Страница 19 из 20
Модная картинка. Journal des Dames et des Modes. 1823
Поль Гаварни. «Спортсмен». Ок. 1840
Поль Гаварни. «Гризетка». В изд.: «Французы, нарисованные ими самими». 1840–1842
Поль Гаварни. «Жена рабочего». Ок. 1840
Эжен Лами. «Модистка». В изд.: «Французы, нарисованные ими самими». 1840–1842
Нюма. Модная картинка. Ок. 1845
ГЛАВА 5
Черный принц элегантности
Вечное превосходство денди. Что такое денди?
Именно поэт Шарль Бодлер (1821–1867) во многом сформировал привычный для нас образ денди: облаченного в черное, оригинального, элегантного и неотразимо стильного. Фигура денди имеет важное значение даже для современной моды, хотя само понятие дендизма было переосмыслено и сегодня ассоциируется с самым пестрым сообществом, гораздо более широким, нежели группа гетеросексуальных белых модников145.
В эпоху Бальзака дендизм как модный элегантный стиль был, прежде всего, социальным феноменом. Денди именовались представители элиты, которые обнаруживали хороший вкус в подборе гардероба. Значительное влияние на эстетику и философию дендизма оказало эссе Барбе д’Оревильи (1808–1889) «Дендизм и Джордж Браммелл» (1845). Набрасывая гипотетический портрет «Бо» [«Красавчика»] Браммелла как прототипа денди, д’Оревильи решительно опровергает представление Карлайла о денди как о «человеке, умеющем носить одежду». Сам д’Оревильи был чудаком-романтиком, который всю свою жизнь одевался как «светский лев» 1840‐х годов, носил кружевное жабо и совсем не походил на английского денди146. Однако разработанная им концепция дендизма была чрезвычайно изощренной.
Денди – «не ходячий фрак», – утверждает д’Оревильи. – «Напротив, только известная манера носить его создает Дендизм». Денди носит свой костюм «как латы», хладнокровно, точнее – с «элегантной холодностью». «…Однажды – можно ли поверить – у Денди явилась причуда носить потертое платье. Это было как раз при Браммелле. Денди переступили все пределы дерзости… Они изобрели эту новую дерзость, которая так была проникнута духом Дендизма, они вздумали, прежде чем надеть фрак, протирать его на всем протяжении, пока он не станет своего рода кружевом или облаком. Они хотели ходить в облаке, эти боги. Работа была очень тонкая, долгая и для выполнения ее служил кусок отточенного стекла. Вот настоящий пример Дендизма. Одежда тут ни при чем. Ее даже почти не существует больше». В одной из сносок в тексте эссе есть удивительная характеристика денди: «Стоики будуара, они в масках выпивают кровь, которой истекают, и остаются замаскированными. Казаться значит быть для Денди, как и для женщин»147. Величайшим теоретиком дендизма, однако, был воплощенный денди – Шарль Бодлер. На его портрете работы Эмиля Деруа 1844 года мы видим стройного элегантного человека, одетого в черный бархат, с белым галстуком, напоминающим ожерелье, и с темными вьющимися волосами до плеч. У него было лицо «молодого бога, – вспоминал Теодор де Банвиль, – поистине божественное лицо, само воплощение элегантности, власти и неотразимых соблазнов». Он напоминал «оживший портрет Тициана в его черной бархатной тунике с защипом у талии» – вспоминал Иньяр. Он носил костюмы из простой черной ткани, сшитые по его собственному дизайну. По словам Октава Левавассера, Бодлер выглядел как «Байрон, одетый Бо Браммеллом»148. Впрочем, сам Браммелл нисколько не занимал Бодлера. Однако он знал д’Оревильи и опирался на его идеи. «Перечитав книгу… „О дендизме“… – писал Бодлер в «Салоне 1846 года», – читатель со всей очевидностью убедится, что дендизм – явление современное и порожден неведомыми доселе причинами». К теме дендизма он обращался в своем знаменитом эссе «Поэт современной жизни» (1863) и упоминал о ней также время от времени в личных заметках, которые содержат, например, загадочные строки: «Вечное превосходство денди. Что такое денди?»149
Бодлер – денди
Шарль Кузен вспоминал Бодлера в двадцать лет: «Без ума от старых сонетов и новейшей живописи, с рафинированными манерами и с рассказами, полными парадоксов, ведущий богемную жизнь и денди до кончиков ногтей, прежде всего денди, с целой теорией элегантности. Каждая складка его жакета была предметом серьезного размышления». Страсть Бодлера к черной одежде производила на Кузена, как и на всех друзей поэта, сильное впечатление:
Каким чудесным был этот черный костюм, всегда один и тот же, независимо от времени года и времени суток! Фрак, настолько изящно и щедро скроенный, прекрасно ухоженные пальцы постоянно касаются его лацканов; красиво повязанный галстук; длинный жилет, застегнутый очень высоко, на верхнюю из двенадцати пуговиц, и небрежно расстегнутый внизу, чтобы была видна тонкая белая рубашка с плиссированными манжетами, и заложенные по спирали брюки, заправленные в безупречно начищенные туфли. Я никогда не забуду, скольких поездок в коляске стоила мне эта полировка!150
Идеальный денди, писал Бодлер, «богатый и праздный человек»; его «единственное ремесло – быть элегантным». Когда Бодлер достиг совершеннолетия в 1842 году, он поселился в стильных апартаментах в отеле Лозен на острове Сен-Луи. Одним из его соседей был Роже де Бовуар, знаменитый денди, чей гардероб и роскошная квартира демонстрировались в журнале La Mode. Доходы от наследства Бодлера составляли десятую часть дохода Бовуара, однако поэт стремился подражать образу жизни своего соседа и быстро растратил весь свой доход и часть капитала. В 1844 году семья Бодлера, обеспокоенная растущими долгами поэта, объявила его финансово недееспособным, и его жизнь богатого денди закончилась151.
Таким образом, лишь в 1842–1844 годах Бодлер смог позволить себе посвятить достаточно времени и денег своей внешности. В это время он отвергал и стиль модных «светских львов» с Правого берега, и богемную пышность Левого берега. Дендизм в его «правобережном» варианте имел специфические социальные и политические коннотации: в определенном смысле, он был декларацией аристократического превосходства. На практике большинство «светских львов», носивших костюмы в английском стиле с примесью старомодного французского аристократического позерства, фальсифицировали идеальную браммеллевскую простоту. В свою очередь, «левобережная» богема бунтовала против буржуазии. Их одежда часто была более или менее осознанно неопрятной и подчеркнуто артистичной. Если безупречно белый лен был маркером буржуазной респектабельности, представители богемы носили грязные рубашки – или ходили вообще без рубашек. Вместо цилиндра они носили широкополые квакерские шляпы, шляпы с перьями, береты или кепи. Их пристрастие к Средневековью находило выражение в оригинальной одежде, при их вечной бедности – весьма пестрой.
144
Рус. пер. цит. по: Бодлер Ш. Мое обнаженное сердце / Cост. и пер. с фр. Л. Ефимова. [Б. м.]: Издательство К. Тублина, 2013. С. 17.
145
Fillin-Yeh S., ed. Dandies: Fashion and Finesse in Art and Culture. New York; London: New York University Press, 2001; Garelick R. K. Rising Star: Dandyism, Gender, and Performance in the Fin de Siècle. Princeton: Princeton University Press, 1998; Cicolini A., ed. 21st Century Dandy. London: British Council, 2003.
146
Favardin P., ed. Splendeurs et misères du dandysme. Paris: Mairie du 6e Arrondissiment de Paris, 1986. P. 45.
147
D’Aurevilly B. Dandyism / Transl. by Douglas Ainslie. New York: PAJ Publications, 1988. Pp. 31–32, 64. Рус. пер. здесь и далее цит. по: д’Оревильи Ж. А. Дендизм и Джордж Браммелл. М.: Книжный магазин «Циолковский», 2017. С. 14, 33.
148
Moers E. The Dandy: Brummell to Beerbohm. London: Secker & Warburg, 1960. P. 271; Starkie E. Baudelaire. Norfolk, CT: New Directions, 1958. P. 76 (emphasis added).
149
Kelly I. Beau Brummell: The Ultimate Man of Style. New York; London: Free Press, 2006. P. 105; Moers. The Dandy. P. 274; Baudelaire Ch. My Heart Laid Bare / Ed. Peter Que
150
Шарль Кузен, цит. по: Hemmings F. W. J. Baudelaire the Damned. London: Hamish Hamilton, 1982. P. 33.
151
Baudelaire Ch. The Painter of Modern Life // The Painter of Modern Life and Other Essays, transl. Jonathan Mayne. London: Phaidon Press, 1964. P. 26; Seigel J. Bohemian Paris. New York: Viking, 1986. P. 103; Starkie. Baudelaire. Pp. 70–83.