Страница 13 из 25
— Тогда я убью её, — предложение Брэдли прозвучало беспечно. Но в нем слышалось убежденность, в которой я бы никогда не усомнилась. Он был таким естественным. Разговаривая о смерти и убийстве.
Я засмеялась. Это казалось подходящей реакцией на столь неподходящее заявление.
— И как ты поступишь с её телом? — спросила я. Разговор выходил забавным. Мы уже не раз вели его раньше.
Брэдли перекатился на свою сторону кровати и подпёр голову рукой. Он ухватил меня за подбородок большим и указательным пальцами, и приподнял моё лицо так, чтобы я смотрела на него. Парень всегда хотел смотреть на моё лицо.
Мне стало некомфортно. Но при этом я почувствовала себя, хотя бы на минуту, почти красивой.
— Я порублю её на куски и положу в мешки для мусора, а затем поеду по Ланц Милл Роад на старую ферму. Никто не ездит туда. С тех пор, как близнецы Рамсей утонули в старом бассейне два года назад, — его голос слегка повысился от предвкушения, а зелёные глаза замерцали в темноте.
Я прикусила нижнюю губу, стараясь сдержать улыбку.
— И что дальше? — спросила я, и у меня перехватило дыхание.
— Там я бы набил мешки старыми шлакоблоками, которые валяются под гигантским клёном. — Брэдли улыбнулся, и его улыбка была так заразительна. Полная радости и отчаяния. — А потом я бы сбросил эту суку в реку. Она бы утонула. Осталась бы на дне. Подальше от тебя.
Машинально, я попыталась перекатиться на спину и поморщилась. Боль обожгла кожу и мышцы, вдоль всей спины до самых ног.
Брэдли заботливо перевернул меня на бок так, чтобы я оказалась лицом к нему, а затем снова обхватил ладонями мои запястья. Это был его фирменный захват. Он не позволял мне никуда деться.
Никогда.
Я была в ловушке в этом его захвате.
— Я сделаю это для тебя, Нора. Я сделаю ради тебя что угодно.
Он имел в виду именно это. Я никогда не сомневалась в его намерениях.
Она повернула ключ. Щелчок показался оглушительным. Громче, чем мои слёзы.
Я не удивилась, что оказалась взаперти. Я уже даже ждала этого. Но мне никогда не удавалось контролировала печаль. Мне хотелось научиться принимать свою судьбу с небрежным безразличием.
Но я любила свою мать. Я любила её сильнее, чем кого бы то ни было. Даже при условии, что она никогда не полюбит меня. Я ненавидела находиться вдали от неё. Я рисовала картинки материнского лица так, чтобы они составляли мне компанию в такие ночи, как эта. Ночами, когда она не могла остаться, чтобы смотреть на меня.
В те дни, когда отец был далеко, и мы оставались одни.
Но у меня всегда был рисунок её лица в моих юных руках. И этого было достаточно. Не знаю как долго, но я должна была сохранять тишину, пока она не придёт, чтобы забрать меня.
Это могли быть часы.
А иногда и дни.
Я была рада, если удавалось съесть сэндвич.
Я сидела на кровати и прижимала свою игрушечную фиолетовую кошку к груди. Её мягкий мех поглощал мою печаль. Мою боль.
Раздался лёгкий стук в моё окно. Я подняла взгляд и встретилась с зелёными глазами сверкающими по ту сторону стекла.
Мой охранник.
Мой спаситель.
Он был единственным свидетелем моего горя. Он всегда знал, когда темноты было слишком много.
Даже если иногда, он и сам был темнотой.
— Мы не должны вести подобные разговоры, Брэдли. Это не правильно, — напомнила я ему.
Мой Брэдли нахмурился, и я снова увидела его гнев. Он сел и свесил ноги с кровати, его ступни коснулись деревянного пола. Громко. Слишком громко. Мать могла услышать его. Я вздрогнула от этой мысли.
Я прижала палец к губам.
— Шшш!
Брэдли начал расхаживать кругами по моей комнате. От излучаемой им беспокойной энергии у меня закружилась голова.
— Пусть она найдёт меня здесь! Мы не сделали ничего плохого!
Я снова прижала палец к губам. На сей раз сильнее.
— Шшш!
Брэдли взял фотографию в рамке и уставился на моих призраков.
— У тебя есть только я, Нора. Ты знаешь это! — Конечно же, он прав.
Я кивнула, думая, что Брэдли не видит меня.
Он сжал рамку с фотографией в руках так, что суставы побелели.
— Мы есть друг у друга. Это всё, что имеет значение.
Я не сказала ни слова из тех, которые он хотел бы услышать. Брэдли швырнул выцветший снимок через комнату. Стекло разбилось. Раскололось.
— Почему ты сделал это? — требовательно спросила я. Настала моя очередь сердиться. И бояться. Две эмоции слились вместе в тошнотворный комок в животе. Я уверена, мать могла услышать звон стекла.
— Потому что он не защищал тебя. Он не любил тебя. Не так, как ты того заслуживаешь. Разве ты не понимаешь этого, Нора?
— Он любил меня, — ответила я, всё ещё прислушиваясь к шагам, которые, как я знала, приближались.
— Любил! — прошептала я. Я спорила с ним. Когда дело касалось моего отца, я никому не позволяла принижать его.
Он умер, когда мне было всего девять. Тот год был худшим в моей жизни. Я не могла думать о том времени. Я многого не помнила, так как знала, что мозг защищал меня от тех вещей, с которыми он бы не смог справиться.
Брэдли поднял кусочек стекла и, не сводя с меня взгляда, медленно разрезал кожу на ладони. Он глубоко вонзил осколок. Кровь хлынула на поверхность. Он стоял с раскрытой ладонью, кровь сочилась сквозь пальцы и капала на ковёр. Я запереживала, что останется пятно.
Он опустил руку и осколок со звоном упал на пол.
— Ты так слепа, Нора! Ты никогда не замечаешь монстров, даже если они прямо перед собой.
Я видела монстров. Более чётко, чем Брэдли мог себе когда-либо предположить. Я видела извивающихся темных монстров внутри людей. Они пугали меня. Они меня интриговали. Но я видела всё.
Что-то было явно не так с Брэдли Сомерсом. Он мыслил очень запутанно и любил манипулировать.
Сейчас он о чем-то мечтал в темноте, пока его кровь стекала на ковер.
Брэдли был счастлив только страдая. Ему нравилось все ужасное. Было тяжело находиться рядом с ним. Но я не представляла его себе другим.
Из зеленых глаз потекли слезы. А мои капали мне на платье.
Он прижимал ладонь к окну, но никогда не забирался внутрь. Он сидел, держась за ветку дерева, пока не становилось холодно и звезды не исчезали с небосвода.
Он оставался, и никто никогда не искал его.
Но это было не важно.
Потому что Брэдли был здесь, со мной, в моей тюрьме. Мой товарищ в плену. Всегда вместе.
Я не стала вставать с кровати. Меня пугал его взгляд. Он был неукротим.
Дикий непредсказуемый шторм. Брэдли и его извращенно-искаженные чувства не приручить.
Я, наконец, услышала шаги в коридоре и поняла, что мать все же услышала шум.
— Ты должен уйти, — предупредила я.
— Пойдём со мной, — позвал он, но в его голосе не было нежности, только гнев. Брэдли протянул мне окровавленную руку, чтобы я ухватилась за неё.
Это было соблазнительно. Так соблазнительно. Но я не могла сказать ему об этом. Тогда он стал бы беспощадным.
— Тебе пора, — повторила я.
Брэдли разочарованно хмыкнул, и его губы изогнулись в кривой ухмылке.
Он протянул руку и вытер руку о свитер на спинке моего стула. Специально. Я понимала, что он делал. Парень оставлял часть себя в этой комнате.
— Ты такая идиотка, Нора. Никогда не знаешь, когда нужно бежать.
Он ушёл тем же способом, которым пришёл.
Молча.
ГЛАВА 7
День 3
Настоящее
Когда мне было двадцать, я хотела свести счеты с жизнью.
Я чувствую запах огня. Запах гари заполняет мои ноздри. Он щекочет сухое горло и заставляет кашлять
— Выбирайся, Нора!
Я закрываю рот и нос, пытаясь не вдыхать едкий дым. Ничего не вижу. Я где-то успела потерять очки.