершится ее путешествие, их история? Ничего глупее и придумать нельзя.

«Они несут с собой собственную гибель», – проговорил в ее памяти голос Ризель, повторяя слова капитана-императора. Выходит, она была права, и Фаби не бредила, а действительно слышала то, что сказал Аматейн. Выходит, «Невесту» каким-то образом заразили в Облачной гавани.

Хорошо, что Кристобаля здесь нет…

Эсме вынудила себя подняться. Тело едва слушалось, руки и ноги стали деревянными. Если она прыгнет за борт, то сумеет доплыть до «Лентяйки», хотя та и начала отдаляться, развернув огромные паруса. Только вот… чего она этим добьется? Никто не бросит ей веревку, никто не поможет выбраться из воды, потому что она принесет на чужой фрегат заразу, от которой сейчас погибает «Невеста ветра». Нет, ей не спастись.

Глотая слезы, Эсме отступила от фальшборта. Где-то в затылке появилась невероятно сильная боль – жгучая, словно к ее коже приложили уголь из костра. Слабость, сковывающая ее по рукам и ногам, нарастала. В голове проносились обрывки разговоров, рассказов Эрдана и Кристобаля о корабельной чуме – болезни, которая уничтожает фрегаты без остатка, не позволяя им перерождаться в кархадонов. Она открыла свой разум «Невесте» – и воздух превратился в густую черную смолу.

Она зажмурилась.

[Вот так, – сказал Велин с сочувственной улыбкой, – рано или поздно все заканчивается. Ты думала, можно просто сбежать из своей жизни и пуститься в морские странствия вместе с разношерстной компанией бродяг? Нет, конечно, все совсем по-другому. У каждого человека есть свое предназначение в жизни, а кому-то просто суждено кануть в глубину и превратиться в крабий корм. Только и всего.]

«Ты… почему ты мне такое говоришь?»

[А что же еще я должен тебе сказать? Каждый получает то, что заслужил. Чего ты добилась, чем ты заработала право на иную судьбу? Жизни спасала? Нет уж, этим тебе гордиться не с руки, спасать – священный долг целителя. Ты ничего не сделала сверх того, что была обязана сделать.]

«Неправда! Я спасла Джа-Джинни! Я вернула его из мертвых!»

[Да что ты говоришь. Может, именно это и было твоей самой большой ошибкой? Может, ты вмешалась в планы Эльги или самого Великого Шторма? Может, одной маленькой птичке стоило бы затаиться в своем гнезде, а не лететь навстречу буре?]

«Я не понимаю…»

[И не должна понимать.]

– Эсме, очнись! – Кто-то схватил ее за плечи, встряхнул. Она не нашла в себе сил, чтобы пошевелить хоть пальцем, чтобы открыть глаза. Ларим скорчился у нее на плече – она чувствовала щекой его шерсть, – и, похоже, его охватило то же странное оцепенение.

– Да очнись же ты наконец!

– Эсме…

Другой голос. Прикосновение, от которого по коже побежали мурашки; где-то во тьме, в которую погрузился ее разум, сверкнула молния. Она вынырнула из тьмы, словно вытащила себя за волосы из болота; казалось, на это ушла целая вечность.

Она открыла глаза.

Над ней склонились Кристобаль и Сандер; у феникса было что-то не так с глазами, но она еще не пришла в себя настолько, чтобы понять, что именно. Рядом был кто-то еще. Она села, придерживая рукой сползающего ларима, огляделась по сторонам. С того момента, как сознание оставило ее, явно прошло некоторое время, потому что пятна затянули всю поверхность палубы, мачты и сложенные паруса – теперь лжеплоть «Невесты» выглядела так, словно ее покрыла серебристо-черная плесень. Фальшборт, в который Эсме уперлась рукой, вставая, был твердым, но вот палуба прогибалась под ногами.

За спиной Сандера маячили трое матросов – Кай, Ролан и Гвин; поодаль Бэр склонился над чьим-то телом. Она не хотела знать – чьим. Больше никого… Значит, кроме нее, здесь еще шестеро выживших и Шторм знает сколько трупов.

– Надо спуститься в брюхо, и побыстрее, – сказал Кристобаль. Она снова посмотрела на него и вздрогнула, наконец увидев совершенно белые слепые глаза. – Если у меня получится кое-что сделать, мы спасем ее. Если же нет – там есть лодки… вы сможете выбраться, а потом – через какое-то время – Немо вас подберет. Времени нет. Идем.

Сандер пошатнулся и чуть не упал, ей пришлось подставить ему плечо. Стремительно слабеющий матрос казался бледным словно простыня, его щеки покрывали синеватые пятна. Эсме поняла, что и сама выглядит не лучшим образом. Все происходило очень быстро – она скользила по реальности словно жук-водомерка.

– Быстрее.~

Кристобаль на секунду замер у люка, ведущего в трюм, обратил к ней ослепшие глаза. Как же он видел?

– Зрение навигатора.~

«Невеста» из последних сил старалась помочь капитану, который явно знал, что делает, хотя Эсме не раз слышала от него – от корабельной чумы нет лекарства.

Она не помнила, как спустилась в брюхо, придерживая ларима одной рукой и Сандера – второй. Остальные спустились туда же и, стоя по пояс в воде, растерянно уставились друг на друга. Фейра добрался до противоположной стены и принялся шарить по ней руками в поисках чего-то. Стена мерцала, по ней пробегали волны, словно по шкуре встревоженного зверя. Эсме снова ощутила боль в затылке, и Сандер, навалившийся на ее плечо, стал неимоверно тяжелым.

Фейра пробормотал что-то себе под нос и сунул обе руки в полость, открывшуюся в стене. Вместо надежды Эсме почувствовала, как надвигается новая волна паники.

– Не бойся, – сказал он чуть громче, бросив на нее короткий взгляд. – Сейчас все будет хорошо.

В следующую секунду раздался громкий хлопок – и феникса отшвырнуло назад. Он упал на спину, раскинув руки, и полностью ушел под воду. Зеленоватое мерцание брюха на несколько секунд погасло, но это не помешало Эсме сунуть ларима Сандеру, который каким-то чудом удержался на ногах, и кинуться следом за Кристобалем. Она нашла его, когда свет загорелся опять – только уже не зеленый, а красный. Магус был без сознания. Его лицо посерело, кожа на ощупь казалась холодной и твердой как камень. Эсме скользнула вглубь…

Лиловые лепестки сердце-сути один за другим сворачивались, чернели, рассыпались в прах.

…И тотчас же вынырнула обратно. С болезненной ясностью она поняла, что бессильна остановить увядание, даже если бросит на это все свои силы. Она не могла его исцелить.

Потому что в исцелении нуждалась «Невеста ветра».

– Бэр! – крикнула она. Гроган единственный сохранил прежнюю силу – возможно, на его измененную натуру происходящее действовало совсем по-другому именно из-за того, что он не был ни человеком, ни магусом. – Бэр, возьми капитана, я его не удержу! Иначе он утонет!

Гроган послушно принял у нее тяжелое тело. Она сжала кулаки, проглотила слезы. Последние минуты, отведенные «Невесте ветра» и Кристобалю Фейре, истекали.

– Слушайте меня внимательно, – сказала она. – Вы знаете, где взять лодку и что с ней сделать. У вас еще есть на это время. Я хочу попробовать кое-что, чего раньше никто не делал, но вы не обязаны рисковать жизнями, уже и так многие погибли. Уходите. Уходите, не ждите меня.