Страница 26 из 46
— Владелец Ворона сказал мне, что она была пьяна и нюхала кучу наркотиков, — отрезал Рун. — Но ты можешь найти Брайс с таким дерьмом в ее организме по крайней мере одну ночь в неделю.
— Зачем она вообще это делает? — Спросил Исайя.
Рун скрестил руки на груди.
— Она делает то, что хочет. Она всегда так делала. — Там было достаточно горечи, чтобы предположить историю-плохую историю.
— Насколько вы с ней близки? — протянул Хант.
— Если ты спрашиваешь, трахаю ли я ее, — Рун закипал от гнева, — то ответ — нет. Она член семьи.
— Дальний родственник, — заметил Хант. — Я слышал, что Фейри любят держать свою родословную вместе.
Рун выдержал его взгляд. И когда Хант снова улыбнулся, горечь заполнила комнату, обещая бурю, пробежавшую по коже Исайи.
Задаваясь вопросом, будет ли он настолько глуп, чтобы встать между ними, когда Рун попытается ударить Ханта по зубам, а Хант превратит принца в груду тлеющих костей, Исайя быстро сказал:
— Мы просто пытаемся выполнять свою работу, принц.
— Если бы вы, придурки, не спускали глаз с Бриггса, как и должны были, может быть, этого бы и не случилось.
Серые крылья Ханта слегка расправились — обычная поза ангела при подготовке к физическому бою. И эти темные глаза… это были глаза страшного воина, падшего ангела. Тот, кто разбил вдребезги поля сражений, на которых ему было приказано сражаться. Тот, кто убил по Архангела, и сделал это так хорошо, что его назвали тенью смерти.
— Осторожно, — сказал Хант.
— Держись, мать твою, подальше от Брайс, — прорычал Рун, прежде чем шагнуть обратно в дверь, вероятно, вслед за своей сестрой. По крайней мере, у Брайс будет сопровождающий.
Хант щелкнул выключателем в пустом дверном проеме.
— Отслеживающее устройство в воде, которую выпила Квинлан, когда пришла сюда. Какие у него временные рамки?
— Три дня, — ответил Исайя.
Хант внимательно посмотрел на нож, висевший у него на бедре.
— Даника Фендир была одним из самых сильных Ванов в городе, даже не совершая переброса. Под конец она стала умолять, как человек.
Сабина никогда не оправится от этого позора.
— Я не знаю ни одного демона, который бы так убивал, — задумчиво произнес Хант. — Или исчезал с такой легкостью. Я не мог найти никаких следов. Как будто он исчез обратно в Хель.
— Если за всем этим стоит Бриггс, — сказал Исайя, — мы скоро узнаем, что это за демон.
Если Бриггс вообще заговорит. Он, конечно же, не сделал этого, когда его поймали в лаборатории, где он собирал бомбы, несмотря на все усилия следователей 33-го и Аикс.
Исайя добавил:
— Я прикажу всем патрулям тихо присматривать за другими молодыми стаями в запасе. Если он окажется не связанным с Бриггсом, то это может быть началом схемы.
— А если мы найдем демона? — мрачно спросил Хант.
Исайя пожал плечами.
— Тогда убедись, чтобы это больше не было проблемой, Хант.
Глаза Ханта заострились в смертельном фокусе.
— А что будет с Брайс Квинлан после того, как три дня истекут?
Исайя нахмурился, глядя на стол и смятый стул.
— Если она умна, то затаится и не будет привлекать внимания других могущественных бессмертных до конца своей жизни.
Глава 7
Черные ступени, огибающие туманный берег костяного квартала, впились в колени Брайс, когда она опустилась на них перед высокими воротами из слоновой кости.
Река Истра распростерлась позади нее, как серое зеркало, безмолвное в предрассветном свете.
Брайс была такая же тихая и неподвижная, как когда она ушла от ангелов, опустошенная и парящая.
Туман клубился вокруг нее, скрывая все, кроме обсидиановых ступеней, на которых она стояла на коленях, и резных костяных ворот, нависающих над головой. Гниющая черная лодка за ее спиной была ее единственным спутником, заплесневелый, древний канат висел на ступеньках вместо причала. Она заплатила за это — лодка задержится здесь, пока Брайс не закончит. Пока она не скажет то, что должна была сказать.
Живое царство оставалось далеким миром, шпили и небоскребы города скрывались за клубящимся туманом, автомобильные гудки и множество голосов стали немыми. Она оставила после себя все, что принадлежало смертным. Они не будут иметь никакой ценности здесь, среди жнецов и мертвых.
Она была рада оставить их — особенно свой телефон, полный гнева и ненависти.
Последнее аудиосообщение Итана пришло всего час назад, пробудив ее от бессонного оцепенения, в котором она провела последние шесть ночей, уставившись в темный потолок гостиничного номера, который делила с матерью. Игнорируя каждый звонок и сообщение.
Однако голос Итана был не уверенным, когда она проскользнула в ванную комнату отеля, чтобы прослушать сообщение.
Не приходи завтра на отплытие. Тебе там не рады.
Она слушала его снова и снова, и первые слова эхом отдавались в ее безмолвной голове.
Ее мать, спящая рядом, еще не встала с кровати, когда Брайс покинула гостиничный номер бесшумной поступью Фейри, поднялась на служебном лифте и вышла через открытую дверь в переулок. Она не выходила из этой комнаты уже шесть дней, просто сидела, тупо уставившись на обои в цветочек. А теперь, с седьмым рассветом… только ради этого она вышла. Вспомнит ли она, как двигаться, как говорить?
Отплытие Даники начнется на рассвете, а за ним последуют и остальные члены стаи. Брайс там не будет, чтобы наблюдать за ними. Даже если бы волки не запретили ей делать это, она не смогла бы этого вынести. Увидеть черную лодку, которая отплывает от причала, и все, что осталось от Даники вместе с ней, увидеть ее душу, которая будет признана достойной или недостойной войти на священный остров за рекой.
Здесь была только тишина. Тишина и туман.
Была ли это смерть? Тишина и туман?
Брайс провела языком по сухим потрескавшимся губам. Она не помнила, когда в последний раз что-нибудь пила или ела. Только мать уговаривала ее сделать глоток воды.
Внутри нее погас свет. Свет исчез.
С таким же успехом она могла бы заглянуть внутрь себя: темнота. Тишина. Туман.
Брайс подняла голову, вглядываясь в резные костяные ворота, вырезанные из ребер давно умершего Левиафана, который бродил по глубоким морям Севера. Туман сгущался все плотнее, становилось холоднее. Объявление о прибытии чего-то древнего и ужасного.