Страница 13 из 25
– Нет, – отвечаю. – Всегда рассчитывал на себя.
Хотя, наверное, лукавлю. Иногда, конечно, мечталось. Но не о госпожах. О том, что на меня выйдет какая-нибудь подпольная организация, или наоборот – переодетый полицейский, или… М-да, интересно иногда поворачиваются наши мечты, сбываются совершенно неожиданно, тогда, когда о них уже и забыл. Это было в самом начале, пока не понял, что никто за мной не придёт и не поможет. Придётся самому.
– Ты же мужчина, – произносит таким каким-то тоном, меряет взглядом. Поднимаюсь на всякий случай, отхожу к брусьям, чуть разминаю и растягиваю руки. Очень уж специфический взгляд, давно научился его отличать. – А я всего лишь слабая женщина. Ты зачем это? – спрашивает удивлённо, когда начинаю упражняться.
– Чуть запыхаться… не помешает… – выдаю рывками между подтягиваниями.
– Так старался меня наказать? – хмыкает. Пытаюсь изобразить кивок. Посматривает, пережидая. Спрыгиваю.
– Если тебе всё равно, лучше бы ты у Ямалиты покровительства добивалась, – советую, выровняв дыхание.
– Ямалиты? – произносит с недоброй кривой улыбкой. – Женщины-хозяйки меня всегда ненавидели. За то, что мужики слюни пускают.
Лайла поднимается, подходит, пробегает пальцами по плечу:
– Ведь ты же тоже пускаешь, да?
– Думаешь, после всех хозяек я ещё способен на кого-то слюни пускать? – вспоминаю её же слова.
– На последнюю, похоже, способен, – хмыкает, но руку убирает. Неужели так заметно? Или пытается проверить предположение?
– А сама не пускаешь, когда приказывают?
– Пускаю, – вздыхает. – Так значит, это она приказывает? Даже странно, что до сих пор и меня не заставила прислуживать… как-нибудь по-особенному.
Лихорадочно соображаю, что бы сказать. Что Тали меня хватает? Какие дурацкие штучки выкидывает мозг, едва начинаешь бояться не то ляпнуть – тут же отключается.
– У неё вся ненависть на мужчин обращена, – говорю. – Поначалу не представляешь, как мне доставалось. А сейчас уже, похоже, привыкла, а может, реабилитация помогает. Поспокойнее стала. Очень сомневаюсь, что Климу что-то светит, а вот ты вполне могла бы попытаться наладить отношения на этой почве.
– Наладить? Ты серьёзно?
– Как знаешь, – пожимаю плечами. Не уговаривать же, вдруг проболтается кому.
– А ты наладил?
– Я?! – стараюсь изобразить изумление. – Я же тебе говорю, как она к мужчинам относится и как к женщинам. Даже наказывать вон тебя не хочет лично. Поэтому и думаю, что ты смогла бы найти с ней общий язык. А может и нет, может, она наоборот, только разозлилась бы. Не знаю. Идём!
– Антер… – останавливает. Смотрю вопросительно. – А ты правда… не думал отсюда сбежать?
– Думал, конечно. Миллион вариантов прокрутил. Не сбежать отсюда.
– Возьми меня с собой, если придумаешь… – шепчет. Стараюсь не покраснеть, отворачиваюсь.
– Ты же знаешь, чем мои побеги всегда заканчивались, – говорю. – Оно тебе надо?
– Я бы рискнула.
– Ты на это не слишком рассчитывай.
Тошно как. Убегать, зная обо всех, кто здесь остался. Напоминаю себе, что Лайла ведь может и по чьему-то велению расспрашивать. Правда, скорее походит на самооправдания, почему не могу помочь. Пусть только чип из меня вытащат. Сделаю всё возможное, чтобы покончить с этой мерзостью!
Вздыхает, начинаю движение к выходу, однако снова останавливает вопросом:
– Так думаешь, Климу не светит?
– Если нормально будет ухаживать – может быть. А если пытаться опоить – то вряд ли, – отвечаю, на случай, если вдруг решит ему передать.
– На Тарине мужчины не ухаживают, – фыркает.
– Их проблемы, – пожимаю плечами. – Идём, пока звать нас на начала.
Тамалия
Отправляю кусочек тортика в комбайн – у меня там анализатор на предмет ядов и прочих вредных веществ. На всякий случай. После такого-то ликёра…
Нет, с тортом вроде бы порядок. Просматриваю Лайлины документы, заодно переснимаю для отчёта. Лайла у Айры уже девять лет. Только странно, в отличие от документов Антера, ничего не говорится о её прошлой жизни. Не удивлюсь, если даже имя поменяли. Начинаются с расписки, что Лайла добровольно отдаётся в рабство за спасение. Похоже, здесь что-то не очень законное. Ну, в общем-то, да, – учитывая, откуда её спасли. Вот отправлю Антера – займусь вплотную.
Вообще-то, у меня есть немного сыворотки правды, и даже блокатор памяти к ней, но очень мало – пара доз всего. Сложно провозить, и без того все мои лекарства перетрясли, а также всю технику тщательно просканировали. Спрашивали, зачем она мне здесь, ведь можно новую купить, я рассказывала, какая моя вся дорогая, и как я к ней привыкла, и ведь я надолго, а может и навсегда, и всё в том же духе. Поэтому и держу сыворотку на самый крайний случай. Вот, может, Райтеру со временем удастся ещё провезти, когда к нему попривыкнут слегка. Лерка-то точно не будет рисковать.
Наконец выходят, какие-то мрачные оба. Делаю вид, будто не замечаю, в душе ворочаются клубочки былой ревности. Ведь верю же, а всё равно. Хочется ухватить Антера в охапку и не отпускать. Господи, что я буду делать, когда ты мной переболеешь?
– Антер, доставай медкабину, – приказываю недовольно. – Потом приготовишь ужин. Лайла, разрешаю сделать стекло непрозрачным.
С обычным «Да, госпожа», каждый спешит заняться поручением. Антер привозит медкабину, уходит на кухню, Лайла проворно раздевается и укладывается, не забывает о разрешении. Делаю распечатку с медчипа, начинаю просматривать, когда возвращается Антер.
– Ну что там? – спрашиваю, садится рядом, забираюсь к нему на колени. Бросает взгляд на медкабину, внимательный мой, я сделала её звуконепроницаемой.
Ощущаю, как любимые руки обнимают, даря странное успокоение в самом сердце этой безумной планеты. Лёгкое, ласковое прикосновение губ к щеке.
– Там ничего не слышно, – шепчу. – Что вы такие мрачные?
– Лайла спрашивала, не планирую ли сбежать. Просила взять с собой.
Вот чёрт! Не вздумай мне тут её вместо себя подсовывать!
– Ты же понимаешь, что она вполне может действовать по чьей-то указке?
– Понимаю. Всё равно противно.
– И вообще странно, что обратилась к малознакомому рабу с таким вопросом. А вдруг ты мне расскажешь?
– Скажет, что обманываю, – пожимает плечами. – Сравнивая мой послужной и её, угадай, кому поверят.
– Я – тебе, – смеюсь.
– Но ты же… нормальная, – смущается слегка. Мне показалось, или он хотел что-то другое сказать?
– Я о ней позабочусь. А ты, между прочим, сможешь помочь оттуда. Знаешь, что её «спасли» со «Сталкера»?
Антер удивлённо смотрит, показываю документы:
– Видишь, полностью новые. Можно будет попытаться узнать, как её звали раньше.
Еле удерживаю себя, чтобы не напомнить ему в очередной раз быть осторожным.
– И медчип заменили, – удивляется.
– Ну это естественно, наверное. Чтобы нельзя было вычислить личность. Кто знает, может, и внешность подправили. Странно только, что не сразу поменяли, а спустя почти полгода.
– Может, поначалу следы заметали? И на случай, если всё-таки найдут – существовала какая-нибудь отговорка, что побудешь в рабстве пару месяцев и отпустим? Может, она именно это и подписывала?
– Спросим, – отвечаю.
Снова смотрю в данные с медчипа. Чёрт! Почти все излечения сексуального характера, причём в первые годы. Кажется, медраспечаток, на которые я не смогу спокойно реагировать, теперь две. Тогда же, в первый год, попытка покончить собой и, видимо, наказание. Ненормальное наказание, я к такому, наверное, никогда не привыкну. Нет во мне профессиональной жестокости. Но сутки в медкабине! Даже отращивание новых органов меньше занимает.
Откладываю в сторону, медленно выдыхаю.
Да уж, если не можешь со всем этим кошмаром покончить, остаётся только перестроиться. Или сойти с ума. Антер молчит, стискивает зубы, сжимает кулаки, да что тут обсуждать. У него самого такого добра навалом.
Поворачиваюсь, заглядываю в глаза. Почти жду, что обнимет, успокоит, и в то же время осознаю, какие ассоциации всё это вызывает. Такой взгляд, будто где-то на грани находится, не то в прошлом, не то в настоящем. Медленно поднимает руку, едва уловимо прикасается пальцами к моей щеке, всё смотрит, смотрит.