Страница 46 из 46
При этом просветители а-ля Полетика могли не учитывать того факта, что образование для людей, стоящих на нижних ступеньках социальной лестницы, в условиях структурированности общества, является путем не только к свету, но и к осознанию своего «рабства», путем к напряжению и конфликтам. Правда, у Григория Андреевича были все основания в какой-то степени надеяться на благотворность такого пути для мужиков и казаков, поскольку в Гетманщине в то время формально не было крепостного права. Дилемма, которая возникла и формировалась в XVIII веке, – путь к прогрессу лежит через совершенствование человека или через совершенствование макроструктур – остается открытой и по сей день. История России конца XVIII – первой половины XIX века, до ликвидации крепостного права включительно, знает много примеров трагической судьбы людей – выходцев из крепостных, которые из‐за капризов фортуны получали образование, учились с помощью помещиков или отдельных меценатов искусствам, наукам, что в конечном счете становилось основой для глубокого внутреннего психологического или социального конфликта. Такая судьба постигла и многих выдающихся деятелей культуры и науки.
В то же время, как законник, Г. А. Полетика стремился соблюдать и новые предписания, которые, согласно ревизии 1764 года и введенному «рублевому окладу», должны были осваиваться населением Гетманщины. В частности, с этого времени к традиционным формам ответственности дворянина за своих людей прилагалась и ответственность за уплату государственных налогов приписанными в его селах мужиками, хотя запись в ревизию за помещиком не имела той же юридической силы, что и «крепость». Конечно, это не могло быть усвоено мгновенно. К тому же всегда находились помещики, которые с удовольствием принимали беглых. Вот и начинались судебные разбирательства, длительная переписка, споры. В 1782 году Григорий Андреевич подал в нижний земский суд Погарского уезда очередное «доношение», которое в подробностях раскрывает суть проблемы. Оказывается, не всегда выполнялись судебные предписания, бесполезными были уговоры заседателей суда, лица, принимавшие людей без внимания к «месту прописки», не спешили или вовсе отказывались их возвращать606. Кстати, А. М. Лазаревский на многих примерах показал, что в Малороссии порядка с крестьянскими переходами не было607. Вот и возникает вопрос: разве панам удалось бы самостоятельно, без указа 1783 года справиться с проблемой? Да и так ли уж неправ в этом случае был А. П. Шликевич?
В определенной степени характер отношений Полетики с подданными, мужиками, раскрывается на основании текста его завещания (от 20 ноября 1784 года), в десятом пункте которого он писал: «Что ж касается до людей наших, бывших вольных, а ныне к нам в ревизию добровольно записавшихся, то об оных прошу и советую жене моей, чтоб она, кто из них пожелает отойти, дала им отпускныя с тем, чтоб они записывались в ревизию, где пожелают, а из нашей выключены были, ибо таковое им от меня обещание дано и грешно будет не додержать им слова»608.
Законник, юрист в обществе, которому пока были нужны не столько юристы, сколько «стряпчие»609, Г. А. Полетика не мог не соблюдать в точности не только новые предписания верховной власти, изменившие характер социальных отношений на Левобережье, но и свои договоренности с крестьянами, базировавшиеся на традиции. И все же, думаю, подход этого неординарного человека к новым общественным реалиям, постепенно оформлявшимся в крае под влиянием ревизии 1782 года и царского указа 3 мая 1783 года, не был исключительным. Подобные «договорные» отношения, вероятно, возникали и между другими помещиками и их мужиками.
Указ 3 мая 1783 года, несмотря на то что в нем о крепостном праве прямо не говорилось, в отечественной исторической науке по вполне понятным причинам оценивался резко отрицательно. Не вдаваясь в историографические подробности, отмечу лишь, что в современной русистике существуют различные, в том числе и более сдержанные, оценки как данного документа, так и социальной политики Екатерины II вообще, довольно подробно, о чем уже говорилось, обобщенные А. Б. Каменским. К тому же в недавних исследованиях ставится под сомнение целый ряд стереотипов, в частности об «узаконенном произволе помещика»610
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
606
ЧИМ. Ал. 502/95/8. Л. 1 – 1 об.
607
Лазаревский А. М. Малороссийские посполитые крестьяне (1648–1783 гг.): Историко-юридический очерк по археографическим источникам. К., 1908. С. 83–85.
608
«Завещание Григория Андреевича Полетики, 1784 г., 20 ноября» (см. в публикации: Частная переписка Григория Андреевича Полетики // КС. 1895. Июль – август. С. 91).
609
А. С. Лаппо-Данилевский, исследуя ход создания во второй половине XVIII века «Описания внутреннего правления Российской империи» (прототип «Полного собрания законов») и касаясь проблемы правосознания российского общества, показал, насколько малоуспешными к середине 1770‐х годов были меры правительства по организации юридического образования при неимении необходимости его получать (в 1765 году на юридическом факультете Московского университета учился только один студент). Поэтому и в Законодательной комиссии 1767–1774 годов «многие еще обнаруживали отсутствие самых элементарных знаний по части русского законодательства и очень мало были знакомы с общими началами права» (Лаппо-Данилевский А. С. Собрание и свод законов Российской империи, составленные в царствование императрицы Екатерины II. СПб., 1897. С. 4–17).
610
Виленская Э. Г. П. Данилевский и его романы из жизни беглых // Данилевский Г. П. Беглые в Новороссии. Воля (беглые воротились). М., 1956. С. 12.