Я радость

– Почему ты не уйдешь от него?

– Я никогда не смогу его оставить, – мрачно отозвалась Тиша.

– Почему?

– Это ведь из-за меня он такой стал. Он ведь только делает вид, что такой сексгигант, а на самом деле, у него теперь чаще не стоит, чем стоит – последствия травмы… Ему даже иногда приходится использовать такую штуку… ну, типа пластиковой трубочки: суешь туда член, и там что-то с давлением происходит, отчего тот встает. Каждый раз, когда он это делает, у меня слезы на глаза наворачиваются – мальчик, бедный мой мальчик…

Рот у Тиши искривился, когда она говорила это, и несмотря на тяжесть момента, я первый раз убедилась, что и она может быть не очень красивой.

– К тому же Рома говорит, – продолжила Тиша, справившись с эмоциями, – что если я уйду от него, то он скажет отцу, что это я была за рулем. Ублюдок…

– И что тебе сможет сделать его отец? Столько времени прошло, теперь уже ничего не докажешь.

– Шутишь? – усмехнулась она. – Уж его-то папаша точно найдет, что со мной сделать. Именно поэтому Рома и не сказал ему сразу – боялся за меня.

Она помолчала.

– Раньше боялся, а теперь ноги об меня вытирает. Сейчас наверняка опять в клубе клеит каких-нибудь девиц… Мне надо туда.

Она порывисто поднялась со стула, собираясь направиться к выходу из кухни, но не рассчитав своих возможностей и чуть не упала – я успела подхватить ее в последний момент.

– Пойдем, – сказала я, тоже вставая и все еще поддерживая ее. – Я помогу тебе подняться в спальню.

– Нет, – пьяно возразила она, – я только возьму сумку и поеду в клуб… Вызовешь мне такси?

– Обязательно вызову, – пообещала я, – но только завтра. А сейчас тебе надо просто поспать. Ты устала, у тебя был долгий день и ночь.

– Да, я устала…

– Вот и пойдем.

Мы поднялись на второй этаж, я уложила ее на кровать, стянула с нее туфли, в которых она ходила даже дома, накрыла одеялом.

– Все, спи. Спокойной ночи. Завтра уже будет лучше.

– Даш, – окликнула она меня уже у двери.

– Да?

– А я правда красивая?

– Конечно, Анюта, ты очень красивая.

– Анюта… Рома раньше называл меня так. Ты хорошая, Даша…

Когда я выходила от них, было уже почти девять.

Что-то меня начинает напрягать эта семейка.

Тетя Лариса вышла пить со мной чай, когда я вернулась домой.

– Видела сегодня твоего отца, – сказала она, когда я села ужинать.

– И как он?

– Выглядит вроде нормально. Ты не надумала с ним встретиться?

– А зачем мне это?

Я осталась без матери, когда мне было четыре года, и сразу после этого тетя Лара забрала меня к себе.

С отцом мы встречались по выходным. Он исправно забирал меня в воскресенье, мы ходили в парк или в кино, он покупал мне мороженое, но я всегда чувствовала неловкость и скованность, находясь рядом с ним. Сейчас я бы сказала, что мне казалось, словно я была ему в тягость, словно он встречался со мной не потому, что действительно хотел меня видеть, а потому что так надо. Я много раз просила тетю Лару пойти со мной, но она всегда отказывалась.

Потом у отца появилась женщина, и наши встречи стали случаться все реже и реже, пока не прекратились совсем. Он по-прежнему перечислял Ларе деньги на мое содержание, но за все это время ни разу не позвонил, разве что присылал открытки ко дню рождения, в которых год за годом желал мне успехов в учебе. Потом у него родился сын, и он переехал на другой конец города.

В год, когда я закончила институт, он вдруг снова объявился: позвонил мне и предложил встретиться.

Честно говоря, я не испытывала никакого желания видеть этого совершенно чужого мне человека, но Лара настояла на том, чтобы я приняла его приглашение.

– Он твой отец, – говорила она, – самый близкий тебе человек, роднее его у тебя никого нет.

– Мой самый близкий человек – это ты! – возражала я. – Ты меня растила, тратила на меня силы, время, а что сделал он?

– Ты несправедлива к нему. Он помнил о тебе все эти годы, что делать, если он не из тех людей, кто умеет показать свои чувства – это никогда не было ему свойственно.

– Как же, помнил, – кривилась я, – платил деньги. Откупался.

– Но другие не делают даже этого! К тому же он все-таки позвонил тебе, причем тоже исключительно по собственной инициативе.

Он позвонил, потому что снова остался один: вторая жена от него ушла и переехала за границу, забрав с собой ребенка, работу он потерял, и не осталось никого, кто нуждался бы в нем. Однако все это я поняла позже, когда узнала его получше и послушала его рассказы, а в ту первую встречу я просто увидела унылого, недовольного жизнью мужчину, который не вызвал во мне ничего, кроме щемящего чувства жалости, какое вызывают худые, испуганно вздрагивающие от любого звука бездомные псы.

– Он не всегда был таким, – сказала тетя Лариса.

– И почему только ты его всегда защищаешь?

– Потому что он твой отец.

Я не видела в ее объяснениях никакой логики, и все-таки когда она стала настаивать на том, чтобы я виделась с ним регулярно, через какое-то время уступила. В принципе, это было не так сложно: он снова переехал в наш район, и жил теперь совсем недалеко, так что мне было нетрудно сходить к нему раз в месяц и послушать его в течение часа или двух.

Рассказывал он, в основном, о молодости, о том, как с друзьями ходил на рыбалку, ночевал у костра, как бабушка гоняла его за непослушание, вспоминал, как служил в армии, о своей первой любви, случившейся, когда ему было восемнадцать, – еще до мамы. По всему было видно, что настоящее занимает его мало, да и неудивительно: некогда довольно приличная должность на стройке и соответствующие ей привилегии сменила работа сторожем в детском саду, жена бросила, увезла с собой единственного сына, осталась только я – слабое напоминание о том, что и он все-таки создал что-то за свою жизнь. И слабое утешение.

И все-таки когда моя карьера пошла в гору, а я сама из серенькой невзрачной студентки превратилась во вполне привлекательную девушку, стало заметно, как он гордится мной. Как он рад меня видеть, когда я прихожу. Как готовится к нашим встречам – покупает торт или запекает в духовке картофель под майонезом. И тогда впервые за время нашего общения я стала чувствовать его присутствие в моей жизни, появилось ощущение, что у меня действительно есть отец.

Так продолжалось, пока не появился Костя – один из тех немногих молодых людей, которым посчастливилось отвлечь меня на какое-то время от работы. Я сама не заметила, как все больше и больше времени стала проводить с ним: сначала каждые выходные, потом чуть ли не каждый вечер. Мы с ним встречались, созванивались, переписывались, а все остальное время я не переставая думала о нем.

За несколько месяцев, в течение которых развивался наш бурный роман, я ни разу не была у отца. Звонила ему всего пару раз, извинялась, обещала, что скоро обязательно зайду, но закончилась весна, началось лето, и среди всех невозможно важных дел, связанных с Костей, я так и не нашла ни минутки, чтобы забежать к папе.

А потом Костя предложил мне переехать к нему, и я испугалась. Перестала отвечать на его звонки. Снова захотелось с головой погрузиться в работу, вернуться к недочитанным книгам, увидеться наконец с отцом.

Представляя, как он обрадуется, я позвонила ему, чтобы сообщить, что приду к нему в субботу, однако он отнесся к этой новости неожиданно прохладно. Сказал, что на выходных не сможет и поспешил закончить разговор, ссылаясь на то, что занят. От разговора остался неприятный осадок, но ничего страшного, подумала я, всякое бывает.

Встретились мы случайно – на выходе из магазина – уже в начале сентября. Он хорошо выглядел, сказал, что устроился прорабом на стройку – конечно, не то, о чем мечталось, но все же поближе к любимому делу. С ним была женщина. Довольно милая, примерно одного с ним возраста. Мы поговорили совсем недолго и разошли в разные стороны.