Страница 19 из 59
– Вот письмо, которое доставили как срочное. – Она извлекла из-под горы писем помятый конверт. – Его отправили вам в Лондон, но, видимо, ваши доверенные лица переслали его сюда.
Герцог выпрямился и насторожился.
– Читайте.
– «Ваша светлость…» – начала она.
И опустила руку с письмом.
– Странно… Я открыла уже не меньше двадцати писем. И ни одно из них не начиналось с дружеского приветствия. Я еще ни разу не встретила в письме обращение «мой дорогой герцог» или «дражайший Ротбери».
– Неудивительно, – бесстрастно отозвался он. – Так и должно быть.
Иззи издала негромкий смешок.
– Но, конечно, не всегда. Где-нибудь среди этих сотен писем наверняка найдется хотя бы одно дружеское.
– Можете считать, как вам угодно. Но надеяться я бы вам не советовал.
Правда? Неужели нет ни одного?
Иззи закусила губу, ругая себя за то, что завела этот разговор. Но если никто не осмеливается тепло обращаться к нему, возможно, в этом виновата его жесткость. Наверняка кто-нибудь все же любит его или, по крайней мере, ценит. И, может быть, не по финансовым причинам и не за физические достоинства.
Иззи вернулась к письму, которое держала в руке. Прочитав несколько строк, она поняла, что письмо разительно отличается от всех прочитанных ранее.
– «Ваша светлость, скорее всего, Вам уже известно о моем поступке. Прошу, не думайте, что я о нем пожалею. Я сожалею, всем сердцем сожалею лишь об одном – что мне не хватило духу напрямую сказать об этом Вам…»
Каблуки герцога громко стукнули об пол. Он встал с дивана. Его лицо было мрачным и грозным, но останавливать Иззи он не собирался.
– «Я понимаю, – продолжала Иззи, прокашлявшись, – что ждать от Вас прощения не стоит, но считаю своим долгом объясниться. Дело в том, что я никогда не смогу полю…»
Ротбери выхватил письмо из ее рук, затем скомкал и швырнул в камин.
– Неважно.
Неважно?
Чушь.
Иззи сразу поняла, что это важное письмо. Настолько, что герцог не смог дослушать его до конца, схватил и уничтожил вместе с содержащейся в письме истиной.
Вместе с тем ей открылось еще одно важное обстоятельство, и оно не имело никакого отношения к письмам.
Иззи уставилась на него в упор.
– Вы обманщик. Вы не слепой.
Глава 9
– Вы не слепой, – повторила она.
Это заявление застигло его врасплох, но отнюдь не разозлило. Собственное скверное зрение он был готов обсуждать сутки напролет, лишь бы его собеседница забыла о проклятом письме. Лживой мерзавке, которая прислала его, следовало бы поберечь чернила. Если он и раньше не собирался прощать ее, то теперь об этом не стоило даже заикаться.
– Я слепой, – сообщил он мисс Гуднайт. – С какой стати мне притворяться?
– Но вы только что сделали пять шагов и выхватили письмо прямо из моей руки. Без поисков и колебаний. – Она помолчала. – И потом, время от времени вы так смотрите на меня… вот я и подумала. Бывают моменты, когда вы кажетесь совершенно слепым, а иногда действуете совсем как зрячий.
– Это потому, что иногда я совершенно слеп, а в других случаях нет.
– Ничего не понимаю.
– Не только вы, но и вся медицина, вместе взятая. Мне объяснили, что где-то поврежден нерв. Поэтому острота моего зрения меняется. В определенные часы я различаю формы и тени. И вижу как тусклые пятна несколько цветов. По крайней мере, слева от меня. А в остальное время меня окружает темный туман. Лучше всего я вижу по утрам.
Она медленно отодвинула стул и поднялась.
– Что вы видите, когда смотрите на меня? Опишите точно.
Он позволил себе окинуть ее взглядом.
– Ни о какой точности не может быть и речи. Я могу сказать, что вы худощавы. Вижу, что на вас белая или светлая одежда. Ваше лицо кажется бледным по сравнению с красноватыми губами. А на голове у вас восседает что-то вроде темно-коричневого осьминога.
– Это мои волосы.
Рэнсом пожал плечами.
– Вы спрашивали, что я вижу. Я вижу щупальцы.
Он почувствовал, что она раздражена этим ответом, и позлорадствовал в глубине души. А чего она ждала – комплиментов? Он не собирался говорить ей, что ее губы похожи на пролитое вино и что ему не терпится коснуться их языком. Или провести ладонями по ее округлым формам. Хоть все это и правда.
– Кто еще знает правду о последствиях ваших ранений? – спросила она.
– Только несколько никчемных врачей, Дункан и… вот теперь вы.
Рэнсом намеревался и впредь хранить свою тайну. Хватит с него и собственных стараний подавить нелепую и напрасную надежду. Оправдать надежды окружающих он не в состоянии. К примеру, если бы Абигейл Пелэм знала, что иногда к нему частично возвращается зрение, то не давала бы ему покоя, писала бы лучшим лондонским врачам, изводила его тысячами вопросов.
«Вам уже лучше?»
«Не заметили никаких улучшений?»
«Может быть, что-то все же изменилось?»
«А может, теперь?»
«А сейчас?»
И конечно, ему пришлось бы повторять единственное слово. Нет, нет, нет, нет.
И еще раз нет.
– Но довольно о моих глазах. Вам следует знать две вещи. Во-первых, в этом замке я ориентируюсь лучше, чем вы. Во-вторых, прочитать эти письма самостоятельно я не могу. – Рэнсом вновь занял свое место на диване. – Так что берите следующее и читайте.
– Да, ваша светлость.
К счастью, на этот раз она выбрала нудный и сухой отчет, присланный одним из его управляющих – Тиммонсом из суррейского поместья. На редкость дотошный человек, храни его Господь. Несколько страниц он посвятил подробному описанию состояния здоровья овец и планам севооборота.
Рэнсом мог бы прервать чтение, прослушав одну страницу. Он совсем не обязан выслушивать подробности перестройки старых конюшен. Но заставить себя остановить Иззи он не сумел.
Ему нравилось слушать ее чтение. Пожалуй, даже слишком нравилось. Слушать ее голос было все равно что плыть по течению реки. Но не бурлящего потока среди скалистых берегов и камней, а тягучей, как дикий мед, полноводной глубокой реки, плеск воды в которой звучит как нежная мелодия. Чтобы удержаться на плаву, ему достаточно было слушать, как она читает что-нибудь, что угодно. Даже слюнявые сказочки о стране Менструалии, или как там она называется.
– Еще одно письмо со счетами, – объявила Иззи спустя некоторое время.
Превосходно. Еще один длинный и бессмысленный перечень сведений, которые она прилежно прочитает. Но едва начав, она умолкла.
– Странно… – произнесла она.
– Что странно?
– По сравнению с предыдущим ваш счет у торговца овощами и фруктами вырос в четыре раза.
– И что из того? Это же мелкий торговец.
– Да, но… в сущности, сумма невелика. Странно то, что вашей экономке внезапно понадобилось тратить в четыре раза больше денег на овощи. Хотя вы даже не жили в поместье в то время.
Рэнсом согласился, что это и впрямь выглядит странно.
– Впрочем, неважно, – продолжала она. – Я заметила лишь потому, что мне всегда приходилось оплачивать подобные счета – от мясника, зеленщика, прачки. Для вас они, конечно, не имеют значения.
Да, не имеют. На подобные расходы Рэнсом вообще не обращал внимания. Но они означали одно: если кто-то пытается обокрасть его, сделать это проще всего под прикрытием таких счетов, как этот, от торговца овощами.
– Давайте еще раз сравним два отчета. – Он подошел к столу и к Иззи. – Не спеша и во всех подробностях.
– Минутку, я только найду второй.
Рэнсом вряд ли взял бы мисс Гуднайт на должность секретаря, будь у него выбор. Однако она была наделена внимательностью как раз того рода, в которой он нуждался. Учитывая суммы, которыми имели право распоряжаться – в том числе и сорить – его поверенные, мисс Гуднайт могла оказаться выгодным приобретением.
Вряд ли кто-то из поверенных рассчитывал, что их отчеты подвергнутся скрупулезной проверке.
– Мисс Гуднайт!
Рэнсом чуть не застонал. Вернулась мисс Пелэм.