Страница 11 из 19
Ресторан представлял собой несколько домов традиционного типа с черепичными крышами. Внутри стены оклеены пожелтевшими от старости светлыми обоями. Никаких особых украшений, и лишь одинокие вентиляторы, прикрепленные на стенах, лениво разгоняли тяжелый влажный воздух. Было довольно скучно.
Профессора в очередной раз напомнили мне корейскую традицию потребления алкоголя, смысл которой заключается в установлении более тесных дружеских отношений с сидящим за столом, согласно которой пить нужно обязательно нечетное количество рюмок. Кроме того, никто не наливает себе водку сам. Это должен делать кто-либо из сидящих рядом – лучше, если младший по возрасту. Вдобавок есть еще и особая церемония обмена рюмками. Так, инициатор обмена, как правило старший или равный по положению, дает противоположной стороне свою рюмку, сам наливает в нее водку. Угощаемый обязательно должен выпить до дна и возвратить ее инициатору церемонии, налив, в свою очередь, ему. Однако если тот, кому наливают, значительно младше по возрасту и ниже по положению, то он должен лишь пригубить рюмку и сделать это, чуть отвернувшись в сторону. Таким образом, двое становятся ближе друг к другу, между ними устанавливаются особые отношения. Следует отметить, что это сугубо мужская традиция, и я никогда не видел, чтобы такой обмен рюмками происходил между мужчиной и женщиной.
Около одиннадцати вечера мы вернулись в гостиницу. Там профессоров ожидали несколько студенток старшего курса, в обязанности которых входило «сидеть на телефонах» и отвечать за сохранность вещей.
Я же отправился к ближайшему телефону-автомату, чтобы позвонить в другой город. Номер у абонента был постоянно занят, и мне пришлось около получаса бродить по пустынным в это время улицам, ожидая возможности соединения.
Наконец, дозвонившись, направился к гостинице и не успел пройти и десяти шагов, как нарвался на профессора Юна, который наугад пошел искать потерявшегося иностранного гостя.
День второй, 22 июня 1995 года.
Я проснулся в 7.40 и с удивлением обнаружил, что в номере уже никого не было. Старался как можно быстрее собраться, но зашедшие за мной профессора с трудом сдерживались, чтобы не сказать что-нибудь по поводу моей медлительности. Завтракать пошли в ресторан неподалеку. Ели похлебку из морепродуктов хэчжангук и рис. Надо сказать, что традиционно корейцы завтракают по утрам довольно плотно, и завтрак по нашим меркам мало отличается от обеда. Кофе пришлось пить из кофейного автомата на улице.
Примерно в девять утра вместе с профессором Юном мы приехали в деревню Чунбан, где студенты нашего 6-го звена еще только завтракали. Их внешний вид немного смутил меня: на юношах были чистые футболки или рубашки, а девушки к тому же поменяли и джинсы на шорты, комбинезоны или брюки из легкой материи. Иными словами, как принято в хороших домах, все переоделись. И только я остался во вчерашней рубашке. Новое время – новые традиции.
Поначалу отправились в ближайшее селение Мэсан, зашли в первый попавшийся двор. Там была бабушка лет 80, ходившая, как и все корейские старушки этого возраста, полусогнутая, не в состоянии распрямить спину, что объяснимо. В традиционном корейском доме нет стульев, все сидят на полу. И долгое сидение на полу как раз и приводит к такой фатальной фиксации положения спины.
Итак, это была первая попытка опроса на улице, не очень удачная. Бабушка много рассказывала о жизни в старину, но спеть песни от начала до конца так и не смогла. Студенты сидели на траве перед крыльцом дома, построенного в европейском стиле, но имеющего традиционные обогреваемые полы. Я же спрятался за их спины, чтобы не разрушить своим длинноносым и светловолосым видом чужака хрупкую атмосферу диалога.
Затем по грунтовой дорожке, ведущей мимо рисовых полей вдоль подножия холма, отправились к небольшому буддийскому храму Соннимса, визит в который обещал быть интересным. Говорили, что с ним связаны какие-то легенды. По дороге у одного из селений я увидел колодец: бетонный цилиндр на бетонной площадке, прикрытый наполовину деревянной крышкой прямоугольной формы. На нем лежал уже высохший корейский хлебец тток, который был приготовлен для совершения церемонии кормления местных духов – коса. Надо сказать, что такая церемония очень популярна в Корее, и жива не только в деревнях, но и в Сеуле, и не только среди простого населения, но распространена также в крупных фирмах. Цель ее – обеспечить успех в новых начинаниях. Профессор Юн объяснил мне, что если после совершения коса хлебец, использовавшийся там, положить на колодец и подождать несколько дней, то он приобретает особенные целительные силы. Однако об этом хлебце почему-то забыли, и теперь его можно было просто выкинуть.
Пройдя еще немного, увидели слева от дороги небольшую постройку, которая, судя по конструкции и богатой росписи на стенах, служила храмом. Рядом находились два одноэтажных дома традиционного типа, выкрашенные в желтый цвет. На стене одного из них висела каллиграфическая надпись, изображавшая иероглиф «Будда», – это хозяйственно-административные постройки монастыря. Мы направились прямо туда и объяснили цель своего визита. Там оказались всего один монах и женщина лет 50, занимавшаяся хозяйством. Монах рассказал нам следующее:
– Храм Соннимса был основан примерно сорок-пятьдесят лет тому назад. Прямо перед въездом в храм есть дом. Был он здесь и тогда. Сейчас там живет женщина лет шестидесяти пяти. Ее зовут Пак Кёнсун. Ее свекор, можно сказать, и был первооткрывателем изваяния Будды, что находится внутри храма. Как-то свекор стал разгребать землю у холма недалеко от своего дома и случайно обнаружил там каменное изваяние Будды, вырубленное в скале. После этого местность прозвали «Долиной Будды». Затем основали и сам храм: изваяние Будды прикрыли с трех сторон деревянным строением и построили административные здания.
Со временем приехали ученые из Сеула, определили, что изваяние относится к периоду Корё, X – ХIV векам. Долго думали, считать ли храм национальным достоянием, да так ничего и не решили.
Но вот что интересно: те, кто помогал и раскапывать изваяние Будды и строить храм, очень долго жили.
Вскоре к нам позвали и саму бабушку. Ко всей истории, уже рассказанной монахом, она добавила:
– Будда этот особенный. Три дня ему будешь молиться – дочь родишь. Пять дней – сына. Я, да и соседи мои, поначалу не верила. Но вот попробовали, все так и вышло…
Поблагодарив монаха за гостеприимство, а бабушку за рассказ, спросили, можно ли перекусить здесь, в административном здании. Еду мы взяли с собой, и требуется лишь горячая вода. Женщина, служившая в храме, дала не только воду, но и корейскую острую капусту кимчи, вкусные хлебцы тток, в том числе медовые. Поистине, деревенские жители во всем мире одинаково гостеприимны!
После обеда, по ужасающей жаре, хотя небо и было затянуто облаками, продолжили путь до соседней деревни Инсан. И прежде пошли к «Павильону для престарелых», который есть теперь в каждой деревне. Нас там должны были ждать. Тут наше звено разделилось. Девушки опрашивали стариков более на предмет диалектизмов, нежели о каких-либо преданиях. Мужская, то есть менее нужная, часть нашего звена отправилась на вершину ближайшего холма осмотреть могильную стелу «Большого ребенка». «Большой ребенок» – это девушка, жившая в деревне у подножия холма три столетия тому назад. В старину в Корее женщины вообще не имели имен. Чаще всего их называли по имени детей: «Мать такого-то». А девушка не вышла замуж, ибо ее суженый погиб. Поэтому похоронили ее на вершине холма, долго помнили об этом, а не так давно жители деревни на свои деньги поставили новый памятник.
Тут же, по другую сторону холма, сходили посмотреть на стелу у Женьшеневой скалы. Она тоже новая, сооружена в 1989 году. На ней высечен текст, рассказывающий о некоем Чон Умуне, у которого два столетия тому назад заболели родители, и врач сказал, что для их излечения требуется нечто особенное. Почтительный сын отправился тогда в дорогу и в 1784 году пришел в эту местность, поднялся на холм и набрел на огромный камень, что до сих пор лежит тут же, недалеко от стелы. Прожил он на холме три месяца, пока не вырос под камнем женьшень. Выкопал его Чон Умун и увидел, что корень женьшеня был в форме ребенка. Обрадованный, вернулся он домой, а его родители, приняв драгоценное лекарство, выздоровели. После этого события имя почтительного сына стало известно всей округе, а местная администрация даже подала в столицу прошение с просьбой присвоить ему почетный титул «Почтительного сына». Однако тогда в просьбе было отказано. Тем не менее жители этой округи в течение многих поколений не забывали поступка, достойного подражания, и в конце концов воздвигли подобающую cтелу.