Дискрет

— Не тронь судью, — хмуро возразил психолог, содрогаясь всем тельцем от подсмотренного в лысой голове под напудренным париком. — Наш судья — молоток! Строг, но справедлив! Он ничего не делает без причины!

Судебному психологу очень хотелось жить.

Конечно, он был вовсе не из постельных клопов, а из семейства травоядных вонючек, и потому не питал никаких особых чувств к единственному в системе Пегаса представителю племени гомо сапиенс-сапиенс. Но ведь виды-то родственные. Кто его знает, этого сэра Чарльза…

Вдруг он совсем не разбирается в инсектологии?

16. Матрасик мечты

«…Жила была девочка, которая больше всего на свете любила мягонькие матрасики. Вот чтобы воздушные такие и невесомые, как облако, ляжешь — и забываешь обо всём на свете!

Конечно, ещё больше она любила поспать, но ведь хорошенько и всласть поспать без уютного матрасика никак невозможно! И потому матрасики она любила больше.

— Разве можно столько спать! — ругалась на девочку бабушка. — Дождёшься, что матрас тебе ногу откусит!

Но девочка только хихикала, поглубже зарывалась в мягкие подушки и покидать матрасик не спешила. Очень уж она его любила — мягонький такой, набитый нежнейшим пенохреночототамбитаном, а материала, более воздушного и упругого, чем пенохреночототамбитан, в природе не существует. Впрочем, пенохреночототамбитана тоже не существовало в природе, его химики случайно выдумали, когда дешёвое топливо для антигравитационных ватрушек изготовить пытались. С топливом промашка вышла, а вот набивочный материал для матрасиков и подушечек получился выше всяческих похвал.

Короче, любила девочка свой матрасик.

И только единственное её огорчало — цвет.

Матрасик ведь был сиреневенький, в жёлтенькую полосочку, как у всех в классе. Ну, правда, были ещё жёлтенькие в сиреневенькую полосочку, но такие иметь вообще неприличным считалось.

А девочка очень хотела красный матрасик. И чтобы пумпочки на нём белые. Девочка видела такой матрасик мечты, и долго уговаривала бабушку, но бабушка ни за что не соглашалась. Девочка даже поплакала немножко, но бабушка всё равно не согласилась.

Бабушка была строгая и вообще ничего красного девочке не покупала. Ни скафандр, ни летающую ватрушку, ни даже сапожки. Хотя сапожки — они ведь не очень крупные, никакой вимпус в них сроду не поместится! Но бабушка всё равно фиолетовые сапожки девочке выбрала, ватрушку ярко-зелёную, а скафандр оранжевый. А красненькие — только босоножки и купила, с тонюсенькими ремешками, и то смотрела на них подозрительно. Но тут уж девочка совсем истерику в магазине устроила, и продавец-консультант вступился, убедительно доказав, что даже новорождённый вимпус весит раз в десять больше, чем эти самые босоножки.

А девочка очень любила всё красное, и жутко переживала из-за бабушкиного суеверия — ведь всем известно, что хищные марсианские вимпусы неслучайно называются именно марсианскими. А на Венере, куда бабушка забрала девочку после того, как маму съел красный спортивный комбинезон, вимпусов отродясь не видали. Жарко им тут слишком, не климат.

Но бабушка была старенькая и переубеждению не поддавалась. Никакие разумные доводы на неё совершенно не действовали! Стоило девочке принести домой что-то красное крупнее носового платка — как ПУФФ! — и только жирный пепел. И прятать за спину бесполезно — рука у бабушки твёрдая, а плазмоган военного образца, снайперский. Она же десантником работала, бабушка-то. Такой плазмоган заряд может по любой траектории послать.

— Вот когда я помру, — говорила бабушка, сдувая воображаемый дым с кристаллического дула и засовывая плазмоган в потёртую кобуру. — Вот тогда можешь этих тварей собою и подкармливать. А пока я жива — красная зараза до тебя не доберётся.

Но случилось всё совсем иначе.

Девочка выросла, закончила институт и пошла работать. Она больше уже не жила с бабушкой, при институте имелось общежитие. А после института бабушка решила, что девочка уже достаточно взрослая и должна жить в своей квартире. Девочка очень обрадовалась — ведь это значило, что можно не прятаться под одеялом, если хочешь читать до утра. И бросать вещи на пол — никто и слова не скажет! А ещё можно купить матрасик — такой, как давно хотелось…

Во время учёбы девочка не смогла его купить — в общежитии каждой студентке был выдан казённый матрасик, и приносить чужие строго запрещалось. Но теперь-то у неё была собственная квартира! Только бы тот матрасик не продали…

Но матрасик её мечты не продали — девочка его сразу увидела, как только вошла в магазин. Ярко-красный, с ослепительно белыми треугольными пумпочками в три ряда! Девочка немедленно заплатила в кассу столько, сколько сказал продавец, схватила матрасик в охапку и потащила домой.

Она не обратила внимания на то, что продавец казался немного растерянным и смущённым, и долго смотрел ей вслед, хмурясь. Дело в том, что он никак не мог вспомнить, откуда в их отделе взялся этот красный матрасик с белыми треугольными пумпочками? Тем более — на витрине. Они же сроду таких не продавали. А если бы и продавали, то он ни за что не поставил бы товар с такой ужасной расцветкой на витрину, когда есть великолепные образцы восхитительного сиреневого оттенка в изумительную нежнейше-жёлтенькую полосочку.

Но это был истинный продавец, продавец по призванию, и подобные мелочи не могли остановить его в намерении продать товар покупателю, тем более, что покупатель почему-то требовал именно этот товар.

А девочка принесла матрасик в свою квартиру, положила его на пол в пока ещё пустой комнате и сразу же на него легла, потому что вдруг ужасно захотела спать. И она сразу же заснула, да так глубоко, что ничего не чувствовала.

А матрасик откусил ей ногу.

Дело в том, что это был не матрасик, а самый настоящий марсианский вимпус, а белые треугольные пумпочки — вовсе не пумпочки были, а острейшие зубы, в три ряда. Такими ногу оттяпать — две секунды. Между планетами в последнее время стало летать очень много туристов, один и не заметил, что вместо своего красного чемодана прихватил с Марса семейку местных хищников-оборотней.

На корабле вимпусы впали в анабиоз и никак себя не проявили. Вот никто внимания и не обратил.

На Венере вимпусам не понравилось — душно, жарко. И красного почти ничего нет, а вимпусы — они же только форму менять умеют, цвет-то у них всегда один и тот же остаётся. А как тут спрятаться, когда ни красного песка, ни красных скал? Даже небо — и то не красное, а сиреневое в жёлтенькую полосочку… Большинству удалось просочиться обратно на корабль. Они думали, что он опять на Марс полетит. А он на Землю летел, не повезло вимпусам — на земной таможне такой карантинный контроль, что даже тараканы стараются держаться подальше, а более крупных хищников тем более в момент обнаружат и в клетки засадят.

Но некоторые вимпусы остались на Венере, как и вот этот, который девочка купила, думая, что он — матрасик.

Это был очень голодный вимпус. Он долго не мог отыскать себе жертву — то зонтиком прикидывался, то чемоданом, то креслом, то велосипедом. Но никому не нравился ярко-красный цвет, когда рядом есть сиреневые или нежно-жёлтенькие. Он потому и не удержался, откусив девочке ногу в первую же ночь — обычно вимпусы так не делают, некоторое время втираются будущей жертве в доверие, и лишь потом начинают есть. Зато съедают сразу целиком.

Но этот вимпус долго голодал, его желудок скукожился, и девочка целиком туда поместиться не могла. Только нога и влезла, да и то не полностью — до лодыжки. Вот он её и откусил, сколько мог. Ранку зализал и особый наркотик девочке впрыснул, чтобы больно не было.

А девочка утром проснулась и на работу пошла — потому что начальник у неё был строгий и не любил, когда опаздывают. А что ступни у неё больше нет — она и не заметила, так на работу торопилась, только подумала, что ходить почему-то трудно сделалось. А на работе она всё время за столом сидела, даже на обед не ходила, так заработалась — вот никто и не заподозрил ничего.