Очень холодно

– Куда выбрасывается порода? – спросил Марк.

– В отработанные горизонты или наружу, – голос откатчика из-под респиратора звучал глухо и малоразборчиво.

– Ты вывозишь это наружу?

Откатчик удивленно посмотрел на Марка и стянул респиратор на подбородок.

– Конечно нет. Мне нечего там делать. Мы везем породу наверх и выгружаем в отвальной камере. Когда она заполняется, открываются заслонки, и пресс выдавливает породу, выбрасывает в пропасть.

Он вернул респиратор на место и продолжил работу, а Марк отправился менять баллон. В подсобном помещении никого не было, да и по пути ему никто не попался. Очень жаль. Марку отчего-то страшно хотелось поделиться с кем-нибудь известием о своей находке. Выбрав и проверив баллон, Марк вернулся к своему штреку. Откатчик уже закончил здесь прибираться, его механизм перебрался метров на сто в глубь штольни. Марк натянул маску и нырнул в каменную щель.

Около получаса ушло на то, чтобы приблизиться к карману на расстояние десяти сантиметров. Дальше ультразвуком работать было нельзя. Марк переключил резак в режим лазера. И хотя он установил минимальную мощность, в тесном штреке очень скоро сделалось невыносимо жарко. Комбинезон мгновенно промок насквозь от пота, от теплового удара спасал лишь прохладный воздух из баллона.

Марк в очередной раз выключил резак и взялся за сканер. От кармана его отделяла перемычка толщиной меньше сантиметра. Марк достал титановый клинышек, вставил в едва заметную щель и качнул вначале осторожно, затем сильнее. Камень треснул, щель расширилась, наружу хлынула струйка белого, как снег, мелкого песка. Действуя клином, Марк обламывал перемычку, расширяя отверстие, пока размер его не сравнялся с боковыми стенками кармана. Теперь настало время работать только руками. Марк отложил клин, снял перчатки, сменил кислородную маску на респиратор и осторожно вдохнул душный, жаркий, пыльный воздух.

Песок на ощупь казался мягким, словно пух. Марк плавно выгребал его горстями у самого края кармана, и песок, текучий как вода, вновь неспешно заполнял образовавшиеся лунки, стекаясь с периферии. Однако уровень его постепенно понижался и настал момент, когда Марк увидел вершину Хрустального Цветка. Он остановился, чтобы передохнуть и унять невольное волнение, а потом продолжил свои усилия. Песка в кармане становилось все меньше, и Хрустальный Цветок постепенно открывал Марку свою прекрасную суть. Он представлял собой кристалл эллиптической формы со множеством искрящихся светом граней. Его больший диаметр равнялся локтю взрослого мужчины. Его внутренняя структура непостижимо менялась при каждом движении внешнего источника света. Там, внутри Цветка, рождались странные формы, вспыхивали звезды, галактики и вселенные и тут же исчезали, чтобы дать место появлению новых. Смотреть на Цветок хотелось бесконечно, и Марку пришлось сделать над собой усилие, чтобы вернуться к реальности.

Затаив дыхание, он протянул ладони и осторожно поднял Цветок с его песчаного ложа. Цветок был тяжел и холоден, но холод этот отчего-то не казался Марку мертвым. Медленно и плавно Марк развернулся, положил Цветок в приготовленный контейнер, закрыл крышку и только после этого выдохнул. Он вспомнил, что карман следует осмотреть до конца. Второго Цветка он явно не обнаружит, но советы Луиса следовало выполнять точно…

Он вновь начал выгребать песок и делал это намного быстрее, потому что нужды в особой осторожности уже не было. Старания его оказались вознаграждены. В дальнем углу, у самой стенки кармана, пальцы Марка ощутили предмет, величиной с половину кулака. Он вытащил его и подставил под свет лампы. «Ребенок» Хрустального Цветка действительно имел некоторые основания называться таковым. Он был похож на цветок формой и множеством правильных граней, однако на том сходство и кончалось. «Ребенок» был темно-серым, непрозрачным камушком. При желании сотворить абсолютную копию «ребенка» из куска базальта или иной породы подходящего размера и цвета сумел бы любой резчик по камню средней квалификации.

Марк отложил камень в сторону и продолжил поиски. Спустя короткое время он убедился, что никаких сюрпризов карман больше не скрывает. До официального окончания смены оставалось чуть более двух часов, но Марка это уже не касалось. Он имел право закончить работу немедленно, а также твердое намерение этим правом воспользоваться. Он сунул найденный камушек во внутренний карман комбинезона, осторожно поднял контейнер с Цветком и стал выбираться из штрека.

– У тебя счастливая рука, – сказал Луис и в тоне его звучало уважение. – Найти Цветок в самый первый день – такого на моей памяти еще не случалось. Если удача тебя не оставит, очень скоро ты сможешь возглавить свою команду.

Они сидели в углу полупустой казармы. Кто-то из членов команды уже спал, кто-то бродил по жилому сектору, пытаясь развлечься или отвлечься.

– А что это мне даст? – поинтересовался Марк.

– Не очень много, однако здесь мы привыкли ценить даже самую малость. Лишний свободный день, лишнее свидание с женщиной, если она у тебя есть.

– У меня нет женщины.

– Зато теперь есть возможность ее найти.

– Нет, Луис, – покачал головой Марк. – Боюсь, все это мне не слишком интересно. У меня другие планы.

Луис негромко рассмеялся.

– Ты еще не понял, что планы строить здесь невозможно. Жизнь наша определена на годы вперед, и никто не в силах этого изменить.

– Помнится, ты говорил, что выбраться на поверхность довольно легко. Это на самом деле так?

Луис посмотрел на Марка с изумлением.

– Я не собираюсь помогать тебе совершить самоубийство.

– Я просто спрашиваю, – успокаивающе сказал Марк. – И уверяю тебя, самоубийство в мои планы уж точно не входит.

– Ты еще не излечился от несбыточных фантазий, – вздохнул Луис. – Запомни: побег отсюда невозможен, чем скорее ты это поймешь, тем легче будешь переносить свое нынешнее положение.

Дверь казармы отворилась, вошли Фаран и Бэкетт. Марк призывно махнул им рукой, и скоро они продолжили разговор вчетвером.

– Скажи, Луис, неужели за все время никто не попытался совершить нечто более значительное, чем бегство в ледяную пустыню? Можно было бы попробовать захватить снегоходы, прорваться на них в космопорт…

– Невозможно, – помотал головой Луис. – Снегоходы расстреляют прямо на поле. Неужели ты думаешь, что эти мысли пришли в голову впервые только тебе? К тому же постоянно здесь находится не более двух машин. Они стоят в гараже за бронированными воротами. Конечно, примерно за ночь можно было бы вскрыть двери с помощью резаков, но гораздо раньше охранники тебя просто пристрелят. А когда ворота открываются, чтобы забрать добытые Цветы, привезти оборудование или продукты, охраны бывает столько, что справиться с ней вообще нет ни малейшего шанса.

– А ты как думаешь, Фаран? – спросил Марк.

– О чем?

Фаран сидел напыжившийся, злой. Он ничего не нашел в своем штреке, потому что не собирался ничего искать. Весь день он просто бездумно чиркал резаком стенку забоя, пытаясь отыскать ответ на один-единственный вопрос: как могло случиться с ним такое? Он страшно устал и готов был винить в своих бедах любого, кто первым попадется под руку, но ссориться с Марком ему не хотелось.

– Ты согласишься попробовать, если что-нибудь удастся придумать?

– Если! – воскликнул Фаран. – Если бы мне удалось добраться хоть до одной поганой глотки…

Он яростно пошевелил толстыми сильными пальцами.

– Фаран согласился бы, – мягко произнес Бэккет, положив тому руку на плечо. – Я бы тоже согласился, если бы существовал план. Полагаю, мы все вместе должны над ним подумать.

Луис вздохнул тяжело и демонстративно громко.

– Мы все здесь когда-то пытались строить планы, пока не поняли, что самое главное – суметь прожить как можно дольше. Рано или поздно здесь должны появиться корабли из большого мира, я уверен в этом. Когда-нибудь нас найдут. Но только тех, кто сумеет выжить. Вот о чем мы должны заботиться в первую очередь.