Страница 39 из 40
Есть одно озеро в Куйбышевской области, которое удивляет своим всегда однообразным молочно-мутным цветом воды, зависящим от мельчайших, взвешенных в воде частичек серы. Еще во времена Петра I в этом озере добывали серу для выделки пороха.
Подобные озера встречаются и в других местах земного шара. Есть, например, озера в Африке, расположенные в Киренаике, из которых местные жители (арабы) добывают до 200 тонн серы ежегодно.
Откуда же появляется в озерах сера?
На дне серных озер были найдены серобактерии. Это гигантские бактерии, вытянутые в нити до одного сантиметра длиной. Каждая нить состояла из нескольких микробных клеток, содержащих в своем теле какие-то желтые капельки. Оказалось, что серобактерии питаются сероводородом. Они разлагают его, а чистая сера капельками отлагается в их теле.
Но жизнь серобактерий, как и всех микроорганизмов, коротка. Массы их отмирают, разлагаются. Проходят годы, столетия, и из мельчайших освободившихся капелек серы образуются целые серные залежи.
Ученые считают, что в прошедшие времена сера отлагалась во многих водоемах и что именно так произошли богатые серные месторождения, открытые на Кавказе, в Средней Азии и во многих других местах.
Чем дальше, тем больше придется поражаться деятельности микробов. Открытие серобактерий натолкнуло С. Н. Виноградского на мысль, что и залежи железных руд — плод деятельности бактерий. Что, казалось бы, общего между железом и бактериями? А между тем С. Н. Виноградский оказался прав.
На дне прудов, озер, в прогалинах лесных болот на подводных камнях бывают видны иногда ржавые налеты и как бы ржавый настой в воде. Это работа железобактерий.
Железобактерии состоят из ряда соединенных между собой клеток, образующих длинные нити, иногда ветвящиеся, окутанные слизистым чехлом. Своими концами нити прикрепляются к камням или песчинкам, лежащим на дне рек и озер, к стеблям или листьям водных растений и часто покрывают их сплошным войлоком.
Вода со всех сторон омывает бактерии, и они впитывают растворенные в ней соединения железа. А железо содержится почти во всякой воде. Ведь горные породы постоянно разрушаются, превращаясь в мелкую щебенку и даже в пыль. В их составе всегда есть то или иное количество железа. Все это выносится дождевыми потоками, горными ручьями в реки, пруды, озера. Сюда же поступает вода ключей и подземных ручьев, вынося железо из глубины.
В тельцах бактерий эти соединения железа разлагаются на более простые. Остается нечто вроде ржавчины, которая отлагается в слизистом чехле железобактерий. Постепенно железа накапливается все больше и больше; вскоре самих бактерий уже не разглядишь в образовавшемся железном чехле.
Поколение за поколением бактерии отмирают, а накопленное ими железо отлагается на дне водоемов. Так образуются отложения бурого железняка. Если к этому железняку примешивается песок и уплотняется с ним в одно целое, получается железная руда. А если песка очень много, то получится железистый песчаник.
Трудно поверить, что бактерии могут создать такое количество металла, когда они сами так малы и ничтожны. Но если представить себе, что в реках, озерах, прудах и болотах содержатся не литры и не тысячи литров, а сотни миллионов кубических литров воды и что железо, которое растворено в этой воде, вылавливают не тысячи и не миллионы, а миллиарды миллиардов бактерий, то можно и поверить.
Приходило ли кому-нибудь в голову, что тот жизненный комфорт, к которому мы все давно привыкли, во многом обязан микробам? Поутру, взяв мыло, чтобы умыться, вспомните, что оно изготовлено из нефти. Поставив чайник на газовую плиту, не забудьте, что газ, вспыхнувший от поднесенной вами спички, — результат деятельности микробов. Сев в автобус, чтобы ехать в школу или на работу, вы согласитесь, что без бензина автобус не тронется с места. А ведь бензин тоже готовится из нефти. Из нее вырабатывают много разнообразных продуктов: смазочные масла и духи, парафин и каучук, вазелин, жиры, из которых изготовляются прекрасные мыла, и многое другое.
О наследии микробов — угле — не стоит и говорить: все знают его значение для промышленности. Но если бы уголь вдруг исчез, мы увидали бы людей, одетых в однообразные белые или грязно-серые ткани. В многолюдной толпе уже не встречались бы привычные для глаза пестрые шарфы, яркие шапочки и косынки. Исчезли бы краски, изготовленные из угля. Исчезли бы пуговицы с костюмов и пальто. Исчезли бы изделия из пластмассы и многое еще, что делается из угля.
На протяжении тысячелетий существовавшие микробы оставили человечеству богатейшее наследство, которым люди пользовались, не подозревая о его создателях. И ныне живущие микробы оставят такое же богатое наследство будущим поколениям людей.
Такую же большую роль микроорганизмы играют в образовании осадочных горных пород — известняков.
Биллионы микроорганизмов постоянно кишат в морской воде, и сплошным слоем их мертвых тел покрыто дно океанов и морей.
В океанах и морях происходит одно незаметное явление, которое имеет большие последствия. Началось оно давно, миллионы лет тому назад, и безостановочно продолжается до наших дней. Как в безветренный зимний день медленно и плавно с неба падают и оседают снежинки, покрывая землю сплошным белым ковром, так и в океане изо дня в день медленно оседают на дно микроскопические раковинки крошечных погибших фораминифер.
Так называются не видимые простым глазом одноклеточные, которые строят себе из известковых солей раковинки всевозможных форм. Они живут в верхних слоях океана и, отживая свой век, медленно оседают на дно. Слои раковинок ложатся один на другой, уплотняются и постепенно превращаются в мел. Иногда эти слои заносились слоем песка или глины — их приносят реки.
Тысячелетиями, благодаря вековым колебаниям земной коры, моря то отступали от суши, то наступали на нее. И часто там, где было раньше море, теперь живут люди и на месте морского дна возвышаются меловые и известняковые холмы и горные хребты.
Так будет совершаться образование осадочных пород и в будущем. Новые горы выступят из-под воды благодаря тому же ходу жизни, который и теперь совершается под водой. Крохотные существа в микроскопических раковинках и теперь родятся, живут и отмирают в морских глубинах. Слои раковинок постепенно затвердевают и в свое время станут плотным, крепким мелом, известняком. В 400 граммах обыкновенного мела содержится около десяти миллионов микроскопических раковинок. А в водах всего земного шара их постоянно плавает столько, что подсчитывать их можно только биллионами тонн.
Фораминиферы живут в верхних слоях морской воды.
А на дне океанов и морей постоянно копошится множество микроскопических корненожек, которые также строят себе раковинки из углекислой извести. Вместе с фораминиферами они образуют на дне морей и океанов известняки, которые, уплотняясь, обратились в твердый камень.
Известняков на земле очень много. Например, в Донецком бассейне на большом протяжении тянутся белые меловые холмы. Город Белгород, построенный целиком из известняковых белых кирпичей, потому и назван белым городом. Если в лупу посмотреть на кирпич в стене какого-нибудь дома, то можно убедиться, что он сплошь состоит из маленьких раковинок фораминифер.
Оказывается, там, где сейчас находятся города Донецкого бассейна с их фабриками и заводами, когда-то было дно океана. В течение многих тысячелетий здесь оседали раковинки фораминифер, слой за слоем образуя мощные осадочные отложения.
Некоторые европейские города пользовались при строительстве известняками. Например, Одесса и Париж почти целиком построены из них.
При движениях земной коры пласты известняка иногда попадают на большую глубину, где температура выше и где под большим давлением известняки превращаются в мрамор — камень чудесной красоты. С древних времен из мрамора люди строили храмы и дворцы, высекали статуи и колонны. В нашей стране мрамора много: есть он в Крыму, на Урале, Алтае, в Саянах, в Подмосковье и в Карелии и еще во многих местах, которые открыли в последние годы советские геологи.