Ходок

Влад высыпал из небольшого мешочка свинцовые цилиндрики.

— А отец твой не дурак, знал, что покупает. Капсюли давно лежат?

— Года два всего.

— Сойдёт, сейчас я тебе сделаю пару патронов, на первое время, — Алекс вынул откуда-то лист бумаги и стол скручивать подобие конфеты с порохом внутри. — Смотри, разрываешь бумагу, высыпаешь в ствол, пулю следом, капсюль на место. Пробуй.

Влад попробовал зарядить пистолет, действовал неуверенно, но работа была простая, тут бы любой справился.

— Вот так, молодец, — похвалил его Алекс, — теперь спрячь за пазуху. Погода сейчас сухая, можно о заряде не думать. Если дождь идёт, то раз в сутки меняй порох, он отсыревает. Теперь арбалет.

Алекс, окончательно вжившись в роль инструктора по огневой подготовке, взял в руки арбалет.

— Упираешь в землю, ставишь ногу в стремя, натягиваешь руками, становится на взвод, кладёшь сюда стрелу, целишься, стреляешь. Если вдруг передумал стрелять, придерживаешь тетиву рукой и нажимаешь спуск. По некоторым параметрам даже лучше ружья, дальнобойность сопоставима, пробивное действие не намного хуже, но твари и броню обычно не носят. Зато при попадании стрела обязательно в теле застрянет. Некоторые крупные твари могут выдержать десяток пулевых ранений навылет, прежде, чем свалятся, а вот с застрявшей в груди стрелой долго не побегаешь.

Влад выполнил несколько упражнений и Алекс, посчитав первую тренировку законченной, сказал, что можно отдохнуть.

Дальше сидели молча, в печи весело трещали сучья, готовую похлёбку разлили по жестяным тарелкам. Алекс откупорил водку, плеснул в три кружки по пятьдесят грамм и снова её закрыл. Не те здесь места, чтобы напиваться.

Лишним подтверждением тому стал протяжный волчий вой где-то в глубине леса. Лошади, стоявшие на первом этаже, испуганно заржали, но пока не пытались убежать, волки были достаточно далеко.

— Сторожить тебе, — сказал Ник, укладываясь, — после полуночи разбудишь меня. Слушай лошадей, они опасность хорошо чуют.

Часов у них не было, но примерное время представлять могли все. Два бывалых ходока завалились спать, а новичок, сжав двумя руками пистолет, сидел на страже. Он откинул край одеяла, чтобы видеть коней, освещаемых редкими бликами печи, те стояли настороженные, но страха не выказывали. С интересом отметил, что к одеялам, закрывающим окна и двери, снизу подвешены кусочки металла. Они де дают ветру поднять одеяло, кроме того, никто не сможет влезть внутрь незамеченным, импровизированные "колокольчики" обязательно зазвенят.

Сидел он долго, изредка поглядывал в окна, но окружающий лес, скупо освещаемый только тонким серпиком месяца, не открыл ему никаких тайн. Волков больше не было слышно, да и вся мелкая живность попряталась.

Только когда тьма начала рассеиваться, он вспомнил, что нужно разбудить Ника.

— Чего раньше не разбудил? — недовольно спросил зевающий ходок, — тебе спать осталось всего ничего.

Влад смущённо пожал плечами.

В путь они двинулись только около девяти утра, поздно, но ходоки решили дать молодому хоть немного поспать. Зато сами успели нормально позавтракать, а ему пришлось делать это на бегу.

Утром лес уже не выглядел таким мрачным, яркое солнце уже невозможно было закрыть толстыми ветвями. Более того, постепенно лес стал редеть, и после полудня они ехали уже по открытому месту, где редкие деревья соседствовали с ещё более редкими кустарниками.

— Отсюда и начинается то, что все называют словом Пустоши, — объяснил Ник, — скоро пойдут первые дома.

Странно, что жители глухой провинции, крестьяне, обитающие в деревянных домах с печным отоплением (иногда по-чёрному), называют Пустошами место, где стоят каменные, кирпичные и бетонные постройки, высотой до семи этажей, есть мосты на бетонных опорах, остатки заводов и железных дорог. Пустоши именуются Пустошами по одной причине, здесь нет людей, кроме ходоков, каких-то немногочисленных дикарей и кого-то ещё, о ком им ещё предстоит узнать.

Первые дома попались им минут через сорок. Это, собственно, были не дома, а комплекс одноэтажных построек, соединённых между собой коридорами. Ничего ценного там не было никогда, поэтому останавливаться они не стали. Зато, когда начали попадаться первые высотки, Ник намеренно остановил коня и сказал Алексу:

— Притормози, посторожи коней, а мы с Владом прогуляемся наверх, оттуда вид хороший.

Тот усмехнулся, но поводья взял, заодно приготовив карабин. А Влад с Ником поднимались по лестнице на шестой этаж, перила давно проржавели и развалились, но сама лестница пока выглядела достаточно прочной. Поднявшись на последний этаж здания, они подошли к пустому окну в одной из квартир.

— Посмотри туда, — предложил Ник, — внимательно посмотри, тут везде такие дома, а некоторые ещё больше и красивее, видел когда-нибудь такое?

— Нет, — покачал головой немного испуганный Влад, он явно никогда в жизни не поднимался на такую высоту, — знал одного человека, он учился в городе, там, на Севере, он говорил, что есть дома в пять этажей.

— А мы, в нашем мире, — Ник выделил голосом эти слова, — все жили в таких домах.

— В вашем мире? — не понял Влад.

— Да, ты не задумывался, откуда вообще взялись мы, рейдеры, мы ведь появились здесь только лет десять назад, а до того в Пустоши вообще никто не ходил. Мы пришли из другого мира.

— А что это за мир?

— Представь, что в вашем мире не произошло никакой Катастрофы. И все живут в таких домах, здесь зимой тепло, а летом прохладно, нажмёшь кнопку на стене и зажигается свет, электрический свет, знаешь, что это такое?

— Видел. У торговца.

— А вот здесь, — Ник показал на одну из комнат, бывшую когда-то ванной, — здесь мы мылись, откроешь кран, и оттуда потечёт вода, горячая или холодная, не нужно греть, она по трубам течёт. А гадить мы ходили в такую большую фаянсовую чашу, сделал дело, нажал кнопку, и всё дерьмо смыло водой. А ещё у нас были телевизоры, это такая коробка, у которой одна сторона стеклянная и показывает движущиеся картинки, представляешь?

Влад смотрел с недоверием.

— А ещё телефоны, — продолжал Ник, — вот такие, в карман помещались, с их помощью можно было разговаривать с теми, кто за тысячу километров, я слышал его, а он меня, а при желании, могли даже видеть друг друга. И автомобили, телега на четырёх колёсах, что едет без лошади. Как тебе такой мир?

— Не понимаю, — честно сказал Влад.

— Конечно, не понимаешь, — Ник немного успокоился, — как тебе понять, ты ведь такого не видел никогда. Поэтому просто прими за данность, что мы из такого мира. А отсюда и всё остальное, что отличает нас от меснтых крестьян. Мы хорошо разбираемся в технике, не боимся новинок, не верим в бога, в проклятые места, нечисть, которая нам тут попадается, абсолютно реальная, это не исчадия ада, а просто чудовища из плоти и крови, которых пуля прекрасно убивает. И мы знаем, что убив такое, нужно не креститься, а нести его к врачу, чтобы он сделал вскрытие. И тебе, чтобы выжить здесь, нужно стать таким же.

— Я попробую, — неуверенно сказал парень.

— Интересно, а люди с Севера так же себя ведут?

— Нет, — покачал головой Влад, — в бога они верят, церкви оказывают большое уважение, но техники тоже не боятся, многие электричество используют.

— А почему тогда они сами они в Пустоши не ходят? — спросил с интересом Ник, — можно ведь набрать людей, организовать большую экспедицию, собрать уйму полезного барахла, а потом свезти всё к себе. Это ведь дешевле и быстрее, чем платить ходокам за пригоршню деталей. Почему так?

— Не знаю, но Пустоши они не любят, не боятся, как мы, просто отчего-то не желают туда идти. Словно им это запрещено.

— Запрещено, — задумчиво произнёс Ник, потом повторил, словно пробуя слово на вкус, — запрещено. Кем запрещено? Кто вообще может им запретить?

— Кто-то, кому они возят купленное, — предположил Влад.

— Допустим, а что тут с церковью? То есть, я понимаю, батюшка учит добру, молится, проповедует, служит церковные службы, кадилом машет, венчает, крестит, отпевает, — это всё понятно. Вопрос в том, что здешняя церковь может? Кто ей управляет?