Страница 9 из 11
– Отря-я-я-д, становись! – зычным голосом скомандовал Сергеич. – По порядку – рассчитайсь!
Военрук оглядел заспанные, чуть помятые лица мальчишек. Ничего, сейчас разгладятся.
– Ставлю задачу, – сказал он. – Слушайте внимательно. В лесах здесь действовал партизанский отряд, в составе которого находился пионер-герой Василий Портнов, выпускник нашей школы, имя которого она и носит. Нам предстоит сделать марш-бросок километров на десять – двенадцать до заброшенного монастыря. Там располагался штаб немецкого артиллерийского дивизиона, где в застенках и погиб пионер-герой. Задача: пройти по местам боевых действий отряда и собрать сведения о подвиге Васи. Места здесь глухие, болотистые, кое-где попадаются неразорвавшиеся снаряды и мины. Идем цепочкой, стараемся не отклоняться от товарища, идущего впереди.
Сначала умоемся. А то некоторые никак не проснутся! Видите, вон там чугунная колонка? Один жмет на рычаг, второй умывается, потом поменялись. Ясно? Умываемся, чистим зубы. Не забываем наполнить фляги. Питьевой воды поблизости нет. Ближайший колодец находится в заброшенной деревне Горелово, а до нее километров пять будет.
Приводим себя в порядок, затем каждый юнармеец подходит ко мне за сухим пайком. Перекусываем. И двигаемся дальше. Да, кстати. – Военрук достал новенький пузырек одеколона «Шипр» и пустил по рукам. – Брызгаем аккуратно на шею, лицо, руки. Иначе станем добычей местных комаров-кровопийц.
Ну что, готовы, орлята? А что у вас с обувью? Ну-ка, проверьте, не ослабла ли шнуровка на кедах. Подтяните. Никому не нужны кровавые мозоли. Прошу отнестись к моей просьбе серьезно. Аптек здесь нет.
Пока ребята умывались и проверяли шнурки, военрук устроился на пригорке и открыл офицерский планшет. Достал компас. Поводил пальцем по карте, совместил маршрут с направлением стрелки компаса: зафиксировал направление марш-броска. Застегнув планшет, молодцевато выпрямился.
– Всем юнармейцам выстроиться в цепочку и двигаться за мной! – дал команду. – Савушкин, пойдешь замыкающим. Следи: не дай бог, кто отстанет, потеряется по дороге!
Послышался голос:
– Товарищ командир отряда, разрешите обратиться.
– Разрешаю, юнармеец Меликян.
– А правду писали в газете «Красный лесник»? Ну, что в прошлом году в монастыре погибла большая группа туристов?
– Было такое, – признал военрук. – Группа задохнулась от угарного газа, очевидно, по неопытности. Туристы были городскими жителями, закрыли заслонку дымохода слишком рано.
– А журналист написал, – сказал Меликян, – что заслонка была открыта, а у всех туристов на лицах застыли гримасы ужаса…
– Вот чтобы этого не произошло, юнармеец Меликян, я назначу вас дежурным по закрыванию дымохода. Закроете заслонку своими руками, когда убедитесь, что все дрова в печи прогорели. А сейчас, – громко сказал командир, – встать в строй и цепочкой, соблюдая дистанцию, за мной – шаго-о-м марш!
* * *
Главное в марш-броске с подростками – не сбить у ребят дыхание. Идти в хорошем темпе, однако не шибко, чтобы даже самый нерасторопный боец поспевал. Вот и хорошо, вот и ладненько!
Сергеич несколько раз оглядывался. Убедившись, что отряд взял нужный темп, устремился вперед. На протяжении нескольких километров маршрут совпадал с узкоколейкой, что облегчало движение: шедшие не спотыкались о валежник, не обходили поваленные бурей деревья, отклоняясь от маршрута и таким образом удлиняя его. Стояла особенная глухая тишина, лишь изредка нарушаемая криком болотной птицы да уханьем филина, почему-то перепутавшего день с ночью.
В таких-то вот дремучих лесах и водятся лешие, в чащобах стоят избушки на курьих ножках с бабами-ежками внутри, а на болотах водяные заводят игрища с русалками.
О том думал уже не отставной капитан, а мальчишка Иван, которого помаленьку охватывал, как бы пропитывал языческий страх.
Идя позади, он глядел вслед парнишкам. Те весело болтали, отмахивались от комаров, которых не брал и «Шипр», и старались не отставать от командира. Ребята ничего такого не чувствовали, это было ясно.
Усилием воли Ванька остановил черный поток мыслей. Дабы переключиться, он попробовал представить себя партизаном. Без карты и без компаса. Непонятно, куда идти! Вот тебе и туристическое ориентирование! Значит, только по мху на деревьях можно только определить, где север, а где юг? А что это там? Впереди среди деревьев что-то чернело. Так и есть – землянка, поросшая мхом и черникой. Сергеич остановил отряд. Все столпились вокруг заваленного входа в землянку.
– Вот в таких землянках жили советские партизаны, – тоном экскурсовода сообщил военрук.
Он расчехлил пехотную лопатку, висевшую у него на правом боку.
– Предлагаю отрыть сверху небольшое отверстие и посветить фонариком. А там поймем, есть ли смысл откапывать вход целиком. Ну, кто хочет отличиться?
Отличиться захотели все. И пришлось выбирать по считалке.
Вышел месяц из тумана,
Вынул ножик из кармана.
Буду резать, буду бить,
Всё равно тебе водить.
Палец считавшего уперся в Ивана.
– Так, Савушкин, тебе копать, – распорядился Сергеич.
– А я дальше считалку знаю! – выкрикнул тут пятиклассник Мишка Козлов.
– Вот как, Козлов? Ну что ж, если знаешь продолжение, считай дальше.
А за месяцем – луна.
Чёрт повесил колдуна.
А колдун висел, висел
И в помойку улетел.
А в помойке жил Борис.
Председатель дохлых крыс.
А его жена Лариса –
Замечательная крыса!
Он другую полюбил.
Взял топор и зарубил.
А жена не умерла,
Взяла деньги и ушла.
И оставила записку:
«Ты дурак, а я Лариса!»
То ли от усталости, то ли от нервного напряжения, но отряд одолел приступ хохота. Побросав вещмешки, ребята катались от смеха по траве до икоты, до слез. Взрослые знают: остановить такую вакханалию невозможно. Нужно ждать, пока смех выдохнется, пока дети обессилеют. Да что дети – сам военрук лил слезы от смеха. Ну и считалочка!
Но вот какая вышла штука: копать всё равно пришлось Ивану – палец снова выбрал его!
– Судьба и на печке найдет, Савушкин. Копай, боец. – И военрук протянул ему лопатку.
Иван нарочно оглянулся и развел руками:
– Так нет никакой печки, товарищ командир! Разве что в землянке посмотреть?..
– Посмотрите, посмотрите. И чем быстрее, тем лучше, нам еще топать и топать, и в хорошем темпе, чтобы засветло в монастырь попасть.
Ванька поплевал на ладони и начал копать. Земля была рыхлой, лопатой шуровать было легко. Вскоре проделанный лаз позволил заглянуть внутрь землянки.
– Алексей Сергеевич, в землянке кто-то есть! – вырвалось у Ивана. – Посветите фонариком!..
Не паутина бы, свисавшая плотной шторкой с деревянного потолка, так можно было бы подумать, что землянку партизаны покинули совсем недавно. А за паутиной открылась ужасная картина…
За столом, сколоченным из грубо обтесанных топором досок, позеленевших от времени, уронив голову на руки, сидел скелет в истлевшей форме красноармейца. В затылке сидевшего темнела дырочка. Видимо, убили выстрелом с близкого расстояния. На столе стояла гильза от 45-миллиметрового снаряда, сплющенная сверху. Гильза, конечно, служила лампой-коптилкой. Время доедало железную печку в углу – от нее сохранился лишь ржавый осыпающийся остов.
– Савушкин! Опять фантазия разыгралась? Или фильмов про войну насмотрелся? – Военрук несколько раз поводил сверху фонариком. – Нет там никого и быть не может!
Иван снова заглянул в партизанскую землянку. И вправду никого. Он вздохнул. Он ведь считал информацию! Диафильм посмотрел.
– Савушкин, лаз закопать!
– Так точно!
– Я нанес на карту землянку, по приезде сообщу куда следует, – сказал военрук. – Двигаемся дальше, бойцы.
Еще несколько километров по лесной глухомани, и участникам марш-броска открылась заброшенная деревня со скорбным названием Горелово. Сельцо вполне соответствовало своему мрачному имени. Целых домов тут не обнаружилось. Одни лишь полуразрушенные остовы печей, торчавшие средь бурьяна, напоминали о счастливой довоенной жизни. Ребята примолкли.