Квинтовый круг

И опять бы все обошлось. Посчитали бы шишки, перевязали раны, повалялись в госпитальном отсеке. Опять не повезло! Во-первых, вырвало дверцу, так что, пожалуйста, бери нас голыми руками. Мало того, разбились ампулы со снотворным, которые Аллен на всякий случай сунул в карман в последний момент. Я потом экспериментировал, на юкков эта премудрость не действует абсолютно, а вот мы заснули беспробудным сном. А проснулись уже в озере.

– Наверное, вы уже докопались, что залечить рану, отрастить потерянную ногу или там заштопать печень для юкка все равно, что для нас с тобой отрастить срезанный ноготь?

– Да, в общем, докопались.

– Я так и думал. Но вряд ли вы знаете, что все эти процессы идут заметно быстрее, если лежать в такой вот озерной воде. Там ведь не просто соль, как можно подумать сначала, а настоящий бульон аминокислот. Процессы регенерации еще более ускоряются, если мягкие ткани предварительно размозжены, а кости переломаны.

Лобов внутренне содрогнулся, глядя на изуродованное лицо товарища.

– Представь себе ситуацию, Иван, – голос Балавадзе по-прежнему звучал глухо и ровно: – Нашли юкки чудных существ, карикатурно на них похожих. Правда, юкки заинтересовались ими, уж очень занятные у них одежды, странные способы передвижения и все такое.

Нашлись даже любители острых ощущений, которые бог знает как сумели получить геноинформацию и решили перевоплотиться в этих чудаков. Но в целом они воспринимали нас примерно так же, как мы воспринимаем обезьян. И вот эти существа с ничтожными царапинами на теле лежат бездыханными. Самое время помочь им, ну и, разумеется, смешно даже думать, что эти двуногие, в общем-то очень похожие на юкков, не умеют трансформироваться. И уж совсем смешно, если они не захотят из уродов превратиться в красавцев юкков. И они с самыми добрыми намерениями проделывают над нами все те же процедуры, которые проделывают над собой.

А что произошло с Майклом, я помню как в тумане. Весь мир тогда состоял из одного куска огромной боли. Одно могу сказать, лежали мы в озере вперемежку с добровольцами-юкками, решившими испытать счастье нового воплощения. И один из них уже ощутимо напоминал Аллена. Наверное, это и послужило причиной еще одной беды. Майкл утащил Ватана, потом Аллена, а затем ухватился за юкка, который лежал рядом с нашим штурманом и был на него похож. Если мы были почти трупы, то юкк отлично владел собой. Конечно, он не хотел расставаться с озером и стал сопротивляться. А ты знаешь, силы у него хватает. Не могу сказать толком, что произошло, но Майкл истерично кричал: «Кто это? Аллен?! Пусти! Да пусти же!» Он полоснул по толпе из лучевого пистолета. Юкки несколько дней не появлялись у озера, и мы с Диной чуть не умерли с голоду.

Балавадзе бессильно откинул голову и облизал губы.

– Иван, у тебя есть сок, вода, все равно что, только бы наше! Принеси, бога ради! А я тут полежу.

Лобов молча подчинился. А Балавадзе, проводив его взглядом, со стоном опустился на упругую пружинистую траву. В глазах темнело, мир медленно померк. Остались запахи, чужие запахи прели, влажных болотных испарений и чего-то острого, похожего на камфару. И звуки были чужими, они доносились глухо и невнятно, как из-за ватной стены.

Балавадзе нехотя открыл глаза и увидел расплавленное апельсиновое небо, ощутимо дышащее жаром. На фоне ненастоящего, придуманного неба покачивалась ветка с ядовито-синей, готовой лопнуть от набранной влаги корой и белыми шишечками-плодами. На ветке сидел восьминогий полосатый зверек с длинным хвостом, похожий сразу и на белку и на гусеницу. Он поворачивал с боку на бок треугольную голову, разглядывая Балавадзе глупыми рыжеватыми глазами.

Это был чужой, плохой мир, и Вано прикрыл глаза, чтобы не видеть его. Зачем он?

– Динка! – тихонько позвал он и весь превратился в слух. Но вместо родного голоса услышал нарастающий свист. Балавадзе открыл глаза и увидел глайдер, который проходил над ним, в радостной пляске заваливаясь с одного крыла на другое. Глайдер? Острая тревога вдруг уколола Вано, он приподнял голову.

– Дина! – закричал он, задыхаясь, рывком принял сидячее положение и увидел Лобова, который со странным выражением лица стоял над ним.

– А, это ты, – тихо и разочарованно сказал Балавадзе и провел рукой по лицу.

Он все еще ждал ее, свою Дину.

Владимир Першанин

Самый последний крейсер

Отсюда, с пологого песчаного пляжа, громада, опутанная ажурными сплетениями радарных установок, возносящаяся ввысь тремя гибкими стеблями мачт, закрывала половину горизонта, двухсотметровое монолитное тело, расслабившись, застыло в теплой прозрачной воде лагуны. Солнце, не спеша поднимающееся из расплавленной золотой дорожки, четко вырисовывало решетчатые контуры инфразвуковых излучателей и острые головки ракет, барабанные катапульты глубинных бомб, покрашенные в веселый оранжевый цвет, тонкие сдвоенные стволы зенитных пушек в полукруглых башенках, приподнятых над палубой. Он сверкал девственной белизной электрошлюпок, перечеркнутых глянцево-черными трубами нейтронных орудий, огромным пурпурно-желтым полотнищем военно-морского флага звездной Империи с вытканным на нем парящим серебряным коршуном – самый последней крейсер на земле.

Дэвис шел босиком по узкой кромке мокрого, остывшего за ночь и приятно холодившего ступни песка. Шестиногий, на тонких ножках, похожий на паука кибер плелся шагах в десяти, время от времени останавливался, что-то вынюхивая и пошевеливая лепестками антенны. Дэвис, не спеша, пересек наискось пляж и вышел на подстриженный газон городка Майти-Мауса. У никелированного флагштока он надел башмаки, которые нес до этого в руках, расправил шелковый канареечного цвета флаг с изображением могучего мышонка и потянул за тросик.

Задрав голову, Дэвис наблюдал, как, расправленный струей утреннего бриза, он поднимается вверх. Это стало его традиционной утренней церемонией – подъем детского флага. Тот, другой флаг с коршуном, который развевался на передней мачте крейсера, Дэвис не трогал, предоставив ему право день и ночь осенять бывший флагман несуществующего Военно-морского флота Империи.

На поляне яркими пятнами рассыпались игрушечные домики с разукрашенными ставнями, цветастые грибки, карусели с фигурками пони и слонов. Рядом с песочной площадкой Дэвис построил роскошную пластиковую крепость с оловянными солдатами возле пробковых пушек, колонны оловянных неприятельских солдат возле таких же пробковых пушек по другую сторону стен застыли в ожидании своих полководцев в коротких штанишках.

Дэвис соорудил крепость в прошлом году, ожидая каждый день лодку и представляя, как будут толпиться вокруг нее мальчишки. Мальчишек, в том числе и двух его сыновей, ждать уже было неоткуда. Но крепость стояла. Просто так, как многое на острове.

Металлические педальные автомобили и танки с прицепными ракетами подернулись ржавчиной. Он заметил это еще на прошлой неделе и все собирался их подкрасить, но каждый раз забывал. На этот раз Дэвис равнодушно решил, что красить машины не стоит, и приказал киберу их убрать. Робот не понял команды и пискляво переспросил, куда услать.

– К черту! – сказал Дэвис.

Глядя, как кибер, мигая сигнальными лампочками, топчется на месте и переваривает странную команду, он засмеялся и отменил приказ.

Война, длившаяся чуть больше трех недель, закончилась полтора года назад. Звездная Империя совместно с Южным Королевством не оставила камня на камне в государствах, уже много веков угрожавших их безопасности. Врагам был преподан хороший урок. Дэвис, находившийся вдалеке от военных действий, с удовлетворением смотрел по телевизору сделанные со спутников фотографии окутанных многокилометровыми тучами пепла городов врага. Но подлые плутократы в свою очередь засыпали сотнями бомб и ракет цветущие равнины Великого Континента.

Он наблюдал до последнего мгновения, как противостояла кобальтовым ударам столица Империи и как разрушенная антиядерная защита, слившаяся в ослепительной вспышке с атомным пламенем падающих ракет, сожрала восьмидесятимиллиардный город и погасила экраны телевизоров в боевой рубке крейсера.